Война Крайер (ЛП) - Варела Нина. Страница 21

В первый раз, когда она увидела кого-то с чёрной повязкой, так похожей на красную, которую Кинок только что снял с её предплечья, она не обратила на это особого внимания.

Во второй раз она подумала, что это странное совпадение.

В третий раз она задалась вопросом: не является ли это новым модным трендом?

В четвёртый раз она решила задать вопрос и заметила давнюю знакомую: девушку по имени Рози, дочь купца, достаточно важного, чтобы посещать дом правителя несколько раз в год, но недостаточно важного, чтобы оказывать какое-либо значительное влияние на Совет. Рози была одета в платье из тёмно-синего шелка с волосами, собранными на макушке в блестящий узел. На носу красовались крошечные веснушки, щёки были подрумянены. На левой руке у неё красовалась полоса чёрной ткани.

– Леди Крайер! – позвала Рози и оторвалась от разговора с другой девушкой, чтобы скользнуть к ней, двигаясь с той непринуждённой грацией, которая должна быть свойственна всем автомам. Она всегда была такой. – Леди Крайер, сколько лет, сколько зим!

– По меньшей мере год, – сказала Крайер. – Очень надеялась, что ты придёшь сегодня вечером.

И она говорила серьёзно. Крайер чувствовала, что Рози больше всего заинтересована в ней из-за возможности социального продвижения, возможно, полагая, что Крайер, как дочь правителя, могла бы помочь ей улучшить собственное положение. Но даже несмотря на это, Крайер ценила, что у неё есть кто-то, кому можно регулярно писать, благодаря кому её жизнь становится не такой скучной и замкнутой.

За последние несколько лет они написали друг другу несколько писем и были настолько близки, насколько двух автомов люди могли назвать “друзьями". Автомы не дружили так, как люди, поскольку такие отношения не закладывались ни рождением, ни воспитанием – они не предполагались Традиционализмом и, следовательно, не укреплялись, как поощрялись семья и некоторые виды искусства при правлении Эзода.

Возможно, именно поэтому Рози выглядела такой удивлённой – и одновременно радостной.

– В самом деле? Я польщена, миледи.

– Что у тебя за чёрная повязка на руке? Ты никогда не упоминала об этом в переписке. Это такая новая мода?

Рози рассмеялась, а затем, казалось, поняла, что Крайер говорит серьёзно.

– О! Нет, миледи, – сказала она, слегка смущённо улыбнувшись Крайер. – Разве вам не известно? Это символ вашего жениха.

– Его символ?

– Да! – Рози одним глотком допила вино и передала пустой бокал слуге-человеку, взяв у него полный. Потребовалась бы, наверное, бочка вина, чтобы как-то повлиять на способности автома; видимо, она была полна решимости достичь этой точки. – Так мы обозначаем товарищей по Движению.

Движение за Независимость?

Крайер нахмурилась, оглядывая переполненный бальный зал. Присмотревшись, она заметила, что практически каждый десятый гость носит чёрную повязку. Неужели у Кинока так много преданных последователей? И, похоже, они не боятся заявить о своём участии в Движении столь открыто, прямо под носом у Эзода.

– Ясно, – сказала она. – А ты... тоже состоишь в Движении?

– О, да. Вообще-то, я узнала о Движении от своего жениха. Он где-то здесь – Фоер, сын Советника Эддока. Вы знакомы?

– Да, я знаю Фоера, – из того, что могла вспомнить Крайер, он был тихим, непритязательным мальчиком, мягче, чем хотелось его отцу. – Поздравляю с таким хорошим женихом.

– Спасибо, миледи, – сказала Рози. Затем она огляделась по сторонам, словно убеждаясь, что за их разговор никто не подслушивает, и наклонилась ближе. – По правде говоря, этого бы никогда не случилось, если бы не скир Кинок.

– В смысле?

– Поместье Советника Эддока сильно пострадало во время Южных Бунтов. Если бы скир Кинок не предупредил его, не помог ему отразить нападения, люди бы захватили его поместье. Советник Эддок, его муж, мой Фоер – всех их могли убить.

– Понимаю, – пробормотала Крайер.

– О, смотрите! – снова громко сказала Рози. – Начались танцы. Скоро ваш первый танец, миледи, – она рассмеялась, легко и мило. – Такой старомодный обычай, не правда ли? Я предпочитаю не танцевать сама. Это всегда выглядит так неуклюже.

