Война Крайер (ЛП) - Варела Нина. Страница 70
Йезен указала в центр эскиза, на центр Крайер на странице, но в этом не было необходимости. Крайер уже смотрела на Столпы. Четыре крошечных чернильных Столпа: Интеллект, Органика, Расчёт, Разум. Четыре – как и должно быть.
– Не понимаю… – прошептала она. – Откуда тогда...
И уже произнеся эти слова, она всё поняла.
– Чертежи, которые вы видели, были поддельными, – мягко сказала Йезен. Она, вероятно, уже могла видеть понимание на лице Крайер. – Их вполне можно подделать. Как думаете, кому могло понадобиться обмануть вас, леди Крайер?
Конечно, ответ ей известен. Этот "кто-то" хотел не просто обмануть её, но и контролировать, шантажом добиться абсолютного повиновения. Заставить её жить в постоянном страхе.
Она почувствовала тошноту.
Крайер не Ущербна. И никогда такой не была. Она совершенна – настоящий автом. У неё всё в порядке, никакая Страсть не поглощает её изнутри. Никакой любви.
– Не знаю, – сказала она, сама того не желая. – Не знаю, кому это могло понадобиться.
Собственный голос звучал так далеко, как будто она слышала его через всю Акушерню.
Она осторожно взяла собственные чертежи, снова свернула их и туго обвязала кожаным шнурком – без единой мысли в голове, если не считать слабого гула, жужжания роя саранчи. Возможно, она наконец достигла своего предела.
– Леди Крайер, – сказал Йезен.
Крайер вернула ей свиток пергамента.
– Спасибо, что всё мне разъяснила, акушерка Йезен, – сказала она. – Прошу прощения, что отняла твоё время.
– Леди Крайер...
– Кучер уже ждёт. Мне пора возвращаться. Ещё раз спасибо.
– Крайер! – сказал Йезен, хватая Крайер за рукав. Та снова повернулась к ней, настолько удивлённая тем, что человек вот так схватил её, что даже не пыталась сопротивляться. – Прежде чем вы уйдёте, позвольте вам кое-что сказать.
Крайер ждала. Глаза Йезен цвета леса в воспоминаниях Сиены, внимательно смотрели на Крайер.
– Человечность – она в поступках, миледи, – сказала Йезен, – а не в том, как вас создали.
И она отпустила рукав Крайер.
* * *
Вернувшись в карету, Крайер ничего не делала, только снова и снова вертела в руках ожерелье Эйлы. У неё вошло в привычку теребить золотую цепочку пальцами, рассматривать крошечный красный камешек на свет, тереть золотую оправу, как талисман, между пальцев, подносить камень к уху и слушать слабое тиканье его странного неорганического сердцебиения.
Она подумала, что должна избавиться от него немедленно. Он принадлежал Эйле, а она больше никогда её не увидит. До Эйлы он принадлежал Сиене, давно умершей. Крайер закончила рыться в воспоминаниях человека, которого никогда не увидит. Что бы ни побудило Сиену изготовить или заказать это ожерелье, Крайер никогда не узнает. Ей не хотелось снова видеть Сиену с этим диким, красивым, смеющимся юношей. А ещё видеть её с этим не-автомом, Йорой. Эта история могла закончиться только горем и кровью.
Однако она по-прежнему не понимала: при чём тут сердце Йоры? И почему это настолько важно для Кинока?
Закрыв глаза, Крайер держала медальон в ладонях. Она чувствовала кожей бьющееся сердце – легчайшую вибрацию.
"В последний раз," – подумала она, крепко сжимая медальон. Если она не может избавиться от любви, она поступит, как в таких случаях делают люди: расстанется. Прощай, Эйла. Она вытащила из волос костяную шпильку и осторожно уколола кончик пальца. Затем она прижала палец к красному камню и закрыла глаза.
Образы пронеслись в голове, один за другим, и она поняла, что её отбросило назад в то же воспоминание, свидетелем которого она была раньше, в тот самый момент, где оно обрывалось...
* * *
Горящий город. Здания рушатся под тяжестью пламени, дым поднимается в небо, как открытая рана. Две фигуры бегут прочь от пламени – к морю, к порту. Лео и Сиена, маленькая Клара на руках у Лео.
– ...Люди в рыбацких деревнях на юго-востоке держатся стойко, – говорит Лео, его голос, громкий и хриплый, перекрывает оглушительный рёв огня. – Нужно добраться до побережья, и мы будем в безопасности...
