Канун Армагеддона - Легостаев Андрей. Страница 50

— Долго здесь не темнеет, однако, — заметил Хамрай.

— Это вы слишком быстро обернулись, за час с небольшим, — сказал Радхаур.

— Да? — удивился старый маг. На подъем ушло никак не меньше пяти часов, да и у Алвисида он задержался гораздо дольше, чем собирался. Поистине, мир, где нет ни времени, ни пространства.

Тем временем алголиане нашли тело пропавшего. Оруженосца барона Кайрона можно было узнать лишь по одежде — коричневая, похожая на пергамент кожа плотно облегала череп и костяшки пальцев. В нем не было ни капли жизни, словно его тело пролежало здесь сотни веков.

…Прошло еще как минимум пять часов, но так и не стемнело. В центре земли не было ни дня, ни ночи. Сплошной туман.

На третий день пути, если судить по внутренним представлениям Хамрая о времени, которым в нормальном мире можно было доверять безусловно, туман исчез. Вернее, они из него вышли — за спиной, куда убегала шерстяная нить алголиан, по-прежнему на расстоянии десятка шагов ничего не было видно. А впереди, в сумеречном свете, виднелись горы. Все сочли это добрым предзнаменованием и приближением к конечной цели.

Никаких нападений магических насекомых больше не было. Мир оказался безжизненным и пустынным — под ногами унылые серые камешки, над головой унылое серое небо, не за что глазу зацепиться… Изредка попадались рощицы странных растений: прямые, как копье, деревца, без сучка и веточки, с серым овальным, остроконечным листком наверху. Срывай листок, подточи острие и легкое копье готово. Правда, крепкими были стволы, срубить такое деревце одним ударом меча мало кому удавалось. Хам-рай подумал, что эти растения наверняка обладают редкими магическими свойствами (еще бы, росли в мире, где не действует никакая магия), и решил срубить несколько штук для исследований на обратном пути. О том, что обратного пути может и не быть, думать не стоило.

На пятый день двоих воинов из числа тех, что послала Моонлав, чуть не засосало в зыбучих камешках. Их едва сумели спасти, бросив веревки.

Уррий все лучше слышал странное «тии-и»и уверенно вел отряд по направлению к горам, которые не становились ближе.

А после очередной ночевки все шестнадцать алголиан не проснулись. Лежали с безмятежными лицами, словно спали, но сердца их не бились.

— Умерли, не спев шестнадцатого файла, — сказал Радхаур. — Надо их похоронить по алголианским обычаям. Сжечь. Они погибли в боевом походе, как воины.

На седьмой день, незадолго до того, как Хамрай собирался объявить привал, они услышали вдали журчание воды, что сильно удивило. Все уже привыкли к бескрайнему океану серых камешков, среди которого лишь изредка возвышались небольшие каменные валуны.

Вскоре они вышли к огромному, почти идеально круглому котловану с отвесными стенами. Дна котлована не было видно, его застилал такой же туман, через который они пробивались первые дни. Вопреки всем законам природы вверх по стене котлована тек ручей и убегал вдаль, теряясь в песках.

Хамрай наклонился над ручейком, зачерпнул воды и осторожно попробовал: вода как вода, не очень вкусная и какая-то теплая, но пить вполне можно. Находка оказалась очень кстати, поскольку их запасы питьевой воды подходили к концу.

— Сердце Алвисида там, — уверенно сказал Радхаур, показывая на туман, скрывающий дно ямы.

— Ты слышишь зов? — спросил Хамрай.

— Нет, просто чувствую.

— Уррий! — позвал Хамрай. — Как там твое «тии-и»?

— Оно зовет туда, — юноша показал в сторону гор.

— Ты уверен?

— Не знаю…

— Ладно, давайте ужинать и устраиваться на ночлег. На свежую голову решим, что делать…

Хамрай уснул сразу, как только лег. Сказывалась усталость — и физическая, и нервная. Караулов не выставляли уже вторую ночевку: за все дни пути они не встретили здесь ни единой двигающейся твари, а если уж суждено не проснуться, как алголианам, ни один часовой не поможет.

Пробудился Хамрай много раньше, чем предполагал, — от звериного крика ужаса. Он тут же вскочил на ноги, рука непроизвольно выхватила из ножен меч.

