Нелюбимая жена. Новое счастье попаданок (СИ) - Риш Мартиша. Страница 46

Вечером его ждет разговор с женой. Повезет, если только разговор. Нет, ну не станет же она бить герцога? Или станет? От такой, как Грета, всего можно ждать. Ничего, пока жена не вернулась, он сможет поболтать с мальчишкой. Упокоит его, как сумеет, накормит, как следует. И, конечно, предупредит Нолета, чтоб при жене не смел даже подходить к нему близко. Наоборот, пусть держится испуганно. Сам Ильмар намеревался при Грете держаться с мальчиком очень строго и зло, чтоб только не вышло как раньше. Когда старший герцог в роду понял, насколько его сын привязался к мальчишке, несчастный Нолет оказался в настоящей опасности. Отец не стеснялся манипулировать Ильмаром, используя уязвимость раба. Сколько раз мальчика запирали в подземелье, пороли за малейший огрех, лишь бы только отцу подчинился сам Ильмар. Выполнял его приказы, благодарил, поклонялся, прятал яростный взгляд, направленный на отца. До сих пор в ушах стоит плач маленького Нолета. Нет, теперь Ильмар будет умнее, что бы сама Грета ни говорила, он ни за что не станет демонстрировать свою привязанность при ней. Лучше так, чем вновь оказаться в ловушке и подставить под удар беззащитное существо.

Он прошел в коридор. Парень встревожился, пожалуй, впервые, Нолет не вышел его встречать. Может, не расслышал звяканья калитки? А может… Кто знает, как юный раб и супруга провели ночь. Мальчишку герцог застал на кухне, уплетающим торт за обе щеки. Кремовый, нарядный. Герцог счастливо привалился к стене за спиной у парнишки, тот его не заметил. Ильмар едва спрятал улыбку, попытался сделать серьезное лицо.

— Так, значит, воруем на кухне? — беззлобно спросил он и тут же взлохматил кудрявые волосы на голове мальчика.

— Господин, — Нолет подставил голову под теплую руку, будто он кот. Даже отерся виском о широкое мужское запястье.

— Я же просил меня так не называть. Когда мы наедине, можешь звать меня просто по имени. Ну, так что ты делаешь на кухне? — Ильмар шутя потрепал мальчика за ухо и сел напротив него за стол, — Если Грета узнает, скажешь, что я тебя уже наказал за кражу.

— Исполняю приказ госпожи, — чуть не подавился бисквитом парнишка.

— Она так и сказала — съешь торт и ни в чем себе не отказывай?

— Нет, не так. Госпожа приказала мне отлично питаться, чтобы я набрал вес, и ребра так не светились под кожей. Для этого я должен съесть все остатки тортов и ветчину. Жаль, я не люблю мясо. Да и после тортов оно не полезет мне в желудок, он и так переполнился.

— Ветчину?

— Азу показал мне пару особенно сочных кусочков.

Ильмар мысленно облизнулся. Не ел он давно, а хорошо и сытно не ел и того дольше.

— Мне твоя госпожа ничего не оставила? — спросил он самым незаинтересованным тоном из всех возможных.

— Нет, но я думал, вам дозволено брать все, что угодно. Точно так же, как и вашем родовом замке.

— Это особняк мне не принадлежит. И по чужим кладовым лазать я не приучен.

— Простите меня за дерзость, — тут же сник Нолет. Ильмару стало стыдно. Он еще раз обвёл взглядом стол и задумался. С чего Грете быть столь щедрой к рабу? Она его толком даже не знает. И таких идиотов, как он сам, Ильмар, готовых заботиться о невольниках, не так уж и много. А откровенно говоря, мало.

— Госпожа брала тебя к себе, — герцог проклял себя еще до того, как выдавил последнее слово, — на ложе?

— Она пригласила меня к себе в покои.

— И все? Что ты там делал?

— Ещё ничего, — испуганно посмотрел на герцога мальчик и хлопнул глазами.

— А что ты должен там сделать?

— Прибраться немного, покуда госпожа не вернется домой. Азу вывалил вещи из сундука на пол.

— Я рад, — светло улыбнулся Ильмар.

Он не столько ревновал к жене, да, по сути, она и не стала ему настоящей женой, сколько не хотел замарать себя и свое имя в грязи. Видеть, как соблазняют Нолета… Все это казалось герцогу недопустимой грязью. Да, отец безусловно прав, перед ним за столом сидит юноша, не мальчишка. Нолету исполнилось шестнадцать лет, он бреет усики и впалые щёки. Но этот растерянный взгляд, едва дрожащие пальцы, звенящий колокольцами мальчишеский голос. Все же он скорее ребенок, по крайней мере, для герцога. Уж точно не мужчина, да и на юношу похож еще мало.

