Гнев смертных (ЛП) - Пекхам Кэролайн. Страница 66

опустился на дно реки, увлекая за собой Джулиуса, пока он пытался оторвать от себя мои руки. Он ударил меня кулаком по щеке, но я не остановился. Под водой у меня было преимущество. Мне не нужно было дышать. А Джулиус уже начинал сходить с ума, пока мы опускались в мутные глубины Гудзона.

Его ногти впились в мою спину, когда я обхватила его за шею, прижимая к илистому дну. Когда наши ноги коснулись дна, осадок поднялся вокруг нас растущим облаком. Из носа Джулиуса потекли пузырьки, проплывая над нами к далекой поверхности. Он нанес удар ногой мне в живот, умудрившись сбросить меня с себя. Прежде чем я успел поймать его, он поплыл вверх, стремясь в безопасное место.

Мой взгляд остановился на старом якоре на морском дне, и я схватил прикрепленную к нему ржавую цепь и поплыл за ним изо всех сил. Когда я догнал его, я обернул цепь вокруг его лодыжки, и он сильно дернулся, когда вес остановил его продвижение.

Я отплыла на фут назад, когда он попытался ударить меня, промахнувшись на несколько дюймов.

Вокруг меня воцарилась тишина, но до моих ушей донесся бешеный стук, пока я наблюдал, как истребитель барахтается в темной воде. Сердце Джулиуса бешено забилось от паники, его жизнь висела на волоске.

Его глаза расширились от страха, когда он пытался скинуть цепь, его движения становились все более резкими, пальцы не слушались команд. Сердцебиение становилось все громче и громче. Быстрее и быстрее. А я наблюдал, ожидая, когда наступит его конец, видя, как он приближается с каждой секундой.

Страдальческое выражение лица Монтаны заполнило мою голову, напомнив мне о том, как она выглядела, когда смотрела на этого истребителя, испытывающего боль. И меня наполнило осознание, которое я хотел проигнорировать, но обнаружил, что это невозможно. Этот мужчина что-то значил для нее. И сделав это, я причиню ей боль.

Тело Джулиуса дернулось, когда он набрал полные легкие воды, и его глаза расширились и затравленно посмотрели в небо, которое было слишком далеко, чтобы он мог дотянуться.

Раскаяние нашло меня в темноте, разрывая мое сердце, и умоляя меня быть лучше этого.

Я стиснул зубы, все же заставляя себя позволить этому человеку умереть. Он охотился за нами все эти годы. Он заставил мою семью пройти через ад.

— Ты стал причиной смерти его отца, — прошептала Идун мне на ухо, и я вздрогнул, когда теплые пальцы погладили мой позвоночник.

Я сжал кулаки, желая прогнать сомнения, просачивающиеся в мое тело.

Джулиус застыл как вкопанный, а его сердцебиение замедлилось до глухого стука, едва уловимого даже моим обостренным слухом.

— Позволь этому случиться. Позволь ему умереть. — Подбодрил Андвари, и я увидел белки его глаз в мутной воде, прежде чем он снова скрылся из виду.

Гнев разлился по моим венам. Боги играли со всеми нами. Мы были лишь пешками в их извращенных играх. Из-за чего же мы сражались, как не из-за них?

Я смотрел на Джулиуса, который плавал, как коряга, подгоняемый приливом. И вместе мы с Фабианом смогли бы покончить с Магнаром.

Я взглянул на поверхность, и в моем сознании сформировалось решение, не то, которое принадлежало богам, а одно из моих собственных.

Черт.

Я сдернул цепь с лодыжки Джулиуса, вытаскивая его на поверхность так быстро, как только мог, проклиная собственное безумие каждым мощным ударом ног. Волны бушевали над нами, и Джулиус мертвым грузом лежал в моих руках. Возможно, было уже слишком поздно. Его лицо было призрачно-бледным, а губы посинели. Мы заплыли далеко в реку, и я не думал, что остальные смогут увидеть нас здесь.

Хорошо, потому что этого, блядь, никогда не было.

Я заметил, как Магнар сражается с Фабианом перед статуей. Близняшки что-то кричали им, но я не мог разобрать, что они говорили, потому что над головой прогремел гром, похожий на пушечный выстрел, заглушивший все остальные звуки.

Я поплыл к берегу, скрывшись из виду в густой тени статуи, которая ненадежно склонилась над водой. Еще один удар, и вся конструкция может рухнуть.

