Как приручить дракона 3 (СИ) - Капба Евгений Адгурович. Страница 9

— Хм! Ты странный человек, Пепел, — сказал он и отключился.

Кто еще тут странный⁈ Тоже мне — нормальный нашелся. Это Холод-то!

Я выдернул пробку из сливного отверстия и еще некоторое время лежал, пока уровень воды в ванной не стал критически низким. А потом — вытерся и пошел спать. Супергерои тоже хотят спать, вообще-то!

Глава 4

Олимпиадное движение

Те, кто думает, что учителя на каникулах не работают — категорически ошибаются. Ну ладно, не категорически. В конце концов, в школе на каникулах в двести раз тише, чем во время учебных занятий. В кабинете — прохладно, чисто, стоят ровные ряды парт, на полках аккуратно разложены стопки с учебными пособиями, атласами и картами, доска — без единого мелового развода… Пол — чистый и блестит, без грязных следов и черных полос от резиновых подошв. Можно спокойно разобраться с документами, подчистить хвосты и дозаполнить бесконечные таблички и списки, разобрать папки с планами, раздаточным материалом и бес знает с чем еще.

Время растягивается, рабочий день из сумасшедшей эстафеты от урока к уроку превращается в размеренную прогулку, что-то типа скандинавской ходьбы. Кто-то заходит, рассказывает школьные новости, что-то спрашивает, уходит — ритм замедляется ровно настолько, насколько уменьшается и уровень шума.

Ко мне заходил Джабраилов — математик, чтобы пошутить свои джабраиловские шуточки: про девушек-коллег, зарплату и бесконечные бизнес-планы, которыми он просто фонтанировал и, что характерно, периодически реализовывал. Потом прицокала на каблучках учительница эльфийского, Елена Владимировна — она прямо ртом сказала мне, что ей нужна пара полок для рабочих тетрадей и документации, вот дела! Конечно — я освободил ей эти полочки, почему бы и нет? Сам когда-то был в роли свахи переездной, в начале своей педагогической карьеры там, на Земле. Есть некоторое понимание, да и вообще — копаться в моем столе от широты душевной она перестала. И парня, кажется, нашла — какого-то широкоплечего пожарного. Пожарный — это хорошо, это надежно. Пенсия, опять же, льготная. Не то, что всякие учителя. Но за каким бесом ей каблуки на каникулах — вот это осталось для меня тайной за семью печатями.

После этого я принялся подкручивать плоскогубцами и отверткой расшатанные ребятами столы и стулья и настроился на совершенно мирный лад. Однако пришел Кузевич.

— Георгий Серафимович, я это… — Ваня мялся у входа.

— Заходи, бери отвертку, подкручивай, — сходу взялся за него я.

Парень неплохой, только без царя в голове. Батя у него мужик правильный и зарабатывает много, вроде как даже — горный инженер, но постоянно пропадает на Северах не то в командировках, не то — на вахтах. Может быть, поэтому у сына малость не в ту степь голову и наклонило, похоже — хочет доказать всем, а в первую очередь — себе, что он настоящий мужик. Вот и отвертку взял, и тут же принялся проверять, на каких стульях спинка шатается и сидушка отходит. Деловой подход! Сначала все проверил, отставил в сторону неисправные, потом уже за них принялся.

— Так что там? — мотнул головой я. — Ты ведь не просто так пришел, потому что по кабинету истории заскучал и только и мечтал, что болты-гайки крутить, м?

— Два вопроса, Серафимыч, — он потрогал свежую ссадину на лице пальцем и поморщился. — Что там насчет подработки на автосервисе, и как по поводу олимпиады по географии?

— А? — удивился я. — В каком смысле — олимпиады?

— Ну… Я решил, что буду географию сдавать. Хочу по батиным стопам идти, на геолога, а там география нужна. А если на губернском уровне первое, второе или третье место взять — то это без экзаменов в любой великокняжеский вуз… Вот я и подумал!

— Подумал, что за одну четверть подготовишься к первому этапу, всех победишь в уезде и поедешь на губернию? Ну-ну, — сказал я. — Благородно.

А потом задумался.