Они добираются до порта. В доках собирается много перепуганных людей: все они грязные и растерянные, дети плачут, родители смотрят на город с мукой на лицах. Их город, их прекрасный город, их история, их жизни – всё это разрушено. Клара шевелится в его руках, прижимается лицом к его шее. Слава богам, с ней всё в порядке.
Но что-то всё равно не так. Сиена продолжает колебаться, оглядываясь на город, на пелену дыма и пламени. Лео знает, чего она хочет. Знает, что уже слишком поздно. Но она никогда в это не поверит. Особенно, когда это касается Йоры.
Прямо на краю причала, когда морская вода плещется у их ног, Сиена останавливается как вкопанная. Она что-то держит обеими руками. Должно быть, она держала это всё время, но он не замечал. Сиена протягивает руки, показывая камень, зажатый в ладонях. Он размером со сливу, гладкий, как стекло, тёмного, головокружительного синего цвета.
– Вот, возьми, – говорит Сиена, вкладывая голубой камень в свободную руку, которой Лео не держит дочь. – Пожалуйста, просто возьми его.
– Си, что это?
Она похожа на сумасшедшую:
– Турмалин. Просто возьми его.
– Что… что это такое? Зачем он мне? Си, пожалуйста...
– Это Йора! – говорит она отчаянно, в ужасе, её голос дрожит при произнесении имени. – Пожалуйста, Лео, пожалуйста, это Йора, это её сердце, это всё, пожалуйста, просто возьми его, возьми и сохрани в безопасности. Я должна вернуться за ней, за её Проектом, я должна спасти то, что от неё осталось, но я вернусь. Обещаю.
– Нет! – говорит он. – Нет, Си, не вздумай… СИЕНА!
Но она уже бежит прочь от него и Клары, прочь из порта, обратно в горящий город. Лео кричит её имя. Клара плачет, вырываясь из его объятий, взывая к матери.
– Мама!
– Си, пожалуйста, не делай этого…
– Мама, вернись…
* * *
И тут Крайер резко очнулась, задыхаясь, чувствуя привкус жёлчи.
Она отшвырнула медальон в сторону. Он ударился о противоположную стену кареты, упал на пол к её ногам и приземлился с глухим стуком – гораздо громче, чем любой такой маленький предмет.
Крайер попыталась успокоить дыхание. Она уставилась на медальон, так невинно лежавший на полу кареты, практически сияющий, хотя бархатные занавески на окнах кареты были задёрнуты.
Это Йора. Это её сердце.
"Нет," – подумала Крайер, даже когда кусочки мозаики наконец встали на свои места.
Турмалин.
"Ты – Турмалин, – подумала она, вспомнив великолепный голубой камень, который Сиена держала в руках. – Ты – Йора, и ты – Турмалин". Казалось невероятным, что правда всё это время была рядом, сначала под воротником формы Эйлы, а затем в руках Крайер. Это не сказка.
Всё было именно так, как сказала Рози – кто-то уже изобрёл автомов до Томаса Рена, но их разработки украли. Мать Сиены изобрела и создала Йору: существо, похожее на автома Рена, но не такого. Другой прототип. Тот, у которого вместо сердца был голубой драгоценный камень, и для жизни ему не требовался сердечник.
Голубой камень. Турмалин. Источник бессмертия.
Теперь Крайер тоже поняла, что это за медальон. Сиена был мастером – может быть, любителем, но гением. Должно быть, она сделала медальон, чтобы сохранить воспоминания, а может быть, она сделала его для Лео, поскольку, похоже, в нём запечатлелся его взгляд на события, а не её.
Каким-то образом, сочетая гений и алхимию, Сиена создала и Турмалин; она вложила его в тело Йоры, чтобы та, её величайшее творение, никогда не умерла. Это было реально.
Это было реально.
О, боги!
Возможно, Турмалин не идеален – Крайер не могла забыть бездушные глаза Йоры, её пустой взгляд. Но всё же… Бессмертие, бесконечный источник… Автом, который узнает, как создать Турмалин, за одну ночь станет самым могущественным в Зулле. Кинок может стать могущественнее правителя, более могущественным, чем весь Красный Совет, другие скиры, Хранители, королева Джунн. Все до единого автомы будут ему подчиняться.