Пожиратель империй. Часть 2 (СИ) - Розин Юрий. Страница 13

— Вполне справедливые подозрения высказал старший следователь, как думаешь? — повернулся ко мне Янну.

— Думаю, что это — только подозрения, — недовольно глядя на Шимгара, ответил я.

Вообще-то стоило отдать циклопу должное. Хотя я постарался избавиться от всех возможных улик, стереть само своё существование, разумеется, было не в моих силах, и по этим разрозненным следам Шимгар сумел прийти к правильным выводам практически по всем пунктам.

Немного обидно было, что он принял меня за пешку Аргиронта. Но с учётом того, что я приходил к кошаку вместе с Йирро, по сути бывшей именно такой пешкой, просто в прошлом, это предположение было вполне оправданным.

Тем не менее, как сказал сам Шимгар, и как подчеркнул я сам, подозрения — это всего лишь подозрения. Для того, чтобы обвинить меня в чём-либо и тем более наказать меня за что-либо, им нужны были улики, свидетельства, хотя бы мотивы. Хоть какие-то доказательства моей причастности.

И тут, хотелось надеяться, у меня всё было плюс-минус схвачено.

— Ладно, виновен ты или нет, признавать вину самостоятельно ты явно не горишь желанием, — подвёл итог Янну. — В таком случае начнём допрос.

Мурыжили меня почти полчаса, хотя, если бы не каверзные вопросы Шимгара, они бы наверняка справились минут за десять. Спрашивали обо всём, начиная от того, как именно я был пойман и осуждён в Восьми Башнях, и заканчивая, разумеется, тем, что я делал во время прошедшего погрома.

Свои ответы я, разумеется, заранее придумал и распланировал, так что отвечал без запинки и, хотелось верить, максимально естественно. По крайней мере никаких обвинений сразу троица мне не предъявила, хотя это и не было гарантией того, что у них не осталось подозрений.

Но в конце концов вопросы кончились и меня отправили обратно. На этот раз ждать пришлось довольно долго. Почти двадцать часов прошло, прежде чем Янну и остальные закончили допрашивать всех избранных заключённых, а потом ещё три часа у них ушло, видимо, на подведение итогов.

Я всё это время был занят работой над кандалами. Перед допросом меня досмотрели, в том числе, как я и думал, просветили моё тело специальным устройством а-ля рентген. Так что было очень хорошо, что я додумался спрятать жемчужинку.

Тем не менее, расслабляться по этому поводу было ещё слишком рано. Вряд ли они стали бы снимать с меня кандалы, чтобы их проверить, это было бы максимально глупо. Но у них вполне мог быть какой-нибудь другой аппарат для тестирования их работы. И мне нужно было сделать всё, чтобы эту проверку они прошли.

Я тщательно проверил и перепроверил все внесённые мной изменения в структуру рун, а также потратил несколько часов, чтобы заделать те трещинки и уязвимости, с помощью которых мне удалось вытащить наружу Дар силы лишения.

Аккуратно расковырять их обратно, не задев при этом саму рунную структуру заняло бы по меньшей мере пару дней. Но лучше уж так, чем если бы из-за обнаружения этих уязвимостей эти кандалы решили поменять на другие.

Наконец, определённый вердикт был вынесен и троица вновь появилась перед нами, и Шимгар вновь начал зачитывать имена. На этот раз в список попало чуть больше семидесяти заключённых. Моего имени в списке не было.

— Все названные, — произнёс Янну, дождавшись, когда циклоп закончит, — могут возвращаться в свои камеры. К ним на данный момент у нас нет вопросов.

Явно обрадованные тем, что их убрали из числа главных подозреваемых, заключённые, которых Шимгар назвал, и в числе которых, ожидаемо, был Аргиронт, на этот раз действительно не имевший абсолютно никакого отношения к поднятой буче, под конвоем стражников были отправлены по камерам.

Впрочем, кошак как раз-таки был единственным из них, у кого не было заметно ни капли радости. Наоборот, с того самого момента, как он вернулся со своего допроса, то есть уже почти тридцать часов, он был хмур как туча, а в его взгляде, то и дело бросаемом на меня, пылали огоньки ярости.

