Любовь прекраснее меча - Легостаев Андрей. Страница 15

Старый чародей решил направить любовь Аннауры на другого рыцаря. На кого бы…

Уррий плохо выглядит, он слишком расстроен потерей возлюбленной. Вот пусть Аннаура и утешит его.

Произнесенное молча заклинание на любовь, имена Аннауры и Уррия в этом заклинании, и сильный пронзительный взгляд с магическим зарядом.

Аннаура встала и, не взглянув на барона, пошла к Уррию.

— Можно с тобой посидеть, сэр Уррий? — спросила она.

Уррий взглянул на подошедшую красавицу и не нашел в себе силы ответить отказом.

Он кивнул.

Ламорак встал, Уррий и Эмрис посмотрели вопросительно на друга.

Принц Сегонтиумский натужно улыбнулся и глазами указал на освободившееся место рядом с французом. Барон Ансеис вызывал жгучее любопытство друзей, они были наслышаны о его подвигах в столице.

Аннаура завела непринужденную бессодержательную беседу с Уррием, пытаясь растормошить его. И ей это, конечно, удалось — невозможно же всю жизнь предаваться печали, вино и женское обаяние сделали свое дело.

Наследник Алвисида неподвластен никаким магическим чарам — Хамрай прекрасно знал об этом и не пытался воздействовать на Уррия. Но даже наследник Алвисида бессилен перед чарами женскими.

А Аннаура могла бы победить всех соперниц, если бы устраивались турниры по женским чарам. Если Аннаура хотела, она завораживала любого мужчину.

Да, она была на одиннадцать лет старше Уррия, но разве это имело значение?

Да, она была когда-то (боже, как давно это было!) возлюбленной отца Уррия.

Но кто Уррию скажет об этом?

Аннаура не могла бы сейчас объяснить никому, чем ей приглянулся этот мальчик, но безумное, непреодолимое желание кружило ей голову не меньше, чем Уррию туманило голову выпитое вино.

И первая красавица Британии решительно пошла в наступление:

— Говорят, сэр Уррий, у вас замечательная коллекция волшебных мечей?

— Лучший меч у Эмриса, Экскалибурн, — хмуро ответил юный рыцарь.

— Я его видела. Я хочу посмотреть твои мечи. Ты не откажешься показать мне их?

— Прямо сейчас? — удивился Уррий.

— Здесь слишком шумно, — томно ответила красавица. — Мне хочется немного побыть в тишине.

Уррий встал и подал ей руку.

— Хорошо, пойдемте.

Они прошли мимо стола, но тут сэр Отлак негромко окликнул:

— Уррий!

Уррий и Аннаура подошли к нему.

— Уррий хочет показать мне волшебный шар алголиан и свои чудесные мечи, — вместо Уррия, который не знал что сказать, ответила Аннаура. — Надеюсь, вы позволите?

— Как вам не стыдно? — вспыхнула праведным гневом графиня.

Сэр Отлак так взглянул на нее, что графиня тут же предпочла заняться тушеной уткой, а не запоздалым воспитанием сына.

Граф посмотрел на французского барона, который за короткое время стал ему близким другом.

Тот рассказывал что-то Ламораку и как раз в это момент кинул на Аннауру с Уррием равнодушный взгляд (как трудно далось Хамраю это равнодушие!).

Граф удивленно пожал плечами и сказал:

— Что ж, как вам будет угодно. Пусть Уррий покажет свое оружие. Ему есть чем гордиться.

Уррий и Аннаура ушли.

Царь Тютин нахмурил брови и одарил Журчиль и Соррель таким взглядом, что сердца их сжались от страха. Улететь в образе птицы подобно Лорелле на другую половину мира они вовсе не желали.

Уррий провел Аннауру в комнату, зажег факела и открыл сундук. Стал вынимать мечи один за другим. Любовно погладил чудесный шар, который вновь впал в глубокий сон. Достал ларец с посланцем Алвисида — показывать так все.

Аннауру мало интересовали сокровища Уррия, тело ее пылало внезапно нахлынувшей страстью к этому темноволосому красивому юноше. Она не могла терпеть больше ни минуты, она не понимала, что с ней происходит. Никогда прежде плотские желания не преобладали в ней над душевными порывами.

— Как здесь душно, — вздохнула она. — Уррий, ты не ослабишь мне шнуровку на платье?

