Терапевтическая проза. Ирвин Ялом. Комплект из 5 книг - Ялом Ирвин. Страница 14

Все оставшееся до конца сеанса время Эрнест пытался исправить свои ошибки, всячески подбадривая и поддерживая своего пациента: «Стойте на своем… помните, как долго вы мечтали об этом, как долго вы шли к этому шагу… вы действовали в своих интересах… возможно, это самый важный поступок, который вы совершили в своей жизни».

«Должен ли я вернуться домой и обсудить все это с Кэрол? Мы прожили вместе девять лет, мне кажется, я обязан сделать это».

«Давайте представим себе эту ситуацию, – предложил Эрнест. – Что произойдет, если вы сейчас вернетесь, чтобы поговорить с Кэрол?»

«Бойня. Вы знаете, на что способна эта женщина. Что она способна сделать со мной. И с собой».

Эрнесту не нужно было напоминать. Он прекрасно помнил случай, о котором Джастин рассказывал ему год назад. В воскресенье на завтрак должны были прийти коллеги Кэрол, и они с детьми поехали за покупками. Джастин, в чьи обязанности входила готовка, хотел приготовить копченую рыбу, рогалики и лео (копченая лососина, омлет и лук). Слишком вульгарно, сказала Кэрол. Она и слышать об этом не хотела, несмотря на то что, как напомнил ей Джастин, большинство ее коллег были евреями. Джастин решил не сдаваться и начал поворачивать к гастрономии. «Нет, не позволю, ты, сукин сын!» – закричала Кэрол и вцепилась в руль, пытаясь развернуть машину обратно. Сражение в потоке автомобилей закончилось тем, что они въехали в припаркованный мотоцикл. Кэрол вела себя словно дикая кошка, разъяренная росомаха. Эта неуравновешенная женщина тиранила мужа своей непредсказуемостью и иррациональностью. Эрнест помнил еще одно автомобильное приключение, о котором Джастин рассказывал пару лет назад. Теплым летним вечером они с Кэрол пошли в кинотеатр и поспорили, какой фильм смотреть. Она хотела «Иствикских ведьм», а он – «Терминатора–2». Она повысила голос, но Джастин, которого на той неделе Эрнест призывал отстаивать свои права, не хотел уступать. В конце концов Кэрол распахнула дверь – они снова ехали по оживленной трассе – и сказала: «Ты – жалкий недоносок, я не собираюсь и дальше терпеть твое общество». Джастин схватил ее, но она вцепилась ногтями в его предплечье и, выпрыгивая на дорогу, оставила на коже четыре глубокие алые бороздки.

Выскочив из машины, которая ехала со скоростью пятьдесят миль в час, Кэрол пробежала, покачиваясь, метра два и наткнулась на припаркованный автомобиль, перелетев через его крышу. Джастин остановил машину и побежал к ней, расталкивая толпу, которая уже успела собраться у места происшествия. Она лежала на асфальте, неподвижная, но спокойная: чулки разорваны, коленки в крови, ссадины на руках, локтях и щеках, явный перелом запястья. Остаток вечера был кошмаром: «Скорая помощь», приемное отделение, унизительные расспросы полицейских и врачей.

Это было сильнейшее потрясение для Джастина. Он понимал, что даже с помощью Эрнеста ему не удастся справиться с Кэрол. Она ни перед чем не останавливалась. Этот прыжок на ходу из автомобиля сломил его. Он не мог противоречить жене, не мог бросить ее. Она тиранила его, но он нуждался в таком тиране. Даже если они расставались хотя бы на одну ночь, он места себе не находил от беспокойства. Каждый раз, когда Эрнест предлагал ему в качестве мысленного эксперимента представить себе, что он бросает жену, Джастина охватывал ужас. Разрыв с Кэрол, казалось, был невозможен, немыслим. До тех самых пор, пока не появилась Лаура – девятнадцатилетняя, красивая, наивная, искренняя, хрупкая, дерзкая и не боящаяся тиранов.

«Так как вы считаете, – повторил свой вопрос Джастин, – должен ли я вести себя как мужчина и обсудить все с Кэрол?»

Эрнест обдумал свой ответ. Джастину нужна женщина-лидер. Может, он просто сменил одну на другую? Не станет ли его новый роман через несколько лет напоминать прежний? Но как бы то ни было, жизнь с Кэрол превратила Джастина в мумию. Возможно, вырвавшись от нее, он, пусть даже короткое время, станет восприимчив к терапии.

«Мне действительно нужен ваш совет».

