Крадущаяся тень - Страуд Джонатан. Страница 5

– Ладно, хватит болтать. Следи лучше, – приказала я. – Мне как-то не очень хочется, чтобы Эмма еще раз на меня набросилась.

– Да уж, мало радости, если тебя поцелует ожившая ведьма с перерезанным горлом, – согласился череп. – Хотя, если подумать, были у нас с тобой клиенты и похуже. Сырые Кости в Далвиче, например. Помнишь, как тот призрак завывал: «Я хочу получить назад свою кожу! Верните мне мою кожу!» Ты еще потом его упустила. Жесть! Впрочем, ладно, забудь и не парься, – череп радостно хихикнул, но тут же замолчал и резко сменил тон. – Эй, погоди секундочку! Ты же не станешь этого делать, правда, Люси? Послушай, Люси, это никогда ничем хорошим не кончается.

Тут он отчасти был прав. Одним из моих природных талантов наряду со Зрением (хорошим) и Слухом (лучше, чем у кого-либо), был Дар Осязания. Странный, нужно заметить, Дар, который зачастую не давал мне ничего (или слишком мало), но иногда даже слишком много. Однако за последние месяцы он у меня значительно улучшился, и я считала, что его можно попробовать применить и в данном случае. Я протянула руку и прикоснулась пальцами к остаткам зеркала в раме. Затем закрыла глаза, отключилась от дня сегодняшнего и попробовала почувствовать то, что происходило в этой комнате много-много лет назад.

Как это часто бывало в последнее время, на меня быстро нахлынули звуки, а вслед за ними замелькали и смутные образы… Женский плач утих, сменился потрескиванием горящих в камине поленьев. Стоя с закрытыми глазами, я увидела перед собой ту же самую комнату, но наполненную на сей раз красками и деталями, они проявлялись словно плоть, нарастающая на пыльный, затянутый паутиной скелет. В очаге весело играл огонь, полки заполнились стеклянными банками, глиняными горшками и книгами в кожаных переплетах. На столе появились пучки трав, а рядом с ними и другие, куда менее приятные предметы.

У камина стояла женщина с длинными волосами, огонь бросал кровавые отблески на ее белое платье, кружева на его обшлагах плавно покачивались в потоках теплого воздуха. Женщина что-то делала с широким тонким камнем на передней стенке камина и застыла, почувствовав на себе мой взгляд. Она повернула голову, взглянула на меня, и этот взгляд был одним из самых злобных, какие мне только доводилось встречать в своей жизни. Я невольно отшатнулась, ударилась плечом о стену и тут же вновь очутилась в настоящем времени, в темной, холодной и пустой скорлупе бывшей комнаты.

– Теряешь свое драгоценное время, – заметил череп.

Я протерла глаза. Для меня все, что я увидела, произошло в мгновение ока. А на самом деле?

– Сколько времени я отсутствовала?

– Будь у меня такая возможность, я бы трубочку выкурить успел. Нашла что-нибудь?

– Возможно.

Я направила луч фонаря на черное отверстие камина. Чуть выше над ним я увидела тот самый широкий и тонкий камень.

«У меня еще есть…» – вспомнились мне слова, сказанные призраком Эммы Марчмент.

Она все еще здесь, та драгоценная для нее вещь.

Я вытащила из петли на поясе свой ломик-фомку. Два шага, и я была уже возле того камня, вставила в щель фомку, пытаясь поднять его край. Не самая разумная вещь на свете стоять вот так спиной к затянутой паутиной комнате, но что поделать – выбора у меня все равно не было. Пазы вокруг камня были забиты вековой слежавшейся пылью и сажей, из-за них камень не хотел поддаваться. Хотелось бы мне быть сильнее. А еще сильнее хотелось быть частью настоящей команды. Тогда кто-нибудь стоял бы сейчас у меня позади, прикрывая мою спину и внимательно наблюдая за тенями. К сожалению, такая роскошь была для меня недоступна.

– Шевелись же. Этот камешек даже мышка хвостиком смахнула бы.

– Я пытаюсь.

– Охотно помог бы тебе, да вот только, к сожалению, у меня нет рук. Ну, давай, навались, могучая ты наша.

В ответ я послала черепу пару соленых выражений. Наконец, мне удалось подцепить камень фомкой, но при этом женский плач становился все громче, а затем послышались шаги по битому стеклу. Я оглянулась. Вся паутина в комнате покрылась кристалликами льда.

– Она приближается, – сказала я. – В данный момент я предпочла бы слышать от тебя советы, а не оскорбления.

