Волков. Велесова ночь - Пылаев Валерий. Страница 10

Так щелкает предохранитель.

Глава 8

От чужих взглядов еще никто и никогда не умирал. И все это – в теории, конечно же, – могло длиться чуть ли не часами: я продолжал бы пить кофе, наблюдая за пасущимися во дворе тварями и делая вид, что никого и ничего не заметил. А незваный гость и дальше сидел бы на крыше напротив, разглядывая необычное для этих мест зрелище – человека. Самого обычного парня, который занимается самыми обычными делами: завтракает, перематывает портянки, чистит винтовку, точит нож…

И не так уж важно, что именно используется для наблюдения – только глаза, бинокль или, может быть, какая-нибудь навороченная коллиматорная оптика с трехкратным увеличением. Нацеленный в меня ствол само по себе мог означать исключительно осторожность и любопытство.

Но если уж рычажок предохранителя скользнул в боевой режим – вариантов осталось немного.

Я рухнул на пол за мгновение до того, как над руинами раздался грохот и пробитая насквозь пулей металлическая кружка улетела вниз, во двор. «Тапиры» тут же хором заверещали и, судя по звукам, бросились в сторону Мойки, на всякий случай убираясь подальше от страшного шума.

С крыши напротив по мне работало что-то серьезное: точно не ружье и не пистолет, скорее винтовка… автоматическая. Первые два или три выстрела прогремели отдельно, но последующие сливались в короткие очереди. Пули крошили ветхие стены, с воем рикошетили, и одна из них рано или поздно должна была отыскать мое скрючившееся на полу среди обломков кирпича и камня тело.

Выгадав момент, я кое-как откатился за печь, подтянул ноги и даже вытащил из кобуры на поясе наган. Однако пускать его в ход пока не спешил: шансов перестрелять противника, вооруженного чем-то вроде автомата Калашникова, было, мягко говоря, немного. К тому же я до сих пор только не знал, где именно он засел. Сначала его оружие гремело прямо напротив, но теперь шум чуть отдалился – куда-то в сторону проспекта.

Значит, перемещается: неторопливо шагает боком, чтобы изменить сектор обстрела и снова поймать меня на прицел. Конечно же, я догадывался, с кем придется иметь дело, а теперь лишь убеждался, что связался с профессионалом. Тем, кто не только отлично умел пользоваться любым оружием, но и имел в этом огромный опыт, едва ли уступающий моему собственному. Даже в движении невидимый пока еще враг почти не терял точности, вколачивая в мое укрытие пулю за пулей. Размеренно, неторопливо, одиночными: не слишком часто, однако достаточно убедительно, чтобы у меня не возникало соблазна высунуться и атаковать в ответ.

Кирпичное крошево летело во все стороны, сыпалось за шиворот, и ситуация изрядно осложнялась тем, что я никак не мог добраться до винтовки. Мое оружие осталось стоять у стены со стороны двора. Нас разделял какой-то десяток шагов, однако это расстояние отлично просматривалась с той стороны улицы, и я уж точно не собирался рисковать и прыгать в надежде, что противник не успеет всадить в меня пару пуль.

Да и, собственно, зачем? Наган почти бесполезен, но и винтовка едва ли так уж сильно изменит расклад. На дистанции в неполные пятьдесят метров трехлинейка с поворотно-скользящим затвором и боезапасом в пять патронов наглухо проигрывает автомату.

Который все продолжал и продолжал стрелять, как в каком-нибудь голливудском фильме, где герои и злодеи произволом режиссера получали никогда не пустеющие магазины. То ли мой противник перезаряжался с поистине фантастической скоростью, то ли прихватил с собой вместо обычного «рожка» дисковую громадину на полсотни с лишним патронов – я пока только ждал, когда его «молотилка» перестанет трещать.

И дождался. Пауза между выстрелами затянулась чуть дольше обычного, и я услышал щелчок и металлический лязг: опустевший магазин отработал свое и упал на кровлю, и его место уже готовился занять следующий.

У меня эта операция заняла бы несколько секунд. Но выходец из мира, где до появления полноценных штурмовых винтовок оставалось еще лет тридцать, возился заметно дольше, и я рванул к лестнице, а по пути даже успел хоть как-то рассмотреть своего противника.