– А мне нравится, – сказала Крайер, продолжая играть примерную дочь.

Затем она повернулась – как раз вовремя, и едва не столкнулась с тем самым человеком, которого искала. Кинок стоял перед ней, спокойный, как всегда, в красном жилете цвета человеческой крови.

– Миледи, – сказал он. – Разрешите пригласить вас на первый танец?

Теперь все гости вокруг смотрели на неё; танцпол опустел. Освободилось место только для Крайер и её жениха. Её союз. Телом и кровью.

– Да, скир, – сказала она и последовала за ним на середину бального зала.

Все смотрели на неё, включая отца. Казалось, он продолжает беседу с посланницей с Крайнего Севера, весело улыбаясь, очаровывая её и всех, но его взгляд был прикован к Крайер. Она вспомнила: во всём хаосе приготовлений и церемонии она почти забыла, что всего через 3 дня ей предстояло присутствовать на своём первом заседании Совета. По крайней мере, этого можно было ожидать с нетерпением.

Улыбаясь, Кинок привлёк её ближе. Одной рукой он обхватил её за поясницу, а другой взял за руку. Их пальцы соприкоснулись, как швы на открытой ране. Крайер положила свободную руку на плечо Кинока, стараясь, чтобы её прикосновение было как можно более лёгким, по-прежнему не желая прижиматься к нему.

Звук арфы.

Низкий, глубокий барабанный бой.

Они одни в центре бального зала, бесчисленные пары глаз следят за каждым их движением, Крайер и Кинок начали танцевать.

Это был вальс – ещё одна человеческая традиция, которая особенно нравилась отцу. Он часто приводил человеческих танцоров во дворец и просил их исполнить для него медленные вальсы и быстрые – дикие номера, которые больше походили на драку, чем на танец, – и наблюдал за происходящим тёмными, зачарованными глазами.

“Смотрите, – говорил он Крайер, приказывая танцорам повторить определённое движение или последовательность па. – Полюбуйся на их плавность и грацию. У них всё так легко получается, но посмотри, как дрожат их мышцы. Это совсем не легко". Однажды он сказал: “Если и существует человек, способный разрушить наш мир, то это танцор".

Крайер всё это вспоминала, кружась по танцполу с Киноком. Мысли вернулись к её новой служанке. Эйла умеет вальсировать? Скорее всего, нет. А даже если и умеет, она, конечно, не станет танцевать с Крайер, никогда не положит руку ей на талию и не поведёт через бальный зал так, как это делал Кинок, кружась в такт музыке близко друг к другу, хотя их разделяло бы несколько сантиметров напряжённого пространства – достаточно близко, чтобы почувствовать ритм её человеческого дыхания.

Нет, ей никогда не танцевать с Эйлой.

И всё же Крайер вспомнила удивление на лице служанки, когда вручала ей ключ от музыкального салона. По какой-то причине этот сюрприз её обрадовал.

– Вы, должно быть, в хорошем настроении, – сказал Кинок, и Крайер поняла, что улыбалась сама себе. – Сегодня просто прекрасный вечер!

– Да, отец будет доволен, – осторожно согласилась она.

– А вы? Разве вам не нравится праздник?

– Я... – она подняла глаза. Он пристально смотрел на неё сверху вниз. – Считаю, что наш союз полезен для будущего страны.

– Я спрашивал не об этом.

– Не понимаю. Какая разница, нравится мне этот праздник или нет? – она перешла к следующим па вальса, возможно, слишком быстро.

– Леди Крайер, – Кинок легко подстраивался под её движения, – зачем скрывать что-то от меня?

– Скрывать? – она взглянула на него и встретилась с его пристальным взглядом его глаз, карих и пронзительных. Это было пугающе, но любопытство взяло верх. Казалось, он так много знал о ней – она хотела уравнять чаши весов. – Разве у вас самих нет тайн, скир Кинок?

– Что вы имеете в виду? – улыбка обнажила его идеальные зубы.

– Вы гостили у нас почти год, приезжали и уезжали, когда вам заблагорассудится, занимались своими частными исследованиями и создавали своё Движение. Кажется, вы проявляете интерес к моим политическим взглядам и очеркам, но ни разу не рассказывали о том, чем занимаетесь сами.