Сливово-лиловый (ЛП) - Скотт Клер. Страница 17

— Итак, принцесса, — говорит он, — какие из них лучше?

— Не знаю, — отвечает она, пожимая плечами.

Я подхожу ближе и сажусь на следующий ряд пуфиков в двух метрах от них. Роберт видит меня и улыбается, но продолжает сосредотачивать свое внимание на Лотти.

— В каких тебе удобнее?

— Не знаю.

— Давай, Лотти! Какие ты хочешь?

— Какие из них дешевле, Робби? — спрашивает она, серьезно глядя на него. Я нахожу ее очаровательной. Она даже немного похожа на Роберта. Я вижу обоих в профиль и понимаю, что у них одинаковые уши. Также похожи глаза.

— Что значит «дешевле»? — спрашивает Роберт, приподнимая брови.

— Мама говорит, что я должна взять более дешевые. Лучше всего какие-нибудь за двадцать евро.

Это разбивает мое сердце. Роберт рассказывал, что его сестре нелегко — и Лотти понимает и помнит об этом. Вынуждена понимать и помнить. Бедняжка.

— Вы опять питаетесь только лапшой с кетчупом, Лотти? — спрашивает Роберт, и Лотти кивает. Он тяжело вздыхает и секунду смотрит в пол, глотая свои эмоции. Очевидно, что он зол. Не на Лотти, скорее, на ее мать.

— Цена, сердце мое, не имеет значения, потому что я плачу за обувь.

— Правда?

— Правда. Я дарю тебе.

— Тогда я хочу вот эти вот! — говорит Лотти и указывает на пару в правой руке Роберта.

— Очень хороший выбор, — хвалит Роберт, встает и кладет не прошедшую отбор пару обратно на полку. — Надень свои старые туфли, Лотти, и мы пойдем есть мороженое.

Пока Лотти надевает туфли, Роберт подходит ко мне и целует коротко и нежно в губы.

— Привет, — тихо говорит он. — Мы идем есть мороженое. Составишь компанию?

— Если можно?

— Конечно. В противном случае, я бы не спросил, так ведь?

Он улыбается мне, снова целует, и я чувствую, что влюблена. Вот так вот, с бухты-барахты.

— Лотти, — говорит он, оборачиваясь, — это моя подруга Аллегра.

— Привет, Лотти, — приветствую я и машу ей.

— Привет, — отвечает девочка, а затем поворачивается к Роберту, — Можно мне снова покататься на горке?

— Конечно, — говорит он, и Лотти бежит.

Прямо в отдел женской обуви, в середине которого дизайнеры интерьера установили горку и телевизор. Умно. Мама может спокойно покупать обувь, а отпрыски — кататься или пялиться в телевизор.

— Размер обуви?

— Что? — спрашиваю я, хмуро глядя на него.

— Твой размер обуви, Аллегра.

— Хм-м, тридцать восемь. Зачем тебе?

— О, мы в обувном магазине, ты знала это?

Я усмехаюсь и киваю головой.

— Да, я заметила.

Он бросает взгляд на Лотти, которая уже добралась до горки, и останавливается у полок с тридцать восьмым размером. Склонив голову набок, Роберт рассматривает обувь. Затем хватает пару черных туфель с десятисантиметровыми шпильками и ремешками на щиколотках и протягивает их мне. Вау, я думаю, что это крутая пара обуви. Они выглядят абсолютно отпадными.

— Эти.

— Что с ними?

— Примерь их.

Я ничего не говорю, просто молча беру туфли. Роберт смотрит на Лотти, которая с энтузиазмом катается на горке, и поворачивается ко мне, когда я встаю и прохаживаюсь взад-вперед.

— Тебе удобно ходить в них?

— Очень удобно.

— Они тебе нравятся?

— Да, обувь отличная.

Он подходит ко мне, кладет руку мне на задницу и усмехается.

— Хорошо. На следующих выходных ты будешь в них.

— Ах, да?

— Да. Мы собираемся на день рождения в субботу. Ты наденешь то сексуальное черное нечто, в чем была на днях, и эти туфли. Дома я аккуратно сниму платье, избавлюсь от бюстгальтера, сниму трусики. Ты будешь голой, если не считать туфель, — бормочет он мне на ухо.

— О, Боже, Роберт… — шепчу я и чувствую, как мне становится жарко.

— Я свяжу твои руки за спиной, наклоню над столом и возьму тебя сзади, Аллегра.

