Свет твоих глаз (СИ) - Лактысева Лека. Страница 2

– Вы выглядите значительно моложе. – И комплимент, и констатация факта, и еще одна проверка: как воспримет мои слова, как на них ответит?

– Спасибо. Это от мамы. Хорошая наследственность.

Твою мать! Я сжал женский локоть так, что Ника чуть не взвыла от боли и попыталась вывернуться. Отпустив ее руку, я втолкнул девчонку в свой кабинет, а сам вцепился в дверной косяк, переводя дыхание, словно после удара под дых.

«Спокойно! Она ничего не знает! Она не может ничего знать!» – я повторял себе эти слова раз за разом, пока черный туман в голове не рассосался, не втянулся куда-то в дальние уголки извилин мозга.

– Вам плохо? – гул в ушах стих, и я расслышал озабоченный голос гостьи.

– Все нормально. Я справлюсь. Присядьте к столу.

Сам я тоже добрался до стола и плюхнулся в широкое эргономичное компьютерное кресло. Схватил бутылку питьевой воды, которая всегда стояла рядом с рабочим местом, сделал прямо из горлышка несколько жадных глотков. В мозгах прояснилось окончательно.

Я отставил бутылку в сторону. Глянул на Веронику. Она сидела напротив и молча наблюдала за мной.

– Думаю, Ника, вы обсудили с Викторией основные моменты? Она должна была объяснить вам, чего я от вас жду.

– Да, я все поняла. Не вижу ничего сложного… нормальная работа, ничуть не хуже других.

– Я рад, что вы так к этому относитесь. – Девчонка говорила настолько уверенно, что я немного удивился.

На душе стало муторно и неприятно. Все-таки суррогатное материнство – довольно сомнительная штука с точки зрения этики и морали. Но, когда не видишь другого выхода…

– Что ж, тогда вот договор, – я придвинул девушке заранее подготовленную папку. – Изучите, и, если все устраивает – подпишите.

– Я так понимаю, там все стандартно?  – переспросила Вероника.

– Само собой.

На самом деле в стандартную заготовку мои юристы внесли несколько небольших изменений, призванных защитить как меня, заказчика, так и исполнителя.

Вероника произнесла что-то среднее между «угу» и «гм», достала из папки пачку бумаг и принялась их пролистывать. Именно пролистывать – не читать. Я понял это по тому, как быстро переворачивались под ее пальчиками белые страницы. Зря она. Договора нужно читать внимательно. Тем более, что никто в шею не гонит. Хотя, что я знаю о девчонке? Может, она владеет техникой скорочтения?

Пока я забавлялся тем, что пытался угадать, какое у Ники образование и чем она зарабатывала на жизнь до того, как решила стать суррогатной матерью, сама девушка долистала договор до конца. Взяла ручку, которую я ей любезно придвинул, и оставила внизу последнего листа договора размашистую подпись. У моего отца, профессора, и то автограф смотрелся не так солидно.

– Готово, – сообщила, передавая мне оба экземпляра.

– Хорошо. Сейчас тоже поставлю подписи. Можете пока изучить дополнительное соглашение. Думаю, нам придется обсудить изложенные там условия, чтобы прийти к консенсусу.

– Еще и соглашение? – Ника растерялась.

– Да. Оно в той же папке, в отдельном файле.

Вероника полезла в папку. Я без спешки перелистал придвинутые мне стопки. Поставил первую подпись. Собрался ставить вторую, и тут моя посетительница резко отодвинулась от стола, отбросив от себя соглашение и глядя на него, как на отвратительную, покрытую струпьями и слизью жабу. Найджел, лежавший на пороге кабинета, вскочил, подбежал к ней, начал тыкаться в колени.

– Что это? Что за бред?! – дрожащим шепотом произнесла девушка, отталкивая ладонью собачью голову.

– Найджел, фу! Иди ко мне! – я отозвал пса и лишь потом заговорил с Никой. – Что вас так испугало?

Задавая вопрос, я забылся и попытался взглянуть на Нику прямо, но, разумеется, ничего не увидел. Пришлось отвести взгляд в сторону, чтобы иметь возможность наблюдать за ней хотя бы боковым зрением. Со стороны это смотрелось так, будто я не желаю смотреть на собеседника и нарочно отвожу взгляд. Темные очки с зеркальными стеклами до какой-то степени спасали от этой неловкости.