Он, в отличие от Янну, Шимгара и Диоклерта, сто процентов знал, куда делся Васке. Впрочем, сообщать им об этом он тоже точно не стал бы. Как минимум из-за всё тех же «понятий», а как максимум потому, что наверняка хотел отомстить мне за это лично.

В итоге на площади осталось двадцать девять заключённых. И всё пошло по кругу, с той только разницей, что на этот раз допрашиваемых не уводили за пригорок, а тащили в глубину ближайшей шахты, и не выпускали по часу и больше.

О том, что с ними там делали, можно было догадаться и без моей Сущности контроля поля боя. Достаточно было просто взглянуть на покрытые ранами и жуткими кровоподтёками тела возвращавшихся с «допросов» заключённых.

Причём только лишь этим Янну и остальные не ограничивались. У одного из вернувшихся отсутствовал глаз, другой остался без пары пальцев, третьему, судя по тому, как он держался за живот и по обилию крови, буквально наживую вспороли брюхо.

С учётом того, что даже настолько жуткие травмы уже не кровоточили, пытаемых по завершению процесса подлечивали. Но, очевидно, не до конца, да и в принципе настолько тяжёлые травмы, особенно потерю глаза, было сложно исцелить полностью.

Не церемонились они даже с оставшимися в списке подозреваемых Отцами и Матерями Форта. С живота Пампонгомба явно срезали пару килограммов жира, у Йирро пальцы на одной из ладоней были переломаны и вывернуты под самыми неестественными углами, а Вайле, судя по положению кровавого пятна на тюремной робе, отрезали сосок.

Хуже всего было то, что с каждым следующим «допрашиваемым» продолжительность «допросов» и тяжесть нанесённых травм увеличивались. А моё имя всё не называлось и не называлось…

Прождать на этот раз мне пришлось почти двое суток. И, чего уж греха таить, под конец этого ожидания, когда двадцать семь оставшихся заключённых уже вернулись, а предпоследнего — Фейро, не было видно почти пять часов, мне уже было ой как не по себе.

Определённо, это ожидание было куда томительнее, чем тот час, что я провёл, готовясь к убийству Васке.

Но и ему пришёл конец. Фейро вернулся с отрезанными ушами и носом, словно прожжённый сифилитик, и с рукой в насквозь пропитанном кровью рукаве, свисавшей, будто плеть. И настал мой черёд.

— Пожалуйста, садись, — приглашающим жестом Янну указал на залитый алым одинокий стул посреди пустой пещеры. Руки ворона также были буквально по локоть в крови. — Скажи, Тарс, за время ожидания у тебя не появилось, что нам сообщить? Может быть есть что-то, о чём ты не упомянул во время прошлого допроса, или просто забыл упомянуть? Не стесняйся, говори, мы с радостью тебя выслушаем.

Глава Форта был по прежнему максимально спокоен. Ничего в его голосе не выдавало, что последние пятьдесят часов он жестоко пытал почти три десятка Майигу.

Шимгар был хмур и даже вид меня на этом пыточном стуле, предвещавший скорую расправу, его, похоже, ни капельки не вдохновлял. Видимо, несмотря на свои угрозы и агрессивные методы ведения допроса, пытки всё-таки были циклопу не слишком по душе.

А вот главный надзиратель Диоклерт, во время допроса сидевший тише воды и ниже травы, показал себя с новой, довольно отвратительной стороны.

Судя по чистым рукам и одежде лично в процессе он не участвовал. Но раскрасневшаяся свинячья морда (в прямом смысле, в истинной форме он был огромным, покрытым густой шерстью вепрем), полные восторженного экстаза глазки и экстремально мерзко выглядевшие подрагивания толстых бёдер были прекрасной демонстрацией того, какие эмоции он испытывал по отношению к происходящему.

— Ничего нового, — покачал я головой, садясь на стул. — И что мы с этим будем делать?

— О, сейчас ты увидишь! — восторженно завизжал Диоклерт. — Пожалуйста, Янну, приступайте!

— Если я услышу от тебя ещё хоть один звук не по делу, — главу Форта этот хряк-извращенец, несмотря на всё тот же безэмоциональный тон, тоже явно уже изрядно достал. — Я отрежу твой член и запихну глубоко в глотку. Понял меня?