Гнев смертных (ЛП) - Пекхам Кэролайн. Страница 74

Я не могла поверить своим глазам. Я не могла понять, что происходит. Как она там оказалась? Почему она поставила себя в такое положение?

Она упала на землю, и я почувствовала удар глубоко в своих костях, крик вырвался из моих легких.

Я попыталась подбежать к ней, но Магнар поймал меня за руку, удерживая с испуганным выражением в глазах. Я вырвала руку из его хватки и бросилась к своему близнецу. Моей второй половинке. Единственной любви, которая была у меня в этом мире и которая была такой же постоянной, как вращение Земли. Она не могла уйти. Без нее не было меня. Как не было дня без ночи. Мы были одним целым. Мы не всегда были вместе, но никогда не были порознь.

Я сократила расстояние между нами, но Эрик оказался первым.

Он потянулся к ее руке, но я оттолкнула его в сторону, мои усиленные мышцы отбросили его от нее.

— Не прикасайся к ней, — прорычала я, опускаясь рядом со своей близняшкой.

Она выглядела такой умиротворенной. Как будто спала. За исключением того, что под ней была лужа крови, пропитавшая мое платье, когда я прижалась своим лбом к ее.

Слезы текли по моим щекам, когда я умоляла ее вернуться ко мне, и паника охватила меня из-за реальности, с которой я столкнулась.

Я заключила ее в объятия, ее тело обмякло, но все еще было таким теплым. Она не могла уйти. Она просто не могла.

Я чувствовала, как боги приближаются к нам, как их огромная сила сталкивается с пузырем безопасности, в котором нас скрывало кольцо. Они потеряли всех нас из виду, и я могла сказать, что это сбивало их с толку и приводило в ярость в равной степени. Неужели это наказание богов за то, что я надела кольцо матери? Неужели они сбросили мою сестру с этой статуи? Я чувствовала, как их осознание и ярость захлестывают нас, когда они отчаянно пытались найти способ обойти силу кольца, но им это не удавалось.

Я испустила крик, наполненный всем ужасом моего горя, и усилием воли направила свою волю в кольцо, отбрасывая их от нас и отшвыривая в сторону. Божества исчезли обратно в то царство боли и мучений, которое они называли домом, и мы наконец остались одни. В безопасности от них и их извращенных игр, по крайней мере, на данный момент.

Эрик подполз ближе, и я уставилась на него. Это было больше, чем промысел богов, это была его вина. Что бы ни привело ее сюда, это началось с него. Когда он украл ее у меня, или даже раньше, когда его семья создала Сферы. Ничего из этого не случилось бы без него.

— Пожалуйста, — сказал он срывающимся от эмоций голосом, глядя на ее тело. — Я должен… Мне нужно…

Я уставилась на него, крепче прижимая ее к себе. Мое сердце бешено заколотилось, когда я отказывалась отпускать ее, и самое чудесное ощущение коснулось моей щеки.

Я ахнула, прижавшись ухом к ее груди, и в глубине моего живота расцвела надежда.

— Она жива, — прошептала я так тихо, что не была уверена, что кто-нибудь меня услышал.

Я так сильно хотела в это поверить, что не была уверена, что могу доверять собственным ощущениям, но я была почти уверена, что слышу, как все еще тихо бьется ее сердце, как еле уловимое дыхание слетает с ее губ. Или я могу? Я хотела этого так отчаянно, что даже не знала. Может быть, я слышала болезненный стук собственного сердца. Она была такой бледной, такой опустошенной от всего, чем была наполнена ее жизнь. Как она могла пережить это падение? Слезы защипали мне глаза, а рыдание застряло в горле.

Эрик встретился со мной взглядом, когда тоже наклонил голову, чтобы послушать, и его глаза расширились от надежды.

— Я могу спасти ее, — твердо сказал он, снова потянувшись к ней.

Мое сердце подпрыгнуло от такой перспективы, и я почти улыбнулась, прежде чем поняла, что он имел в виду.

Я покачала головой, не в силах принять такой вариант. — Она все равно будет мертва. Она должна жить.

