Язык цвета. Все о его символике, психологии и истории - Рекер Кит. Страница 11

Ламповый черный создают из углеродных соединений, остающихся после сгорания растительного масла или смол. Это непрозрачная, глянцевая и прочная краска. Ее холодные полутона резко контрастируют с пергаментом и бумагой, а черные оттенки часто применялись при подготовке иллюминированных манускриптов. Иоганн Гуттенберг в конце XV века обращался к ламповому черному на масляной основе и подвижным литерам для печати новейших изданий Библии. Цвета в этих книгах – как написанных от руки, так и напечатанных на станках, – сохранили блеск и глубину спустя столетия.

Марс черный был создан в XX веке из смеси железного купороса и каустической соды. Этот теплый тон пришелся по вкусу широкому кругу художников, поскольку с ним легко работать, он быстро сохнет и, в отличие от старых красок, дает матовый финиш. Другой синтетический пигмент XX века – менее распространенный периленовый черный – производится из углеводородного сырья и имеет очаровательный зеленый оттенок. Технологические исследования продолжаются и в XXI веке: недавно появился Vantablack, считающийся самым черным цветом в мире, поскольку поглощает более 99 процентов видимого спектра.

Художник Керри Джеймс Маршалл использует несколько таких пигментов, чтобы добиться эффекта, который он называет «хроматически разнообразным черным» и который не является «неизменным, неподатливым и единственным»^[51]. Богатое разнообразие оттенков черного в его картинах открывает пути к интимности и индивидуальности – глубоко человеческому знанию, выходящему далеко за рамки возможностей, заложенных в цвете, хотя автор, безусловно, опирается на потенциал черного, а также на понятия порядочности, силы и серьезности, – что мы уже обсуждали здесь. Его портреты темнокожих людей, наполненные индивидуальной, личной силой, приглашают зрителя заглянуть вглубь – куда дальше того, что им, по их мнению, известно о черном и об идеях, скрытых в нем. Работы Маршалла, возможно, говорят о том, что самое мудрое, что мы можем сделать с черным, – искать оттенки серого.

Художник с помощью множества оттенков черного просит зрителя найти что-то отличное, что-то индивидуальное в каждом человеке.

Керри Джеймс Маршалл. Без названия (полицейский). 2015.

Красный

Марк Ротко. Без названия (Красный), № 37. Около 1956.

Красный цвет – это поцелуй, ласка, любовное объятие. Красный – это рана… и предупреждение. А иногда и радушное приветствие. Порой – символ власти и знак позора. Он глубоко личный, он обращает наше внимание на ощущения собственного тела, а также на влечение к другим людям. Красный – цвет плодородия и брака, прелюбодеяния и скандала, призыв к действию и свидетельство падения нравов. Он символизирует тепло очага и уничтожающее пламя тщеславия. Это красота и это насилие.

Когда «глаза застилает красная пелена», вспышка гнева заставляет нас атаковать, словно разъяренного быка. А вот стыдливый румянец на щеках – признак скромности, застенчивости или смущения. С другой стороны, люди с горячей кровью отважно идут навстречу опасности во имя любви, долга и справедливости. Рыжие, отливающие красным волосы когда-то означали, что перед вами ведьма или человек, скорый на расправу, а может быть, нечестный или более чувствительный к боли.

Красный используется не только для обозначения чего-то личного, но также часто встречается в политике. Багровые флаги впитывают энергию цвета и выступают как символ революции и коммунизма, но вместе с тем передают древние представления о божественном праве королей и власти их наместников и полководцев. Красная лента – знак того, что ее обладатель не подчиняется контролю свыше.

Английское выражение be in red – «быть в красном» – означает, что вы теряете деньги, а красной селедкой, red herring, в английском языке называют какое-то одурачивающее действие, высказывание – что-то, что может отвлечь от основной мысли или ввести в заблуждение. Красное мясо возбуждает низменные инстинкты. Красный – цвет тревоги, он предупреждает о надвигающейся опасности. Красные ворота храмов в Китае или Японии означают, что вы входите на священную территорию. Красные фонари в Амстердаме обещают плотские утехи и клеймят владельцев и покровителей заведений алым оттенком стыда. Про человека, пойманного с поличным, в английском языке говорят, что его поймали «с красными руками», red-handed, а за нарушение вы можете заработать красную карточку и вылететь из футбольного матча. Ношение одежды красного цвета, согласно исследованиям, проведенным Даремским университетом в Англии, может привести к победе в состязании^[52].

Победа и наказание. Убийство и материнство. Короли и куртизанки. Храмы и искусительницы. Страсть и вероломство. Неужели меня одного ошеломляет то, насколько противоречивым может быть красный? Этот цвет словно сбивает с ног. Он заставляет насторожиться. Исследования ученых из Дартмутского колледжа предполагают, что в ходе эволюции что-то могло нас запрограммировать на такую реакцию. Самцы макак-резусов гораздо чаще воровали еду у тех, кто был одет в зеленое или синее, чем у тех, кто был одет в красное^[53], что говорит о том, что цвет может быть древним сигналом опасности и доминирования.

Но это не единственная работа, которую он выполняет. Он также возбуждает нас. Женщины в красном воспринимаются мужчинами как более привлекательные и доступные^[54], а мужчины в красном – как обладающие более высоким статусом и, следовательно, более притягательные, но не обязательно как более добрые или симпатичные^[55].

Красный как цвет власти и роскоши словно оживляет портрет женщины XV века, входившей в окружение династии Сфорца, правителей Миланского герцогства.

Леонардо да Винчи. Прекрасная Ферроньера. Около 1490.

Красный на подсознательном уровне завлекает и искушает даже таких интровертов, как я, заставляет выбираться из тихих мест, предлагая губы и кожу, тепло, аромат и пикантную пряность. Да, он впечатляет властью и роскошью. Однако я не доверяю ему. Соблазн превращается в опасность, а разыгравшийся аппетит – в обжорство. Тепло может обжечь. Авторитет обращается во власть, а власть – в коррупцию. Красный может зайти слишком далеко.

Точно так же, как люди. Поэтому красный – самый человечный: цвет нашей крови; первый цвет, различаемый младенцами; цвет, следующий за нами от зачатия до смерти, проходящий путь через все, что затрагивает наши сердца, – или наносящий по ним удар. Красный – наш цвет, и он был им с самого начала человеческого существования.

Первый цвет

Слова, обозначающие черный и белый, во всех языках мира появились раньше, чем другие названия цветов^[56]. Однако, если придерживаться ньютоновского определения, то черный и белый – это вовсе не цвета. Поскольку «красный» всегда становится третьим определением, рождающимся в языке, можно сказать, что он является первым цветом, который люди определяют как концепт, нуждающийся в передаче, применении, повторении и запоминании. Именно вокруг него группируются символические значения, он первым выступает как резервуар смыслов и сам наполняет себя до краев.

У красного было достаточно времени, чтобы нарастить многочисленные смысловые слои. Археологические находки в южноафриканской пещере Бломбос свидетельствуют о том, что человечество использовало пигменты из красной охры более ста тысяч лет назад. А двести тысяч лет назад неандертальцы, жившие на территории нынешних Нидерландов, применяли гематит^[57]. Анализ геохимических характеристик древних находок позволяет предположить, что торговля охрой между группами охотников-собирателей существовала еще триста тысяч лет назад^[58]. Основываясь на исследованиях охры, найденной в одном из мест Северо-Капской провинции в Южной Африке, ученые говорят о том, что к ней обращались еще пятьсот тысяч лет назад: хотя заглянуть так далеко в прошлое практически невозможно и нельзя утверждать что-то с полной уверенностью.