Гнев смертных (ЛП) - Пекхам Кэролайн. Страница 42

— Я больше не буду кланяться тебе! — Крикнул Вульф.

Эрик поднял руку в качестве сигнала, и Фабиан спрыгнул на землю рядом с ними, доставая что-то из-под своей мантии. Вспышка серебра привлекла мое внимание, когда Эрик забрал предмет у своего брата.

Фабиан схватил Вульфа, развернул его лицом к толпе и пальцами широко растянул ему рот. Вульф замахнулся обеими руками, но резкий удар Эрика сломал одну из них в локте, и при виде этого у меня участился пульс. Эрик схватил его за другую руку, сломав и ее яростным движением, так что Вульф вознес свой вопль боли к небесам, и его агония пробудила во мне жаждущую энергию.

Я медленно вздохнула, взволнованная и напуганная тем, что должно было произойти. Вульф был чудовищем. Меньше, чем грязь. Он хладнокровно убил нашего отца и теперь расплачивался за это.

Толпа зааплодировала, когда Эрик поднял предмет, который держал в руке, и я поняла, что он держит плоскогубцы.

Келли наклонилась вперед со слезами гнева на глазах. — Устрой ему ад, — прошептала она.

— За папу, — выдохнула я, и она кивнула, взяв меня за руку потянувшись через колени Джулиуса.

Эрик сильно сжал плоскогубцами левый клык Вульфа.

Тишина ударила мне в уши, а затем он вывернул руку назад, и полилась кровь. Вульф закричал, пытаясь отстраниться от Эрика, когда тот снова поднял плоскогубцы.

— П-прекратите! — Взмолился Вульф с полным ртом крови, но Фабиан снова широко раскрыл ему рот.

Эрик поднес плоскогубцы к зубам, взявшись за правый клык. — Ты изгнан из этого города. Ты больше не гражданин Новой Империи. — Он вырвал клык изо рта и поднял его, чтобы толпа могла видеть.

Фабиан толкнул Вульфа на землю, наступив ботинком ему на грудь. — Никто не предоставит этому человеку убежища! Если вы увидите его в пределах нашего города, вы имеете право убить его.

В моих ушах зазвенели радостные возгласы, когда Фабиан и Эрик подняли Вульфа на ноги и швырнули его к двери через двор. Когда они последовали за Вульфом, Эрик нанес удар ему в живот. Я подозревала, что он получит гораздо больше, прежде чем они его отпустят. И я жаждала каждой крупицы справедливости, которая ему воздастся.

Д

жулиус выключил телефон, и между нами воцарилась тишина.

— Видишь? — Сказала Монтана твердым голосом, переводя взгляд на меня. — Он пытается все исправить. Они изгнали Вульфа, вырвали ему клыки и сказали каждому вампиру в Новой Империи, что они не могут кусать людей.

Я отодвинулась назад, пытаясь расслышать, что она говорит. Я могла видеть, как отчаянно она хотела верить, что в Эрике Бельведере есть что-то хорошее, но изгнание Вульфа не вернет нашего отца. Тот факт, что он все еще дышал, только сказал мне, что вампиры ценили свои жизни намного больше, чем наши.

— Они оставили его в живых, — в конце концов ответила я. — Этот монстр несколько дней пытал папу… — Мой голос дрогнул, но я заставила себя продолжить. — Он был покрыт укусами. Ты знаешь, насколько болезнен их яд. А еще его избивали, приковывали цепями к потолку и морили голодом.

Глаза Монтаны наполнились слезами, и она крепко сжала мою руку, как будто ожидала, что я отстранюсь от нее.

— Эрик не знал, — прошептала она. — Он послал Вульфа привести сюда папу. Он должен был освободить его…

— Освободить? — Я уставилась на нее, не веря своим ушам. Как она могла подумать, что у Эрика когда-либо было намерение освободить его? — Если Эрик Бельведер так сильно заботился о тебе, что был готов освободить папу, тогда почему он все еще был счастлив удерживать тебя в плену? Наверняка он бы и тебе дал свободу, если бы любил тебя?

Она покачала головой, как будто хотела отрицать то, что я говорила, но я знала, что она почувствовала правду в моих словах. Он держал ее в клетке, и в конце концов ей пришлось сбежать от него из-за этого.