Он не скрывался: стоял на крыше во весь рост и заряжал свою грозную игрушку, явно не собираясь затягивать охоту. Самый обычный человек, с виду ничем не примечательный, разве что в странном облачении. Вязаная шапка, ботинки и маска на половину лица выглядели вполне обычно, однако грязно-серую униформу явно дорабатывали вручную, превратив в конечном итоге в странные угловатые лохмотья.

Наверное, маскировка. Только не лесного типа, а городского: среди развалин мертвого Петербурга, наполненного нечистью, такой костюм наверняка помогал хозяину буквально сливаться с полуразрушенным стенами, превращаясь то ли в странный узор из трещин, то ли в кучу бетонных обломков.

Дальше рассматривать стрелка я не стал – скатился вниз по ступенькам, спасаясь от снова загрохотавшего автомата. На этаже ниже стены сохранились чуть ли не целиком, так что расклад изменился. Теперь противник не видел меня и уж тем более не мог прицелиться… впрочем, как и я сам. Приходилось играть вслепую: я продолжал спускаться, на всякий случай перебегая от лестницы к лестнице, стараясь держаться подальше от окон. Придумать, как пересечь улицу, разделявшую Дом книги со зданием напротив, пока не получалось, однако дистанцию определенно стоило сократить. А еще лучше – подобраться вплотную. Выбить оружие, скрутить, и дальше оно как-нибудь получится само.

Особенно если мне повезет, и один не свернет другому шею до того, как мы познакомимся… Заново.

Когда я добрался до второго этажа, автомат загрохотал снова. Противник то ли успел заметить мой силуэт, то ли бил на звук. И весьма точно: стена в полуметре от моей головы буквально взорвалась крошевом, и осколки больно врезались в щеку. Я снова рухнул на пол и продолжил путь ползком. Уже в относительной безопасности: пулям неведомого калибра хватало мощности сносить остатки оконных рам и разбивать кладку там, где она и без того прохудилась, однако пробить чуть ли не полметра камня и остатков облицовки они все-таки не могли.

Помощь пришла, откуда я ее совсем не… Впрочем, нет – ждал.

Не то чтобы обезлюдевший невесть сколько лет назад Петербург стал таким уж тихим местом: нечисть то и дело верещала, отрывая друг другу головы, а гиганты вроде Рогатого или жабы без труда могли обрушить стену, однако пальба здесь уж точно случалась нечасто.

Рано или поздно кто-то непременно должен был заинтересоваться необычным шумом. И первыми, как и нередко в подобных случаях, оказались упыри. Тупые и медлительные твари ничего не боялись и резво сбредались на все, что хотя бы намекало на возможную трапезу. Даже сквозь грохот выстрелов я услышал глухое урчание и шаркающие шлепки, с которыми зубастые волочили лапы-ноги по ветхому асфальту.

Много, очень много упырей… Дюжины полторы, а то и больше – и всех до единого, конечно же, интересовал исключительно человек на соседней крыше.

Тот, видимо, уже сообразил, что просчитался, слишком затянув охоту на ловкую и проворную мишень. Стрельба прекратилась, однако шума едва ли стало меньше. То ли несколько тварей уже успели подняться наверх, то ли они каким-то образом заметили движение: упыри рычали и хрипели так, будто свежее мясо уже подали им на блюде.

Я поднялся на корточки, а потом и вовсе выпрямился, чтобы поскорее добраться до дыры в полу, через которую можно было спуститься на первый этаж без лестницы. Спрыгнул вниз, рванул к стене, чтобы поскорее укрыться, и только потом осторожно выглянул на улицу через арку витрины.

Упыри заполнили чуть ли не всю улицу. Похоже, стрельба собрала нечисть со всех соседних кварталов, и на мгновение я даже удивился, что в гости не пожаловал кто-нибудь и покрупнее. Уродливые вытянутые фигуры шагали мимо, спешили к зданию напротив и, с воплями отталкивая друг друга, лезли внутрь. Любое отверстие в стене собирало целую очередь, и силуэты тварей уже мелькали и на втором этаже, и, кажется, даже на третьем. А незадачливый стрелок или каким-то чудом успел убраться, или…