Кузевич, конечно, был парнем перспективным. А география — предметом не особенно популярным, по сравнению с той же математикой и даже историей. И эти два пункта собравшись в кучку уже делали предприятие довольно заманчивым. Вообще, если говорить об олимпиадах, то от учителя тут зависит процентов тридцать, может быть — сорок. Если ученику не интересно, если он не в восторге, например, от решения математических задач или проведения химических опытов, если не ловит кайф от чтения исторических романов про Цезаря или просмотра телепередач в духе «Моя планета» или «Нэйшнл Джиогрэйфик», то в принципе можно особенно не заморачиваться. Выше местного уровня не прыгнет, сколько его ни муштруй. Нет, бывали исключения, и зубрилки порой занимали первые места на республиканском уровне, но — не в моей земной практике. У других учителей, не у меня.

Но тут ко мне пришел Кузевич! Светлая голова. Пытливый ум. Можно сказать, даже — эрудит! А потому…

— А ну — доставай карту мира. Давай, аккуратно — третья полка, желтая наклейка…Ага! Вешай на доску!

Кузевич расправил физическую карту мира, и я хмыкнул: за редким исключением она повторяла нашу, земную. И я, готовясь к урокам географии, немало десятков минут над ней поползал, выискивая отличия… Но пока учил детей — запомнил сам, так что теперь мог погонять его как положено.

— Давай, погнали: мыс Альмади, мыс Игольный, мыс Рас-Хафун и мыс Бен-Секка! Показывай!

— Черт! — сказал Кузевич и наморщил лоб. — Я помню. Помню. Это что-то такое… Хм-м-м! Ага-а-а! Крайние точки Африки! В восьмом классе проходили.

И мигом показал мне их кончиком отвертки…

— Ого! — сказал я. — Впечатляет. Давай вот что: Мак-Кинли, Аконкагуа, Винсон. И Таунсенд.

— А-а-а! — он, зараза такая, погрозил мне пальцем. — Конечно, Европу с Азией вы не назвали. Это самые высокие горы на разных континентах, ща-а-ас я…

Короче, карту он знал, и это был уже огромный плюс. Можно было работать. Я пребывал в состоянини когнитивного диссонанса. Не очень-то я привык к разумным и разбирающимся в теме ученикам. Всё больше — либо к тем, кто вовремя на уроках сориентироваться успевает, либо — к старательным, либо — к откровенно забивающим.

— Ты чего такой умный, Ваня? — спросил я.

— А чего? У меня карта над кроватью с девяти лет висит, — признался Кузевич. — Физическая мира и политическая — Евразии…

— Ага-а-а! — обрадовался я. — Доставай из стопки политическую карту мира! Буду тебя заставлять искать Белиз, Суринам и Бутан!

— Ч-ч-черт, спалился… — сделал печальную физиономию Кузевич. — Это ведь все не в Евразии, да? Или что-то в Евразии? Но на олимпиаду-то по географии меня возьмете?

— Возьму. Но гонять буду, как сидорову козу. Завтра приходишь к девяти, будем задачки решать.

— Зада-а-ачки? — лицо парня вытянулось. — Какие еще задачки? Это ж география!

— Хо-хо! — сказал я. — Температура, давление, высота над уровнем моря… Влажность абсолютная, относительная и максимальная. Еще не передумал?

— Нет! — решительно помотал головой он. — А Вождю позвоните?

Какой настырный молодой человек! Из него выйдет толк! Я полез в карман за телефоном, а в дверь уже засовывались одна белобрысая башка за другой: Белов привел свою банду.

— Мы на занятия по истории! — они-то готовились с самого первого сентября!

— Садитесь давайте, будет у нас Ланкастерская школа, — тут же сымпровизировал я. — Равный обучает равного! Итак, Кузевич, ты знаешь, что история и география — родные сестры и одна без другой как иголка без нитки? Однако, приступай — вызывай пацанов к доске и гоняй карте… А я пока с Вождем поговорю.

Закрывая дверь, я услышал, как хитрый Кузевич заявил:

— Будем искать Бутан, Белиз и Суринам! Вперед, кто первый найдет — тому дам половину яблока!

Определенно, было в нем что-то от Тома Сойера, а?

Я закинул пачку распечаток с портретами Зборовского и слоганом «ЗА ЗБОРОВСКОГО, ЗА ВЫШЕМИР!» на заднее сидение «Урсы», обошел машину по кругу и вдруг остановился.