Эрнест, как и любой другой терапевт, не любил давать советы. Это был безвыигрышный вариант: если совет оказывался действенным, это инфантилизировало пациента; если нет, терапевт выглядел полным идиотом. Но на этот раз у Эрнеста не было выбора.

«Джастин, я думаю, что встречаться с ней сейчас – не самое удачное решение. Пусть пройдет время. Ей нужно взять себя в руки. Возможно, вам стоит встретиться в кабинете психотерапевта. Я могу помочь вам в этом, но, как мне кажется, лучше будет, если я порекомендую вам семейного терапевта. Я не имею в виду тех, с кем вы уже работали. Знаю, они не смогли вам помочь. Попробуем обратиться к кому-нибудь еще».

Эрнест знал, что Джастин не воспользуется этим предложением: Кэрол всегда саботировала работу с семейными терапевтами. Но содержание – сам совет, который он дал Джастину, – значения не имело. Значимым на данном этапе был только процесс: отношения, читаемые между строк, поддержка, которую он оказывал Джастину, как он заглаживал вину за свои ошибки, как выравнивал сеанс и возвращал ему утраченную силу.

«Если вам будет плохо, если у вас появится необходимость поговорить со мной до следующего сеанса, звоните мне», – добавил Эрнест.

Хороший ход. Это успокоило Джастина. Эрнест вернул себе былой авторитет. Он спас сеанс. Он знал, что супервизор одобрит его технику. Но сам он не был доволен. Это позор. Грязь. Он не был честен с Джастином. Они не были настоящими в общении друг с другом. А ведь именно это он ценил в Сеймуре Троттере. Можете говорить о нем все, что угодно, – и, видит бог, сказано было немало, – но Сеймур знал, как быть настоящим. Он до сих пор не мог забыть, как спросил у Сеймура, какой методикой он пользуется, и услышал в ответ: «Моя методика состоит в том, чтобы не придерживаться ни одной методики! Я говорю правду».

Когда сеанс подошел к концу, случилось нечто необычное. Эрнест всегда признавал необходимость физического контакта с пациентами в ходе каждого сеанса. Обычно они с Джастином обменивались рукопожатиями в конце сеанса. Но не сегодня: Эрнест открыл дверь и сухо кивнул Джастину на прощание.

Глава 2

Полночь. Джастин Астрид отсутствовал всего четыре часа, когда Кэрол Астрид начала вычеркивать его из своей жизни. Она начала с кладовой, со шнурков Джастина и пары фестонных ножниц, а закончила через четыре часа, на чердаке, вырезая большую букву «Р» из надписи «Рузвельтская средняя школа» на его тенниске. Все это время она переходила из комнаты в комнату, методично кромсая одежду Джастина, его фланелевые простыни, тапочки с меховой отделкой, коллекцию жуков под стеклом, дипломы средней школы и колледжа, его коллекцию порнофильмов. Фотографии из летнего лагеря, где он и его коллега-консультант стоят в окружении своих подопечных восьмилеток, фотографии школьной команды по теннису, фотография с выпускного бала: Джастин и его подружка с лошадиным лицом – все это было изрезано на куски. Потом она нашла альбом с их свадебными фотографиями. Благодаря острому как бритва ножу, который использовал их сын при сборке моделей самолетов, скоро ничто не напоминало о присутствии Джастина в Сент-Маркс, модном местечке в Чикаго, где проходили епископальные бракосочетания.

Она вырезала из свадебных фотографий и лица его родителей. Если бы не они и не их пустые обещания больших-больших денег, она бы, наверное, никогда не согласилась выйти замуж за Джастина. Не видать им внуков как собственных ушей. А вот и брат Джеб. Как попала сюда его фотография? Кэрол изрезала и ее. Не нужен он ей. И все фотографии родственников Джастина: кретины, облепившие столы, жирные, ухмыляющиеся, тянут бокалы со своими идиотскими тостами, тычут в камеру своих недоумков-детей, ковыляют к танцплощадке. К черту их всех! Через несколько секунд все напоминания о Джастине и его семье полетели в камин. Теперь ее свадьба, как и ее супружеская жизнь, обратилась в прах.

В альбоме осталось только несколько ее фотографий, снимки ее матери и нескольких друзей, в том числе Нормы и Хитер, ее коллег-юристов, которым она собиралась позвонить утром. Она долго смотрела на фотографию матери. Как ей нужна сейчас ее помощь! Но ее мать давно умерла, уже прошло пятнадцать лет с тех пор, как ее не стало. Ее не стало еще раньше. Рак легких постепенно запускал свои щупальца в каждую клеточку ее тела, и Кэрол стала матерью для своей матери, охваченной смертельным ужасом.