Оглянись в темноте (СИ) - Рымжанов Тимур. Страница 14

Пешком добраться до карьера можно за полтора дня. Путь неблизкий и опасный. Это не мой прошлый мир, а наше путешествие не туристический поход. Подходящего снаряжения у нас нет, а видеть в нашей паре может только Ная. Но надо рискнуть. Без камней я не смогу работать, а тот огрызок, что у меня остался, закончится уже через пару дней.

Ни я, ни Ная не знаем, что нас ждет за стенами города. Мне подсказали лишь направление, дали примерные ориентиры, но даже такой скудной информацией надо попытаться воспользоваться. Иначе рискую остаться без заработка и, как следствие, без жилья. Оглядываясь на то, что осень уже не за горами, то мы просто вынуждены рискнуть. По-хорошему следовало бы оставить Наю в городе под присмотром прачек. Но без нее мне будет во много раз тяжелей, а если сгину, то и вовсе обреку ее на жалкое существование. Так что придется брать малявку с собой. Так уж связала нас судьба. Мы с Наей — одно целое.

Прозрение

Мы отправились в путь на девятый день декады, как только стража открыла южные ворота и опустила отремонтированный мост, пострадавший при осаде. Ная шла первой, я шагал справа от нее положив левую руку ей на плечо. Стражники на нас не обращали внимания. Мы пристроились за крестьянской повозкой, запряженной быком, которая следовала в попутном направлении. Чуть дальше, с левой стороны от дороги, еще стоял палаточный лагерь цисарийских войск, от которого за километр разило смрадом. Осада города длилась почти неделю, пол декады если быть точным; с того момента поле, где сейчас находился лагерь, превратилось в настоящую вытоптанную помойку. Лошади, люди, обозы снабжения. Тут же были ямы, в которых до сих пор сжигали трупы. Не тех, что вывозили из города, а тех, кто умер позже, от ран. Отвратительное видимо зрелище, благо, что я мог реагировать только на запахи и не видеть всего этого в полноте красок. А вот Ная не скрывала отвращения, старалась смотреть в сторону или на дорогу; все время фыркала, когда ветер доносил запах зловоний.

Дорога нам предстояла непростая. Я, конечно, подготовился как мог, напек с запасом лепешек, взял с собой крупу, котелок, немного овощей. Рассчитывал на три дня. Надеяться на то, что, проходя через лес, найду какую-то дичь, не приходилось. Во-первых, я совсем не охотник, а во-вторых это запрещено. Пусть цисарийцы еще и не определились: кто станет владельцем этих земель, но за сам факт охоты без дозволения, на ленных угодьях аристократа, легко можно было отправиться на плаху. Охотиться можно было только по специальному разрешению. Тот ряд, что на рынке назывался охотничьим, как раз и был для людей с разрешением. Но в этом ряду торговали дикими травами, ягодами, грибами и шкурками диких животных. Мяса дичи почти никогда не было. Само собой, что те, кто жил в хуторах у леса, промышляли, ставя силки, пользуясь тем что хорошо знают местность, но и они рисковали. Появись на столе простого крестьянина мясо, староста тут же спросит, откуда он его взял, и как только заподозрит в браконьерстве, то легко настучит на своего же односельчанина местному управляющему. Так что рассчитывать нам с Наей придется только на собственные припасы.

Километров через пять крестьянская телега, за которой, мы неторопливо плелись, свернула в сторону, а наш путь шел дальше по большаку. Когда за спиной остались палаточный лагерь, ямы с трупами и отхожие места, я наконец почувствовал свежий воздух и только сейчас ощутил, до чего же отвратительно пахнет город. Вся наша одежда издавала крайне неприятный, кислый запах, и это, несмотря на то, что я старался чаще стирать одежду и мылись, мы с Наей — каждый день, — утром и вечером. Опрятный внешний вид, это не просто стремление к чистоте и соблюдение элементарных правил гигиены, это способ отличиться от городской голытьбы. С моим увечьем, да еще и в рваной, и грязной одежде; любой стражник обязательно примет меня за нищего оборванца, а торговцы и лавочники будут гнать взашей, несмотря на то, есть у меня деньги или нет. А уж про клиентов на рынке, я и вовсе молчу. Наверное, добрая треть клиентов доверили мне свои ножи и инструменты, только благодаря тому, что я смог сохранить репутацию бывшего подмастерья. Выглядел ухоженным, аккуратным и чистым, насколько это было возможно в моем положении.