Нолет искренне пытался уловить хоть какой-нибудь смысл в вопросах и поведении хозяина. Муж хозяйки — это, конечно, не совсем хозяин, но все же близко. Для себя мальчишка давно решил, что главное в этой жизни — быть полезным. Тогда точно не продадут и не убьют. Пока в особняке был Азу, он ходил следом за ведьминым фамильяром. Да, он пугал юношу одним только своим видом, размером зубов, странным носом, разделенным на две половинки, словно бы от удара меча. Но все же, рядом с Азу было как-то надежно. Мальчику казалось, что зверь его не предаст и не сожрет, покуда он сам крепко держится за расческу. Да и пуха он начесал уже достаточно много, на жилет, наверное, хватит. Как раз спрядет к тому времени, как придут холода. Продать бы, или сменять, можно было бы выручить на эти деньги рубашку с начесом. Но этого делать пока нельзя, еще ни разу его не отпустили с участка. В городе точно должен быть рынок, но чтоб его посетить, нужно получить разрешение госпожи.

Грету он совершенно не понимал. Молодая хозяйка вызывала в юноше самые противоречивые чувства. Его охватывал лютый страх перед ведьмой, которая способна сделать с рабом абсолютно все, что захочет. В то же время Нолет испытывал к хозяйке безграничную признательность за кров и вкусную пищу, собственную комнату, чистую постель, небольшую вязанку дров перед его личным камином. Все эти мелочи для забитого истощенного мальчика были невероятным чудом, в которое не просто сложно, а невозможно поверить.

Мальчишке до смерти хотелось подняться из-за стола, юркнуть к себе. Еще раз просто потрогать теплое одеяло, уткнуться носом в подушку, ощутить запах белья, которое только что достали из деревянного шкафа — запах уюта, теплого дома, натопленного камина. Но он вынужден был сидеть и поглощать торты. Непростая задача, как оказалось. Госпожа не просто велела, а приказала ему уничтожить всю ту еду, что она купила вчера. Осталось не так уж и много, если присмотреться как следует. Но и не мало, а желудок уже набит. Собственно, чувство сытости мальчик испытывал не так часто за всю свою жизнь и не совсем понимал, как быть дальше.

Ко всему прочему Нолет ощущал безумную тревогу, что все это безмерное счастье может внезапно закончиться. Его поведут на рынок, продадут, и жизнь рухнет в один момент. Вряд ли господин Ильмар рискнёт его выкупить. Впрочем, как знать, может, и здесь повезет. Главное — быть полезным всем и всегда, стараться делать все как следует, правильно, нигде и ни в чем не ошибаться. Больше всего его били, когда он что-нибудь ломал или портил. Только бы не разбить посуду. Тарелку, например! Это так легко сделать, достаточно просто неаккуратно пошевелить локтем, и тонкая красивая чашка упадет на пол, расколется, узор из цветов разделят безобразные линии трещин. Чашка точно стоит больше, чем раб. Хозяйка наверняка его сбагрит куда-нибудь, чтобы купить себе новую вещь. А перед этим, — мальчик не успел додумать кошмарную мысль, его из размышлений выдернул Ильмар.

— Ты чего побелел? Вспомнил что-то? Что именно с тобой делала госпожа? — от строгого тона к глазам Нолета подступили слезы. Обычно господин был добр к нему, но не теперь. Выгонит? Накажет? Ударит? Раньше за ним такого не водилось. Но и статус у господина изменился. Он стал мужем, возглавил семью. Старший герцог всеми командовал в замке, объявлял наказания, может, теперь и Ильмар станет таким же? Или он не возглавил семью? Госпожа, наверное, главнее. Как бы узнать о том, чего ждать в этой жизни?

— Она тебя била?

— Нет, господин. Хозяйка была ко мне добра, — мальчик опять вздохнул, тоскуя о своей перьевой подушке. Не своей, конечно, но той, что отдана ему в личное пользование. Вот бы ведьма ему и вовсе ее подарила. Мягкую, теплую, в красивой наволочке, вышитой птичками. Мальчишка захватил чайной ложечкой немного крема, положил в рот и рискнул проглотить. Места в животе еще немножко осталось. Госпожа приказала не вставать из-за стола, пока он все не доест. Но что делать, если место в животе совсем закончится? Нарушить приказ госпожи смертельно опасно. Мальчик поморщился.