– О, это пожалуйста, это сколько угодно. Откровенно скажу, положение угрожающее. Поэтому вот тебе мой совет – выпусти меня, и я вытащу тебя из этой передряги.

– Кто бы сомневался. Нет, перебьешься. Я уже почти справилась… Давай, просто наблюдай и докладывай… советчик.

– Ты хочешь, чтобы я предупредил тебя, когда она вплотную приблизится к тебе?

– Нет! Раньше!

– Когда ее пальчики будут готовы сомкнуться на твоей нежной шейке?

– Просто скажи, как только она появится в комнате.

– Поздно. Она уже здесь.

Впрочем, об этом теперь я уже и сама знала. Волосы на затылке у меня зашевелились, как это всегда случалось в присутствии Гостя. Я сняла одну руку с фомки, взяла висящее у меня на поясе зеркало и направила его себе за спину. В комнате было темно, однако в центре зеркала появилось бледное светящееся пятно. Это был тошнотворный холодный зеленоватый потусторонний свет, излучаемый полупрозрачной фигурой, плывущей в темноте по воздуху и направлявшейся ко мне.

Только в эту секунду я вдруг вспомнила о том, что моя серебряная сеть по-прежнему висит на зеркале у противоположной стены комнаты.

Отчаяние придало мне сил. Я отпустила зеркало, выхватила из-за пояса солевую бомбу и швырнула ее. Бомба взорвалась, в воздухе запахло горящей эктоплазмой. Зеленые искры окутали силуэт призрачной женщины. Фигура раскололась пополам, и ее части облаками дыма расползлись в разные стороны.

Соль догорела, комната вновь погрузилась в темноту. Я всем телом налегла на фомку, нажала, и камень вылетел наружу. Я посторонилась, чтобы он не задел меня по ноге, когда будет падать на пол. А где же мой фонарь? Ага, вот он, лежит на каминной полке. Я схватила его, включила, направила луч в темное углубление, открывшееся на месте вылетевшего камня.

Внутри лежал большой темный предмет, похожий на слегка смятый футбольный мяч, густо оплетенный паутиной. По паутине начали разбегаться пауки.

– Ого, да это же голова, – сказала я.

– Ага. Древняя черепушка. Мумифицированная. Прелестно. Мой коллега, можно сказать.

– Но это не ее голова.

– Нет, конечно. Будь это голова Эммы, у мужа была бы еще одна уважительная причина, чтобы убить ее. На голове борода, разве ты еще не заметила?

Действительно, даже под толстым слоем паутины и пыли на подбородке черепа можно было рассмотреть остатки курчавой черной бороды.

– Где она сейчас, череп?

– Призрак благополучно восстановился. Сейчас Эмма стоит перед зеркалом. Из нее теперь торчат клочья паутины. Прелестно, прелестно! Теперь она двинулась вперед. Ей очень не нравится то, что ты делаешь с ее Источником. Она вытянула руки вперед…

Можно было, конечно, бросить вспышку, только в этой комнате мне самой некуда укрыться от пламени и ударной волны. Можно было пустить в дело рапиру, но как, скажите, держать одновременно и зеркало, и Источник, и клинок? У меня же не три руки.

Оставалось действовать так, как меня приучила работа с настоящими агентами, а именно – импровизировать.

Я отшвырнула от себя голову, и та покатилась по полу. Порыв холодного ветра всколыхнул полотнища паутины, и я поняла, что мой расчет оказался верным – призрак инстинктивно бросился к своему Источнику. В тот же миг я рванула к противоположной стене, к своей висящей на разбитом зеркале серебряной сети. Схватила ее, обернулась и в другой руке подняла свое зеркало – как раз вовремя, чтобы увидеть, что призрак разворачивается в мою сторону. Сейчас я рассмотрела призрак Эммы четко, как никогда до этого. Даже не могу вам сказать, что было ужаснее – окровавленное располосованное тело Эммы или ее жуткое, искаженное яростью и злобой лицо. Впрочем, тогда мне было совершенно не до этого. Я начала танец матадора, которому в свое время обучил меня Локвуд. Раскинув руки с зажатой в них серебряной сетью, я принялась дразнить и отгонять от себя призрак. В какой-то момент я резко опустила руки, оставшись незащищенной. Призрак хищно бросился на меня, вытянув вперед свои костлявые пальцы. Я же, точно выждав момент, отскочила в сторону и тут же швырнула серебряную сеть. Выпад оказался удачным, сеть накрыла лицо призрака.