Любовь сильнее меча - Легостаев Андрей. Страница 43

Дверь снова приоткрылась.

— Я же сказал — мне не нужен завтрак! — раздраженно бросил Линксангер.

— Ваше сиятельство, я не завтрак принес, вы сами велели докладывать обо всем случившемся с госпожами.

— Что там еще произошло? И с кем из них именно?

— С обоими, ваше сиятельство, — поклонился слуга. — Они поссорились во время завтрака, и сейчас прямо в обеденном зале дерутся, рискуя вырвать друг другу волосы…

Линксангер выругался. Только этого не хватало.

— Идем! — он вышел из лаборатории и уверенно направился к лестнице.

В душе его нарастала злость, хотя он еще даже не представлял, какое зрелище откроется его взгляду — он-то полагал, что смешное и пустяковое, по-женски вздорное.

Ничего смешного в происходящем не было, то что он увидел в обеденном зале оказалось жалким и жутким сразу.

Крафф с задранными юбками, нелепо и неприятно растопырив ноги валялась на полу, на ней сидела фурия, ничуть не похожая не прежнюю бледную девушку с золотистыми волосами. Лицо Рогнеды было расцарапанным, волосы спутаны, тонкое платье разорвано на груди, так что болтались лохмотья ткани, глаза горели яростным огнем, на кулачки она наматывал жесткие волосы Крафф.

— Пусти меня, дрянь Иглангеровская, ему бороду ночью выдирай!

— Сама ты дрянь!!! Я в постель к мужчине не лягу без законного брака, в отличье от тебя, тварь варлачья! Вонючка, тьфу.

— Ах ты… сука!…

Линксангер посмотрел на четверых слуг, стоявших поодаль у стены и не предпринимавших никаких попыток разнять дерущихся. В замке Линксангера женщин не было — не уживались они здесь. Все немногочисленные воины и слуги замка были пожилыми мужчинами, живущими здесь давно, прекрасно помнивших мать братьев и не желавших даже думать о семейном очаге. Похожая картина наблюдалась и в Бервуде, и в Иглвуде.

— Из-за чего они сцепились? — спросил Линксангер.

— Мы не слушали их разговора, — ответил слуга. — Как только началась ссора я поспешил за вами.

Крафф умудрилась извернуться и сбросить с себя принцессу. Как заправские бойцы обе мгновенно вскочили на ноги.

— Разойдитесь! — встал было между ними Линксангер.

Крафф дотянулась до стоявшего на столе канделябра и со всей силы врезала по герцогу. Тот едва успел прикрыться рукой, не то тяжелый металл просто размозжил бы ему голову. Он отступил. По ушибленной руке разливалась боль.

Женщины даже не обратили на него внимания, если бы они владели бы магией, то на месте замка сейчас бы уже тлели раскаленные останки камней — настолько велика была их ненависть друг к другу.

Из-за чего, что они не поделили? Линксангер ума не мог приложить.

Да разве ж женщины руководствуются разумом? Скорее всего тоска, безделье, плохое настроение нашли выход в беспричинной вспышке ярости.

Проще всего было бы вылить на них небольшую магическую тучку ледяной воды, чтобы успокоились, но герцог не был уверен, что это приведет к нужному результату. Тем более, что гнев все более охватывал его самого. Гнев и страх, что к приезду братьев их возлюбленные предстанут сплошь оцарапанные, с синяками и вырванными волосами (в это мгновенье он даже не задумался, что царапины-то с синяками вылечит даже не особо затрудняясь).

— Прекратите! — что есть силы прокричал он, вкладывая в свои слова заклинание внушения.

Но даже это не помогло — Крафф визжала от боли, поскольку Рогнеда вновь тащила ее за волосы. Правой рукой варлачка пыталась нанести удар канделябром, но противница умудрялась все время уворачиваться.

— Ну, хватит, — процедил сквозь зубы Линксангер протянул к женщинам руки, с пальцев сорвались магические искры.

Он медленно произносил заклинание очарования; при первых словах женщины словно по команде повернулись к нему, ярость исчезала из их глаз, руки послушно опустились.

Когда он закончил, они обе мягко улеглись прямо на пол и закрыли глаза, окунувшись в магический сон.

— Сразу надо было так поступить! — в сердцах воскликнул Линксангер.