И тут же чей-то голос проорал:

— Тревога!!!

Со стороны котлована их атаковали отвратительные твари… Не знакомые магические тараканы, а такие же, только раз в пять побольше и иссиня-черного цвета. Прямо на глазах у Хамрая один такой таракан залез на спящего оруженосца, тот дернулся и стал стремительно бледнеть, тело как-то сразу обмякло: из него высасывали… нет, не кровь, саму жизнь. Лежащий рядом с ним человек уже очень напоминал оруженосца барона Кайрона, похороненного у подножия ледяного спуска…

— Отлак!!! Уррий! — в ужасе закричал барон и мечом разрубил напополам черного таракана, вцепившегося в погибшего оруженосца. — Ко мне!

Многие уже были на ногах и размахивали мечами, отгоняя опасных тварей. Кто посообразительнее, те доставали факелы, которые чуть не выбросили за ненадобностью, но потом решили, что пригодятся, если придется обследовать пещеры в горах.

Юноши почти одновременно подбежали к барону с двух сторон. В руках обоих были обнаженные мечи, покрытые сгустками зеленоватой дряни.

— Где Радхаур? Он жив?

— Вон он, у края котлована, с сэром Гловером и Бламуром, — показал Отлак.

Хамрай, внимательно глядя под ноги, поспешил к друзьям. За какой-то десяток шагов и он, и юноши разрубили каждый по полудюжине достаточно неповоротливых насекомых.

Барон присоединился к сражающимся, но огромные насекомые ползли и ползли из тумана на дне ямы по отвесной стене. Их разрубали вдоль и поперек, сбрасывая на дно ямы, их жгли факелами, а они продолжали наползать на людей.

Но ничто не может продолжаться вечно, даже сама вечность. Настал момент, когда ни на стене, ни возле котлована не осталось ни единой живой твари. Рыцари с мечами наготове простояли пять минут, десять, пятнадцать. Успели посчитать потери — тринадцать воинов Моонлав, семь оруженосцев и барон Кайрон обратились в иссушенные, без капли влаги мумии.

— Сердце Алвисида там, — уверенно сказал Радхаур. — Мне нужно спускаться.

— Сперва иди, отоспись, — ответил Хамрай. — Мы спали не больше часа. Лучше решать такие дела со свежей головой. Иди-иди, отдыхай. Я покараулю на всякий случай. Потом меня сменит, — он оглядел собравшихся вокруг воинов и сказал:

— Меня сменит Уррий. Всем спать, погибших похороним завтра.

Радхаур не стал спорить, улегся на плащ, сжимая обнаженный Гурондоль в руке. Следом утихомирились и все остальные.

Хамрай сел на валун, что возвышался на фоне серой пустыни недалеко от края котлована.

«Кто же вы такие, хранители? — думал он. — Кто же, если вы называете Алвисида и братьев его одними из вас, получившими все, тогда как остальные всего лишились… Кто вы? Хотя, если подумать, какая мне разница…»

Глава одиннадцатая

В центре земли ни дня ни ночи — сплошное серое утро. Нет, тогда уж — сумерки. Что должно случиться — случится все равно и оттягивать неизбежное глупо.

Проспав несколько часов, Радхаур открыл глаза. Остальные спутники, утомленные событиями последних дней, спали, кто-то громко храпел. Радхаур осторожно встал, чтобы не разбудить никого, — не хотелось прощаний и последних напутствий — и направился к входу в тайник, где (он это чувствовал) находилось сердце Алвисида.

Непроглядный туман по-прежнему скрывал то, что таилось на дне, тишину ничто не нарушало, и все так же, нарушая законы природы, снизу, из ямы, тек ручей. Но появилось нечто новое — к наполовину вбитому в землю толстому шесту была привязана веревка, уходящая вниз, в туман. Радхаура кто-то опередил.

Он даже догадывался, кто именно.

Первым побуждением было поспешить вниз и узнать, что там происходит. Первое побуждение не всегда верное.

Радхаур огляделся, увидел неподалеку гладкий серый валун (впрочем, в этом мире все серое) и сел на камень. Кто-то подошел и стал позади.