Я тихо стону, прислоняюсь лбом к его плечу и закрываю глаза. То, что этот мужчина делает со мной… фантастично. Всего тремя фразами ему удается завести меня, как никому и никогда раньше. Роберт делает шаг назад и улыбается мне.

— Дыши, Аллегра. Не забывай дышать.

Не учитывая закипающей во мне похоти, я начинаю понимать, что он сказал «мы вместе пойдем на день рождения в субботу». Эта информация, на мой взгляд, одновременно содержит несколько компонентов, и я раскладываю их по полочкам. Это был не вопрос, а информация. Или команда, в зависимости от того, как на это посмотреть. Он даже не спрашивал, есть ли у меня другие планы, его это не интересует. Это его желание, и я должна подчиниться этому желанию. Он представит меня своим друзьям, коллегам по работе, своей семье — кому бы то ни было, кто празнует свой день рождения. И он явно распорядился, что надеть. «Боже, как это заводит», — мелькает в голове. Скажи мне это любой другой, я моментально выпустила бы когти, но подобное отношение от Роберта чувствуется так невообразимо прекрасно.

— Ты будешь выглядеть невероятно. На празднике и после.

— Черное платье и эти туфли?

— Хм-м-хм-м. Я буду хвастаться тобой и наслаждаться каждой секундой.

Улыбаясь, я снимаю обувь и смотрю на цену. Ух-х, дорогущие. Но по ощущениям стоят каждого цента. Роберт берет туфли и зовет Лотти.

Мы идем к кассе, и я начинаю копаться в сумочке в поисках своего кошелька.

— Прекрати, — говорит он и кладет выбранные Лотти и мои туфли перед кассиром, — я заплачу. Это была моя идея.

— Спасибо, — говорю я, и он снова усмехается этой особенной, бесстыдной, недвусмысленной улыбкой.

— Ты сможешь поблагодарить меня позже.

Я киваю и опускаю взгляд.

Роберт платит, а затем идет со мной за руку за Лотти к кафе-мороженому. Она выбирает стол, и мы усаживаемся.

— Я хочу мороженое «Пиноккио», — объявляет она, едва мы занимаем свои места.

— Забудь об этом, Лотти. Никакого мороженого «Пиноккио».

— Ох, почему нет?

— Потому что оно ужасно на вкус, и ты съешь только три ложки, — говорит Роберт Лотти, а затем поворачивается ко мне. — Они используют вероятно самые отвратительные ингредиенты для дешевого детского стаканчика с мороженым. Худшее мороженое, которое я когда-либо ел. Абсолютно несъедобно. Можно заказать один раз, максимум два, но потом никогда больше, потому что дети все равно не едят. С третьего визита ребенку покупают уже дорогую большую порцию с хорошим мороженым. Максимальная прибыль с минимальными затратами.

Я понимающе киваю.

— Тогда я возьму клубничное, — объявляет Лотти, — и яблочную шипучку.

— Очень хорошо, ваше высочество, — говорит Роберт и протягивает мне меню.

— Я возьму латте, больше ничего, спасибо.

Довольно вспыльчивая официантка принимает заказ и исчезает за прилавком. Звонит мобильный Роберта, и он достает его из кармана.

— Привет, Анна, — говорит он и слушает собеседника.

— Мы в кафе-мороженом. Хорошо, до скорой встречи.

Официантка приносит кофе для нас с Робертом и напиток для Лотти.

— Спасибо. Я хотел бы еще латте макиато и карамельное мороженое, — говорит он, и официантка кивает.

Через несколько минут в кафе входит уставшая блондинка, и Лотти кричит:

— Мама! Мы здесь!

Та улыбается — точно как Роберт — и подходит к нам.

— Привет, — говорит она и целует Лотти в макушку, прежде чем обнять брата.

— Аллегра, это моя сестра Анна. Анна, это Аллегра.

— Очень приятно, — Анна пожимает мне руку и усаживается за стол.

Официантка приносит мороженое и латте макиато, и Роберт протягивает вазочку с карамельным мороженым и кофе своей сестре.

— Ешь, — приказывает он, вытаскивая кошелек из кармана брюк.

— Спасибо, — отвечает Анна, счастливо вздыхая и съедая ложку сливок.

— Лотти говорит, что вы снова едите только лапшу с кетчупом?

Анна беспомощно глядит в потолок и ничего не говорит.

— Анна?

— Да, черт возьми. Я банкрот. Стефан не заплатил ни цента алиментов в этом месяце. Снова ничего.

Роберт закатывает глаза, достает два полтинника из кошелька и передает их своей сестре.