Заклинание было не очень сильным — они обе проснуться от поцелуя мужчины, а до тех пор не будут донимать хозяина замка. Он был уверен, что никто из обитателей замка даже не подумает поцеловать спящих женщин.

Линксангер подошел к столу и налил в свободный кубок вина. Выпил медленным глотками, пытаясь успокоиться. Получалось плохо. Вид разлохмаченных женщин будил в нем неприятное раздражение.

Он вновь протянул над ними руки и закрыл глаза, сосредотачиваясь; губы прошептали заклинание.

Чудесным образом на лицах зачарованных женщин исчезли царапины и ссадины, словно незримый гребень прошелся по их волосам, платья приняли прежний вид, словно и не рвались несколько минут назад.

Слуги по-прежнему молча-отстранено стояли вдоль стены.

— Отнесите их по спальням, — приказал герцог. — До приезда Бера и Игла им больше не надо ни завтраков, ни обедов. Будут спать.

В столовую ворвался Дайрон — воин Берангера, приставленный средним братом к своей возлюбленной. Дайрон был силен и опытен — возможно лучший из отряда Бера. Не пожалел Бер охранника для своей варлачки, в отличие от Игла, который привез свою девчонку Линксангеру и уехал, полностью полагаясь на брата.

Лицо охранника было встревоженным и немного глуповатым спросонья. Он вопросительно уставился на герцога.

Линксангер усмехнулся:

— Спишь, когда твоей госпоже нужна помощь? Они разодрались, пришлось на обоих наложить заклятие. Бер приедет и разбудит. Отнеси ее в спальню и до приезда Берангера можешь спать вволю…

Дайрон молча поклонился брату господина, подошел к Крафф и легко поднял довольно упитанное тело возлюбленной сюзерена. Лицо его приняло хмурый вид. Он еще не решил как ко всему этому относится и что скажет герцог Берангер. Впрочем, до него быстро дошло, что объясняться будет не он, а Линксангер. Но теперь-то Дайрон ни на шаг не отойдет от покоев госпожи, даже пищу принимать будет там. И никакого вина — хватит вчерашнего…

Линксангер посмотрел вслед Дайрону, которого слегка покачивало от тяжести варлачки, взглянул как двое слуг поднимают Рогнеду, повернулся и отправился обратно в лабораторию, в полной уверенности, что слова его будут исполнены в точности.

Внутри герцога все бушевало, и он никак не мог понять — почему? Ведь вроде решил возникшую проблему просто и изящно.

Колдун вошел к себе и захлопнул дверь. Раздался громкий звук, Линксангер поморщился — он не любил, когда хлопали двери.

Он прошел к столу, посидел несколько минут, тупо глядя на магические причиндалы и неожиданно понял, что задачка, над которой он бился всю ночь, его больше не интересует. Вообще.

Линксангер подумал, что голоден, что не спал. Но ему ничего не хотелось — ни есть, ни спать, ничего. Ну может, малую толику вина. Или большую…

Он налил из кувшина, накрытого тряпицей, вина и пригубил. Поставил кубок на стол, подошел к магическому котлу и резко отодвинул шторку.

В умиротворившейся глади магической субстанции, он увидел прогуливающихся на конях короля Этварда и Марьян; поодаль, шагах в пятидесяти, следовало двое воинов.

Успокоился король Этвард за столько дней спокойной жизни близ драконовой страны — всего двое бойцов, да и те ему в тягость. Когда он подъезжал к Линксвуду, за плечами следовало двадцать копий, плюс этот бывший отшельник озера Трех Дев, слава о котором гремела чуть ли не по всему миру. Линксангеру нужен был Радхаур, а не король Этвард, он не открыл ворота замка.

А может, Радхаур уже мертв, погиб? Ведь драконья страна полна опасностей — братья так и не рискнули побывать там. Берангер однажды, метаморфировавшись в дракона, пытался пролететь над лесами драконьей страны, но его быстро выгнали настоящие драконы.

И магическому котлу не под силу заглянуть в дебри запретного края…

Колдун потянул ручку котла — изображение увеличилось, он видел теперь лишь улыбающееся, светящееся удивительной нездешней красотой лицо Марьян. Она действительно прекрасна.

Линксангер усмехнулся, вспомнив, как втайне был влюблен в ту, первую Марьян, которая давно погибла, заморенная матерью…