— Ты, когда-нибудь, бывала за городом? — спросил я Наю.

— Нет. Мама говорила, что это очень опасно.

— Вот и я тоже, впервые вышел за стены.

— А нам долго еще идти?

— Честно говоря, я не знаю, Ная. Тот помощник гончара говорил, что его мастер добывает там очень качественную глину, а еще слышал от местных хуторян, что рядом есть старый карьер, камни из которого хорошо подходят для заточки. Так вот, тот хутор находится в одном с половиной дне пути по большаку.

— Далеко, — грустно ответила Ная.

— Да, далеко, — согласился я, — но нам очень нужны эти камни. Без них, я не смогу зарабатывать.

— Тогда, мы обязательно их найдем.

Мы шли по большой дороге, предусмотрительно сторонясь редких прохожих и повозок. Черт его знает, что на уме у людей в этом мире, особенно за пределами городских стен. По этим землям совсем недавно прошли войска, оставляя за собой разорение и горе. Свободных крестьян и землевладельцев бессовестно грабили, отбирая буквально все для обеспечения армии припасами и продовольствием. Судьба ограбленных, как правило, захватчиков не очень-то волнует. Вот и получается, что вчерашний крестьянин, оставшись ни с чем, в попытке выжить и не помереть с голоду, берет в руки дубину и идет на большую дорогу. Именно таких персонажей на дороге, я опасался больше всего.

Считаю, что нам очень повезло, никого опасного мы не встретили. Ближе к вечеру, Ная заметила сгоревшую деревушку. Сама деревушка нас не очень-то и волновала, но вот стога сена на поле, могут стать хорошим укрытием на ночь. Разводить костер мы не планировали: на открытой местности, в чистом поле, возле сухого стога сена, этого лучше не делать. Чем перекусить у нас было. Запас воды во фляжке, сделанной из сухой тыквы, тоже имелся, так что как-нибудь ночь переживем.

Хутор, о котором мне рассказывал подмастерье горшечника, мы нашли к полудню следующего дня. Точнее сказать, то, что от него осталось. Как и тот, возле которого мы ночевали: этот также выгорел дотла. Двигаясь к столице цисарийские войска не церемонились, уничтожая все на своем пути. В этом смысле крестьянское население, любого государства, самая уязвимая группа. Ими легко жертвуют, несмотря на то, что они, фактически, кормят всю страну. А вот к городскому населению относятся более бережно, особенно это касается специалистов, ремесленников, мастеров. Странная закономерность, быть может это связано с тем, что аристократы завоевателей планируют привести на новые земли своих земледельцев. Лояльных, не склонных к бунтам. Я очень мало знаю об этом мире, не все могу понять, а искать аналогии с земной историей нет смысла, хотя миры и очень похожи. Я даже не знаю, как выглядят очертания этого королевства, материка, береговой линии, как расположены и куда текут реки. Мало того, я даже читать не умею. Если счет я помню еще из прошлой жизни, то местная письменность для меня остается загадкой. Плюс к этому, проблема усугубляется еще и моим незрячим состоянием.

Обойдя стороной сгоревший хутор, мы принялись искать тот самый карьер. Местность была холмистой, поэтому нам приходилось подниматься на эти холмы, чтобы Ная могла осмотреться. А еще, я просил ее внимательно высматривать тропинки и дорожки. Если к карьеру наведывались, то должна быть протоптанная колея.

Наконец, к вечеру, когда местное светило уже нависло над горизонтом, мы обнаружили каменный овраг, в котором и был вход в подземелье. Не думал, что это окажется шахта. У меня есть небольшой флакончик с ламповым маслом, но на факел его не хватит, придется сооружать что-то вроде лампы. Надеюсь, что очень глубоко в шахту спускаться не придется. Я уж не говорю, что это опасно, это страшно, и не только для маленькой девочки Наи, но и для меня, черт возьми!