Аннаура подставила ему спину.

Уррий подошел и принялся развязывать шелковые шнурки.

Она поймала его руку и резко повернулась. Глаза их встретились.

И губы потянулись друг другу навстречу.

Она трепетала в его руках. Опытная изумительная женщина, безусловно признанная всеми первой красавицей королевства, о которой Уррий много слышал, трепетала в его руках. Эта мысль прогнала прочь последние крохи разума.

Они соединились в жарком поцелуе. В это время он должен был бы целовать Лореллу…

— Лорелла, — вдруг сказал он. — Я люблю тебя, Лорелла.

— Я — Аннаура, — поправила его она. — И я люблю тебя, люблю. Я вся твоя, возьми меня.

Он стал снимать с нее платье.

Перед глазами Аннауры все плыло. Она не могла думать ни о чем кроме того, что хочет, чтобы этот юноша как можно скорее овладел ею.

И вдруг наваждение кончилось так же внезапно, как и накатило.

Аннаура, словно мгновенно отрезвев, отпрянула от Уррия, будто впервые увидела его. Посмотрела на свою обнаженную грудь и стыдливо натянула лямки платья на место.

Уррий ничего не понимал.

В дверь постучали, и не успел Уррий ответить, как на пороге показался барон Ансеис.

Уррий посмотрел в окно, он не желал встречаться взглядом с вошедшим, ему стало крайне неудобно — барон столько сил приложил, чтобы спасти невесту Уррия, и в тот же вечер Уррий целует его женщину.

Что с ним, Уррием, произошло? Почему так получилось? Сейчас барон заколет его мечом и будет прав. Уррий даже защищаться не станет. Он хочет умереть!

Уррий посмотрел на барона и вдруг вздрогнул. Помотал головой и протер глаза — неужели вино настолько замутило разум? На пороге стоял Триан и делал какие-то знаки.

— Спасибо, сэр Уррий, что показали ваши мечи, — быстро сказала Аннаура и подошла к дверям. — Мне было очень интересно.

Триан посторонился, пропуская ее, и она вышла из комнаты, не глядя по сторонам.

Подобрав юбки, Аннаура поспешила скорее вниз, в зал, где остался барон, которого она полюбила всей душой. Какое затмение нашло на нее? Простит ли ее барон? Как хорошо, что им помешали и не случилось непоправимого.

Аннаура понять не могла, как могло возникнуть в ней желание к этому юноше. Нет, он конечно, симпатичный мальчик, но ей он не нужен. Она полюбила барона Ансеиса так, как не любила еще никогда в жизни.

И это было правдой.

Уррий сел на постель и обхватил голову руками, пытаясь собраться с мыслями и наконец понять: да что с ним происходит?

Триан не уходил.

Юноша поднял голову и спросил:

— Чего ты хотел, Триан?

Триан посторонился и в комнату вошли озерные девушки — сестры Лореллы. На них были такие же платья, как на Лорелле, когда она пришла к нему в первый раз.

— Нет, только не это! — чуть не закричал Уррий.

Но одна из сестер быстро подошла к Уррию и, ни слова не говоря, повалила его на постель, навалившись жарким телом, заполнив взгляд растерявшегося юноши соблазнительной ложбиной груди.

Другая озерная девушка вытолкала из комнаты опешившего Триана и плотно прикрыла дверь.

— Но я люблю Лореллу! — в отчаянии закричал Уррий. — Я не хочу!

— Любви не существует в природе, — уверенно сказала Журчиль, затыкая ему рот прохладными и в то же время жаркими губами.

— Этого хотела Лорелла! — добавила Соррель, стягивая с него парадные сапоги.

У Уррия не было больше сил сопротивляться, мужество покидало его.

«Прости меня, Лорелла! — мысленно взмолился он. — Ты сама просила об этом!»

Хамрай был в смятении.

Он не смог выдержать — он снял магические чары с Аннауры, он позвал ее к себе.

Он не мог больше жить без нее.

И это вселяло ужас в могущественного чародея, тайлорса, на котором лежало заклятие Алвисида.

Разбудил Уррия Эмрис. Солнце било в глаза через раскрытое окно.

Уррий сел на постели и зажмурился. Вставать не хотелось — уснул он, вернее впал в обессиленное забытье, когда рассвет уже вступал в свои права.

Во рту было гадостно. И еще более противно было на душе.