Свет твоих глаз (СИ) - Лактысева Лека. Страница 40

Эд, даром что почти незрячий, изменения моего настроения заметил сразу, как только я уселась на свое место.

― Ты чем-то расстроена, Ника? ― спросил шепотом, пока остальные раскладывали по тарелкам мясо и картофель. ― Мама Вика сказала тебе что-то неприятное?

― Нет, всё нормально, ― соврала я.

― Ты совсем не умеешь лгать, Ника, ― Эд приподнял одну бровь. ― У тебя голос дрожит, и сопишь ты забавно. Как ёжик.

Вот и что отвечать? К счастью, придумывать оправдания не пришлось.

― Где больше двух ― говорят вслух. Что там за секреты у вас, Эд? ― обратился к нам Тимофей.

― Обсуждаем твой великолепный аппетит, ― Эдуард послал брату насмешливую улыбку. ― Я рассказываю Нике, что ты всегда любил пробраться на кухню и утянуть кусочек повкуснее.

― Не было такого! ― возмутился Тим.

― Было-было, ― внезапно поддержала Эдуарда Виктория.  ― Помнишь, когда тебе было девять лет…

― Все-все! Один раз не считается! ― пошел на попятную Тим. ― Давайте не будем ударяться в воспоминания о моем детстве.

Скворцовы-старшие дружно рассмеялись, и даже Эд улыбнулся ― уже без насмешки, а открыто и весело. По бокалам вновь разлили безалкогольное вино ― другого на столе и не было. Тарелки тоже были наполнены. Виктория подняла свой бокал.

― За встречу и знакомство мы уже выпили, ― заговорила она. ― Теперь предлагаю выпить за Веронику. С завтрашнего дня она станет личной помощницей Эда. Предлагаю поздравить ее с повышением!

― Поздравляем! Поздравляем! ― подхватили Евдоким Николаевич и Тимофей.

Эд глянул на меня искоса, хмыкнул, поднял бокал и предложил мне чокнуться.

― Так вот о чем вы с мамой Викой секретничали, ― шепнул мне, пока я, смущаясь до слез, дотрагивалась краешком своего бокала до его бокала.

Я смутилась еще больше, поспешно поднесла бокал к губам, отхлебнула, поперхнулась, закашлялась, и, выдавив еле слышное «извините», помчалась в ванную. Там мне удалось откашляться и отдышаться. Но вернуться за стол я все никак не решалась. Сидела на краю ванны, смачивала руки в ледяной воде и прикладывала к полыхающим щекам. Как же неловко вышло! Прямо хоть прячься под этой огромной белой ванной и никогда из-под нее не вылезай!

― Ника? Ты там не утонула?

Ну вот, досиделась. Второй раз Эдуарду приходится выманивать меня из убежища.

― Ника, скажи, что с тобой все хорошо, ― снова позвал меня Эд. В его голосе прозвучало беспокойство.

А я вдруг вспомнила, как пряталась то в ванной, то в туалете, то в кладовке от своего бывшего. Он не деликатничал. Ломал дверь, обзывал меня самыми мерзкими словами, обещал размазать по стене… Может, тогда у меня и появилась эта не очень полезная привычка ― убегать, прятаться, молчать? Ведь слова были бесполезны: когда-то любимый мужчина превратился в жестокое чудовище и перестал меня слышать!

― Ника!.. ― Эд постучал снова.

― Сейчас… уже иду! ― я поспешно плеснула в лицо еще пригоршню холодной воды, стараясь отогнать тяжелые мысли, и открыла дверь.

Эдуард не ушел. Стоял, прислонившись плечом к дверному косяку, и ждал моего появления. Как только вышла ― поймал за локти, подушечками пальцев провел по щеке.

― Мокрая, ― произнес задумчиво. ― Ты плакала?

― Просто умывалась холодной водой. Щеки горят. ― В этот раз я не стала ничего скрывать. ― Не надо было насмехаться надо мной!

Мне хотелось обвинить кого-нибудь в той неловкой ситуации, которую я только что пережила. И Эдуард с его понимающей улыбкой и насмешкой в голосе, был вполне подходящим лицом!

― Прости, Вероника. ― Эд не стал отпираться. Вместо этого притянул меня вплотную к себе. ― Знаешь, может, в этом что-то есть…

― В чем? ― еще успела спросить я, но ответом мне стало прикосновение губ Эдуарда к моим губам.

