Канун Армагеддона - Легостаев Андрей. Страница 4

Наверное, есть где-нибудь в мире яды, о которых Хамрай ничего не знает и против которых будут бессильны его охраняющие чары. Но эта отрава не из таких и не нанесет здоровью солнцеподобного владыки ни малейшего вреда.

Как все глупо, скучно и неинтересно — первый визирь посчитал, что сможет управлять государством не хуже шаха Балсара, у которого к тому же нет наследника. Какой-то бродячий колдун уверил первого визиря в успехе. Теперь голова много возомнившего о себе сановника будет выставлена на колу у дворцовых ворот. Или не будет — как шах пожелает, но жить заговорщику осталось ровно столько, сколько будет молчать Хамрай.

То-то первый визирь не смог скрыть удивления при виде Хамрая — живого и невредимого, — и сейчас прячет взгляд. Чтобы прочувствовать его испуганно бьющиеся мысли, не надо было даже использовать магию. Но Хамрай использовал. Чтобы узнать имена всех заговорщиков.

Ну почему заговоры почти всегда устраивают первые визири? Да еще так бездарно? Сколько их тайлорс уже предотвратил и сколько их будет еще… Некоторые, поумнее, пытались подкупить Хамрая… Но нет на свете таких сокровищ, которые могли бы соблазнить старого мага — знания и полная личная свобода, вот неоценимые сокровища. А свободу он получит, только избавившись от заклятия Алвисида, хотя оно почти не мешает ему жить…

Тянуть время было бессмысленно. Магических сил на разбушевавшихся тварей он потратил не так много, как боялся, но их стоило поднакопить. К тому же Хамрай хотел поговорить с шахом наедине, а после выдвинутых обвинений повелитель не сразу сможет уединиться с ним для дружеской беседы.

Визирь сам себе подписал смертный приговор, задумав переворот, и ни малейшей пощады не заслуживал. Шах Балсар давно научился сдерживать ненужный гнев, и никто невинный наказан не будет, а виновные получат лишь то, что должно, без лишних жестокостей.

Хотя, надо признать, не самый плохой был первый визирь…

Глава третья

— Барон, ты — самый храбрый и достойный рыцарь из всех, что я встречал на своем жизненном пути! — воскликнул граф Камулодунский, переступая порог покоев хозяина замка. — И мне удивительно видеть тебя в таком виде!

Барон Ансеис вздохнул и сел на постели, кивнув слуге, чтобы подали халат.

— Скажи честно, граф, — барон посмотрел на гостя, — ты, наверное, сам не помнишь, какой раз по счету произносишь подобные слова?

— Какие слова? — опешил гость.

— Что я — якобы самый храбрый и достойный рыцарь. Ведь не мне первому ты это говоришь.

Граф, со свойственной ему непосредственностью и честностью, расхохотался:

— Действительно, бычья требуха, от твоей магии не скроешься…

— Я давным-давно не обладаю магией, — возразил хозяин замка, — и тебе это отлично известно. Но, силы космические, как я рад тебя видеть, граф! — Он посмотрел на себя, на разобранное ложе. — Какая постель?!! Вина мне и эля гостю!!! — приказал он слуге, готовому выполнить любое распоряжение господина.

— Вот, такой разговор мне по душе! — воскликнул гость. — А то, как мне сказали, что ты захворал, я не поверил собственным ушам. Что случилось, друг?

Барон с удивлением увидел на лице гостя истинное участие, тот не просто так задавал обычные дежурные вопросы — вежливые и затертые до блеска, как древко боевого копья.

Покои, в которые сразу же привели гостя, были личными помещениями барона и находились на верхнем этаже у южной башни недавно отстроенного замка, еще пахнущего известью и духом необжитости, присущим только новым зданиям. Впрочем, покои барона были уже вполне обжиты — кипы толстенных фолиантов возвышались где только возможно, круглый стол в центре комнаты был завален всяким хламом непонятного предназначения, что гостя отнюдь не удивило — ведь барон Ансеис всем был известен как маг и чародей, равного которому земля бриттов не видела со времен Мерлина.