Но я чувствовала, как кровь скапливается подо мной, я могла видеть, как вывернуты ее конечности. Она не могла это пережить. По крайней мере, не в том облике, в котором она была. Но как я могла согласиться, чтобы она стала одной из них? Мы ненавидели их всю жизнь. Они были всем тем, чего мы боялись и презирали. Сможет ли она остаться собой, если станет одной из них? Захочет ли она жить дальше, если будет заперта в их облике?

Я ожидала, что истребители будут возражать, но они промолчали, предоставив это невыполнимое решение мне.

— У нас мало времени, — взмолился Эрик, и все протесты, которые я хотела высказать, стихли.

Я не могла жить в мире без нее. Если это был единственный выход, я должна была им воспользоваться, даже если в конечном итоге она возненавидит меня за это.

Я поцеловала сестру в щеку, шепча последнее «прощай» человеческой девушке, которую я любила больше жизни, когда вампир вырвал ее из моих рук.

Я не знала, правильно ли я поступаю. Но в тот момент это был единственный выбор, который я могла сделать. Потому что жизнь без нее была для меня невыносима.

— Я люблю тебя, Монти. Мне так жаль.

З

а последние несколько часов мое тело было избито, изломано, покрыто синяками, но никакая физическая боль никогда не сравнится с этой.

Тысяча богов не смогли бы удержать меня сейчас от Монтаны. Может, Келли и позволяла это, но я никогда бы не позволил ее сестре умереть, когда у меня была возможность спасти ее. Все сводилось к соглашению или борьбе, и, к счастью, на этот раз это было первое.

Я вытащил Монтану из рук ее сестры и осторожно опустил на землю, зная, что всего несколько часов назад поклялся никогда не обращать ее. Но я не понимал, что будет со мной, если я увижу ее на пороге смерти, я не знал, какие опасности подстерегают ее в будущем. Я думал, что смогу защитить ее от всего, какой бы хрупкой она ни была. Я считал себя достаточно сильным, чтобы сохранить ей жизнь, несмотря ни на что. И все же я был здесь, с ее изломанным телом в своих объятиях, и как бы я ни был зол на богов за то, что они вынудили меня сделать этот выбор, я обнаружил, что другого не дано. Монтана должна жить, даже если ее сердце больше не будет биться, даже если это означало наложение на нее этого проклятия. Потому что я не мог ее потерять, независимо от того, насколько эгоистичным это делало меня, или насколько сильно она будет презирать меня за то, что я сделал этот выбор за нее.

Но если я не смогу вернуть ее, моя жизнь уже закончена. Я был призраком, которому предстояло покинуть этот мир. Я не стал бы цепляться за него дольше, чем нужно. Куда бы она ни ушла, я пойду за ней.

Черт, почему она прыгнула? Или ее заставили? Андвари сделал это с ней в качестве еще одного жестокого наказания для меня?

Я опустился на колени рядом с ней, ее тело было искривлено раздробленными костями, под ней растекалась кровь. Боль обожгла меня при виде ее такой, а чувство вины образовало твердый комок в моем горле. Она была здесь из-за меня. Из-за войны, в которую она никогда не должна была ввязываться. Теперь все это казалось таким бессмысленным. Что такое ненависть по сравнению с любовью?

Губы Монтаны были розово-красными, в пятнах крови, ее лицо было слишком неподвижным, а глаза закрытыми. Мое сердце обуглилось и почернело, сгорая в огне, который, я знал, вызвала наша любовь. Это было причиной, по которой мы никогда не должны были быть вместе. Потому что смертные умирают в компании монстров.

Я вскрыл себе руку клыками, прижимая рану к ее мягкому рту.

— Пей, бунтарка. — Чтобы это сработало, в ее теле должно было остаться достаточно жизни. Если она сможет проглотить мою кровь, это запустит процесс. Но если ее уже нет…

Я взял ее за запястье, проведя большим пальцем по тому месту, где должен был биться пульс.

Ничего.

Паника угрожала захлестнуть меня, но я подавил ее, заставив себя сосредоточиться. Я должен был закончить это. Я не мог сдаться.

Я опустил голову, крепко зажмурив глаза, когда запах ее крови воззвал ко мне из ее вен.