29. Эдуард. Шаг вперед

На ужин с родителями Веронику я пригласил неспроста. Во-первых, знал, что мама Вика хочет познакомиться с ней не только по переписке в интернете и обидится, если я приеду один. Во-вторых, в качестве личной помощницы Веронике предстояло сопровождать меня на встречи и переговоры. Мне было необходимо понять, как ведет себя моя помощница в обществе, умеет ли держаться естественно и непринужденно.

О третьей причине я старался не думать, но она существовала и заключалась в том, что я, кажется, разучился обходиться без Ники, без ее помощи и молчаливой поддержки. Не знаю почему, но мне оказалось легко принимать заботу Вероники. Она подбирала мне рубашки и свитера в тон, накладывала еду на тарелку, водила под руку во время прогулок и даже пару раз находила и зачитывала нужные документы. И это меня нисколько не задевало! Куда исчезло угнетающее, болезненное чувство собственной неполноценности?

Я хотел проверить, смогу ли так же легко принимать помощь Ники не наедине, а в присутствии моих близких. Проверил. Оказалось, что, когда рядом Вероника ― мне даже с родителями за одним столом сидеть проще!

Правда, совсем не отпускать от себя Нику во время ужина не удалось. Сначала мама Вика зазвала мою помощницу на кухню и о чем-то долго расспрашивала. Если бы Тимофей не взялся вовремя поторопить женщин ― я сам сделал бы это.

А потом мою помощницу решили поздравить с новой должностью, а она так смутилась, что захлебнулась вином и сбежала из-за стола. Мама Вика дождалась, пока стихнет доносящийся из ванной надсадный кашель, а потом скомандовала:

― Эд, иди, зови Нику обратно за стол. Сама она, похоже, не решается выйти.

И я пошел. Выманил Нику из-за дверей, за которыми она пряталась, прикоснулся к ее лицу, желая убедиться, что она не плакала, сжал ладонями ее худенькие плечи и вдруг понял, что не могу отпустить просто так.

Меня накрыло ― нежностью, влечением, жаждой близости. Служебный роман? Да и черт с ним! Мы с Никой ― взрослые свободные люди! Кому какое дело, если между нами возникнет что-то большее, чем деловые отношения? Главное, чтобы сама Вероника была не против.

Я обхватил ладонями запрокинутое кверху лицо. Склонил голову и легонечко ― так, чтобы не напугать ― прижался к приоткрытому рту своей помощницы. Потерся губами о ее губы, ожидая, что вот сейчас Ника оттолкнет меня, начнет возмущаться, сопротивляться моему своеволию. Но Вероника в очередной раз сумела удивить. Сначала ― застыла, будто прислушиваясь к ощущениям. Потом вдруг всхлипнула, задрожала и обмякла в моих руках. И тогда я взял ее руки и закинул себе на шею, потом обхватил тонкую талию, сжал трепещущее женское тело и углубил поцелуй. Попробовал на вкус верхнюю губу Ники, потом проделал то же самое с нижней. Провел по ней кончиком языка. Ника снова всхлипнула и попыталась ответить ― робко, нерешительно, будто впервые.

Она точно была замужем? Или ее муж никогда не целовал ее? Как такое возможно?!

Рассуждать было некогда. Думать не хватало сил. Меня несло расплавленным лавовым потоком в пекло страсти. Мышцы натягивались струнами, в висках и в животе пульсировало, в голове росла и ширилась звенящая пустота. С каждым мгновением я все больше забывал, где мы и кто мы. Мир выцветал и терял звуки, утрачивал смыслы и значения. То, что происходило между мной и Никой, становилось явлением вселенского значения ― словно взрыв сверхновой. Я уже не пытался сдерживаться и целовал свою помощницу со всей страстью, которая вдруг прорывала любые плотины и заслоны на своем пути!

Ника отвечала мне ― по-прежнему мягко и несмело. Обнимала и щекотала пальчиками мой затылок, всхлипывала еле слышно, переводя дыхание, и даже не пыталась отстраниться!

― Ой! Я соус пролил! Пойду сполосну руки! ― сквозь звон в ушах донесся до меня сначала голос брата, а потом и его приближающиеся шаги.

Ника тоже услышала их, вздрогнула, рванулась ― и я отпустил ее. Мы отпрянули друг от друга, прижались к противоположным стенам, растрепанные, запыхавшиеся.

― Вы что тут застряли? ― ввалился в темную прихожую Тимофей. ― Я вам не помешал?