С утра барон сказался больным, отказавшись разговаривать с кем бы то ни было, кроме личных слуг, даже с горячо возлюбленной супругой. Причина тому была проста, как оплывшая свеча: сегодня ночью — по иронии судьбы почти в полночь по местному времени — состоится грандиозное магическое событие, равного которому не было со времен Великой Потери Памяти. Сегодня в полночь — Большой Парад Планет. И барон Ансеис, некогда бывший магом Хамраем, не знал, как встретить это событие.

Лет пятнадцать назад он четко мог сказать, что будет делать утром этого грандиозного дня — ждать и готовиться. Как давно, несколько обычных людских жизней тому назад, он вычислил эту дату, как считал до нее десятилетия и годы… И вот, дождался.

Он никого не хотел видеть, ничего не хотел делать, решил весь день пролежать в кровати, как может позволить себе в столь великий для посвященных день знатный рыцарь, пусть и бывший маг. В крайнем случае, барон решил ближе к вечеру напиться — бочонок вина, привезенный им из последней поездки в родовые владения во Франции, дожидался своего часа; здесь, в Британии, по большей части предпочитали эль, и хотя барон давно привык пить горьковатый и коварный хмельной напиток не морщась, сердце его к элю не лежало, ну разве что только в хорошей компании.

Да, он никого не хотел видеть, ничего не желал делать — так барон думал вчера. Друг задушевный, старый турнирный противник и боевой товарищ, сэр Гловер, граф Камулодунский, сломал все планы. Да и к лучшему, наверное.

Слуги быстро смахнули пыль со стола, предназначенного для таких вот, крайне редких, случаев, когда барон принимал гостя в своих покоях, поставили кувшин и блюдо с закусками, разлили эль по кубкам. Барон запахнул халат, уселся, жестом предложив садиться гостю, взял бокал, чуть приподнял в знак приветствия и пригубил. Гость последовал его примеру, с той лишь разницей, что осушил кубок чуть ли не до дна.

— Так что случилось, друг? — повторил сэр Гловер.

— Да ничего не случилось, хандрю. Как мой Отлак?

Старшего сына барон Ансеис отдал в оруженосцы именно сэру Гловеру, оказав тем самым графу полное доверие и дружбу, что тот ценил по достоинству, не делая, впрочем, оруженосцу ни малейших послаблений, на что барон и рассчитывал.

— Наверное, сейчас в объятьях матушки. Славный парнишка, можешь гордиться, рвется в бой прямо на предстоящем турнире…

— Каком турнире? — нахмурился Ансеис, которому мысли о грядущем в полночь Большом Параде Планет заслонили все остальное.

— Ну как же, барон, через две недели пятнадцатая годовщина битвы у Рэдвэлла. Верховный король решил устроить грандиозный турнир и даже вызвал знатных тевтонских и сакских рыцарей, чтоб повторить знаменитое противостояние. Неужели, бычья требуха, тебе забыли послать приглашение?! — вдруг разгневался граф. — Ты же главный герой тех событий!!!

— Ну, отнюдь не главный, — усмехнулся барон. — И королевское приглашение давно пришло, я просто запамятовал, думая о другом.

— Как же не главный! — не унимался сэр Гловер. — Ведь если бы ты не был тогда в Камелоте…

— Граф, — прервал его барон, видя, что гость готов с удовольствием пуститься в воспоминания. — Что привело тебя в мой замок, где ты всегда желанный гость?

— Какому по счету ты говоришь мне, что я желанный гость в твоем замке? — расхохотался Гловер, поймав хозяина на его же собственной шутке.

— Говорю каждому, — ответил хозяин, ничуть не смутившись, — за исключением очень немногих. Рад же по настоящему — очень немногим, и ты в их числе.

— Да я не один приехал. Со мной сэр Бламур и еще навязались какие-то чудные рыцари из заморских восточных земель, как они говорят. Утверждают, что им срочно, до захода солнца, необходимо увидеться с тобой.

— Бламура сюда, — кинул хозяин слуге. — Что ж ты молчал? — укоризненно посмотрел на графа барон. — Нет, погоди, — остановил он слугу уже в дверях. — Разыщи его и тихонько приведи к нам. Скажи моему сенешалю, что я сегодня к столу не выйду, как и предупреждал, пусть займется гостями и устроит им подобающий обед.