Магнар и Джулиус встали и отошли от нас, явно решив, что это то, что мы должны обсудить наедине. Они вышли на улицу, и тишина сгустилась.

— Он действительно отпустил меня, — выдохнула Монтана, а ее голос был едва слышен. — В конце концов. Он позволил мне сбежать с тобой.

Я прикусила ноготь большого пальца, пытаясь сдержать вспышку гнева, которая отчаянно рвалась с моих губ. Когда я была уверена, что смогу сдержать свой гнев, я сжала руку в кулак и уронила его на колени.

— Единственная причина, по которой Бельведеры все еще стоят на ногах, — эта метка на моей руке, — спокойно сказала я. — Магнар победил Фабиана, и, если бы я смогла сражаться бок о бок с ним должным образом, мы бы уничтожили и остальных. У Эрика не было выбора, и поэтому он отпустил тебя. Если бы он попытался удержать тебя, то знал, что мы бы прикончили их всех.

Монтана снова покачала головой, и ее взгляд затуманился, когда она до боли захотела, чтобы я поняла, что она чувствует, но мне было так трудно даже попытаться это сделать. Вампиры причинили нам столько боли — как я могла просто закрыть на это глаза, потому что они заявляли о своем невежестве или сожалении?

Я чувствовала себя так, словно мы вдвоем приземлились по разные стороны какой-то огромной пропасти, и я понятия не имела, как мы сможем преодолеть ее. Эта война бушевала тысячу лет, и каким-то образом мы оказались по разные стороны баррикад. Эрику удалось повлиять на нее так основательно, что я поняла, что не смогу переубедить ее в обратном. Но просить меня изменить мое мнение, было все равно что просить меня изменить ход событий. Я чувствовала, как кровь нашего отца вытекает из его тела. Я была с ним в его сне, когда ему пришлось прощаться. И существо, ответственное за это, все еще ходило по Земле.

— Я не понимаю, как ты можешь быть так предана ему, когда только что видела, как он освободил Вульфа. Итак, он потерял несколько зубов? Они, вероятно, отрастут снова. Он даже не будет страдать от этих травм в течение какого-то реального периода времени… я не могу… я просто не понимаю этого. — Я умоляюще посмотрела на нее, умоляя помочь мне понять, потому что если она не сможет, то я не знаю, как мы будем жить дальше. Казалось, она говорит, что то, что они сделали с папой, нормально, а я знала, что она так не думает.

— Я знаю, — сказала она, и слеза скатилась по ее щеке. — Эрик собирался убить Вульфа. Он собирался позволить мне сделать это: я стояла над ним с Кошмаром в руке…

— Так почему ты не убила его? — Потребовала я ответа, и она отпрянула от моего гнева.

— Я бы убила! Я попыталась, но, прежде чем я успела нанести удар, Фабиан остановил меня. Он сказал, что это противоречит их законам. Вот почему им пришлось прибегнуть к изгнанию. Они сказали, что его убийство подстрекнет повстанцев и…

— И смерть нашего отца была для них менее важна, чем их сверкающий замок, — проворчала я.

— Я не знаю, что сказать. Я хочу его смерти так же сильно, как и ты. Но между мной и Эриком произошло так много всего другого. Мне трудно объяснить. Ты сказала, что Фабиан показал тебе себя человеком? Это не заставило тебя усомниться в чем-либо? Они никогда не просили об этом.

Мое сердце болезненно заколотилось о ребра, когда я вспомнила о брате Бельведер, который забрал часть моей души. Я никогда не хотела этой связи между нами, но я не могла отрицать того, что она говорила. Вид его в смертном обличье пробудил сомнения в моем сердце, и, хотя я весь день отказывалась смотреть им в лицо, я заставила себя сделать это сейчас. Не ради него. И не из желания видеть в нем что-то иное, кроме монстра. Но ради моей сестры. Потому что она смотрела на меня так, словно каждое произнесенное мной слово разрывало ее надвое, и я должна была найти какой-то способ это исправить.

— Он показал мне, что произошло, в тот день, когда на них было наложено проклятие, — медленно произнесла я. — Они сошли с ума от жажды крови. Они вчетвером убили всю свою деревню. Каждого мужчину, женщину и ребенка. Даже животных. Они пили кровь членов своих семей.