– «Исполнитель доверяет заказчику в выборе клиники и специалистов, которые будут наблюдать за состоянием здоровья суррогатной матери...» – процитировала Вероника, и уже окрепшим голосом заговорила: – Какая суррогатная мать? При чем тут я? Что за бумаги вы мне подсунули?!

– Те самые, которые вы прочли и подписали! В чем дело, Вероника?! Хотите еще раз взглянуть на основной договор? –  я категорически не понимал, что происходит.

Откуда столько недоумения и возмущения? Зачем Вероника пришла, если теперь делает вид, что впервые слышит о том, в какой услуге я нуждаюсь?

Ника придвинулась обратно к столу, дрожащей рукой подгребла к себе уже подписанный договор и взялась снова перечитывать его – на этот раз очень медленно и внимательно. Она напряженно сопела. Бумага шелестела в ее дрожащих пальцах. Найджел тоненько поскуливал: чуял, как медленно, но верно накаляется атмосфера…

– Это недоразумение, – Вероника уронила руки с договором на колени, уставилась на меня. Голос ее звучал требовательно и почти обвиняюще. – Чудовищное недоразумение!

– Вероника. Какое может быть недоразумение, если вы общались с Викторией, которая не могла не сообщить вам, с какой целью разыскала и пригласила вас?

– Виктория говорила, что вам нужна домработница! – выкрикнула Ника отчаянно. – И я отозвалась именно на это объявление!

– Вы. Домработница? – я окончательно перестал понимать, что происходит.

С чего вдруг молодая и очень хорошенькая женщина в довольно дорогой одежде – а я даже в теперешнем своем состоянии мог отличить одежду приличного бренда от турецко-китайского ширпотреба – претендует на должность помощницы по хозяйству?

– Претендентка на вакансию домработницы должна была явиться вчера, – припомнил вслух. – Но не пришла и даже не перезвонила.

– Я же сказала, что опоздала! – голос Вероники звенел отчаянием. – Попросила прощения!

– Опоздала – почти на сутки, – я не сумел удержаться от упрека и даже легкой иронии.

Рейтинг девчонки в моей невидимой табели о рангах рухнул, разлетелся карточным домиком. Это кем надо быть, чтобы явиться спустя сутки после назначенного времени, ничего не объяснить, а потом еще и подписать договор, толком даже не прочитав его?

– Вы должны аннулировать договор! Порвать его! Расторгнуть! – Вероника вскочила, бросила бумаги на стол и оперлась на них ладонями, требовательно глядя мне в лицо. – И вообще, могли бы смотреть на меня, когда я с вами разговариваю!

Не мог бы. Но это ее не касается. Да уж, с таким несерьезным отношением к жизни ей и правда только помощницей по хозяйству работать.

– Я. Вам. Ничего. Не должен! – я тоже встал. Глянул на Веронику с высоты своего роста. Сто девяносто три сантиметра, на минуточку. – А вот вы мне – уже должны. Ребенка – или огромную неустойку в случае преждевременного расторжения договора. Что выбираете, Вероника?

3. Вероника. Невезучая

«Исполнитель доверяет заказчику в выборе клиники и специалистов, которые будут наблюдать за состоянием здоровья суррогатной матери...»

После двух ночей без сна глаза слипались, голова казалась тяжелой, а вместо мозга в черепной коробке лениво ворочался и переливался густой кисель.

Смысл прочитанного дошел до меня не сразу. Но когда дошел…

Я сорвалась. Впервые за двадцать восемь лет жизни позволила себе повысить голос. Причем – на чужого человека. Мрачного незнакомца, который был выше меня на голову и на полметра шире в плечах.

– Вы должны аннулировать договор! Порвать, расторгнуть! – кричала ему в лицо, чувствуя, как меня начинает колотить крупная дрожь.

Он рассчитывает, что я соглашусь родить ему ребенка?

Да ни за что!

Я больше никогда, никогда не буду рожать!

Потому что терять – это слишком. Нет, даже не больно – страшно.

Боль может прийти, а может – нет. Ко мне она так и не пришла. Или я совсем разучилась ее чувствовать. Но та ночь, когда не стало моего маленького сына, поселилась во мне навечно. И пусть вокруг рассветы и закаты менялись местами, весны превращались в лета, а осени – в зимы, мне казалось, что все это где-то в другой вселенной.