Я выбросил Джулиуса из реки, и он ударился спиной о каменистый берег. Очнувшись, он закашлялся, и меня охватило облегчение.

Я нырнул под воду прежде, чем он заметил меня, и поплыл в направлении остальных.

Ты дурак. Он был у тебя в руках, и ты его отпустил.

Я отбросил эти мысли, решив, что сделал правильный выбор, поскольку ясность продолжала поглощать меня. Это было то, что я знал все это время, но игнорировал до этого самого момента.

Я воевал не с ним. И не с Магнаром. А с гребаными богами.

— Т

еперь ты один, истребитель, — прошипел Фабиан сквозь стиснутые зубы, пока я пытался сбросить его с себя.

Джулиус был под водой целую вечность. Ярость и горе захлестнули меня в равной мере, когда я начал терять надежду.

— Я собираюсь вырвать твои кишки из твоего тела и запихнуть их в твою мерзкую глотку, — прорычал я.

Кулак Фабиана врезался мне в бок, и боль пронзила меня, когда раздался резкий треск, и мои ребра сломались во второй раз. Я закашлялся, выплюнув кровь, и он рассмеялся.

Он снова ударил меня в то же место, отчего у меня перед глазами поплыли звездочки.

Я поймал его кулак, когда он целился в то же место в третий раз, сжимая так сильно, как только мог, пока не почувствовал, что его пальцы ломаются.

Фабиан попытался вырвать свою руку из моей хватки, но я стиснул зубы, цепляясь за нее, и резко вывернул руку, почувствовав, как хрустнуло его запястье.

Он дернулся назад, отшатываясь от меня, и я отпустил его, собираясь последовать за ним. Боль в боку яростно вспыхнула, и я закашлялся кровью, когда рухнул на четвереньки. Этот ублюдок, должно быть, проткнул мне легкое, и я проклинал его, пытаясь сделать вдох. Повреждения уже заживали, но не быстро, а у меня не было лишнего времени. Джулиус нуждался во мне.

Я попытался подняться на ноги, но ботинок Фабиана врезался мне в бок, подбросив меня в воздух.

Я врезался во что-то, и раздался металлический звон гонга, прежде чем я ударился о землю.

Кто-то кричал, но мне все еще было трудно дышать, и какое-то мгновение я не мог открыть глаза. Сгустилась тьма, когда я начал терять сознание, и изо рта потекло еще больше крови. Я не мог стряхнуть ее. Я не мог привести в действие свои мышцы. Мне нужен был кислород, но каждый вдох отдавался волной боли, и я не мог вдохнуть достаточно глубоко.

Мягкие руки коснулись моей руки, тряся меня с отчаянной настойчивостью, пока я пытался вспомнить, где нахожусь.

— Вставай. Ты должен встать! — ее голос был умоляющим, и от ее боли что-то зашевелилось у меня в груди, но я не мог точно понять, что именно.

— Магнар, — взмолилась она, заставляя свой язык подчиняться ее собственной воле, а не воле Идун.

Звук моего имени на ее губах вернул меня к ней. Она боролась за меня так, как я должен был бороться за нее.

Я застонал, втягивая воздух в легкие, и агония расцвела в моей груди. Но она померкла, когда я открыл глаза и увидел, что она смотрит на меня сверху вниз сквозь прутья клетки. Она была прекрасна. Совершенное создание, которому мир принес столько боли. Я хотел забрать у нее ее боль и сделать ее своей. Если бы мне удалось хоть на мгновение сделать ее по-настоящему счастливой, я бы знал, что моя жизнь прошла не зря.

Мне удалось просунуть руку между прутьями, и мои пальцы на мгновение коснулись ее щеки, а влага от ее слез покрыла мою кожу.

Келли отвела от меня взгляд и испуганно подняла голову, услышав приближающиеся шаги. Она потянулась так далеко, как только могла, накрыв меня руками, как будто могла защитить меня от того, что, как мы оба знали, надвигалось. Мое тело подводило меня. Ранение заживало недостаточно быстро, и я едва мог дышать.

— Пожалуйста, — умоляла она, и слезы текли по ее лицу. — Пожалуйста, я сделаю все, что ты захочешь. Я уйду с тобой. Я буду твоей: ты можешь взять меня, и я останусь с тобой столько, сколько ты захочешь. Просто позволь ему жить.