Третий шанс (СИ) - Рябинина Татьяна. Страница 26

Мы с Ларкой идем в милицию, но там меня и слушать не хотят.

- Мальчик, приходи с кем-то взрослым, - лыбится жирная милицейская харя под фуражкой.

Пытаюсь доказать, что мне шестнадцать, паспорт есть, но безуспешно. Приходится идти за бабушкой. От нее заявление все-таки принимают, меня расспрашивают, как выглядели грабители, но по рожам ментов я понимаю, что никто и пальцем не шевельнет.

- Напокупают малолеткам мобил, - слышу за спиной, когда идем к выходу. – У меня вот нету.

Трубку жаль, но больше всего крейзит из-за Юлиного адреса и телефона. Остается только ждать и надеяться, что письмо все-таки придет. Но проходит месяц, а его так и нет.

- Димка, - вдыхает Ларка, - оно, конечно, может, и потерялось, но знаешь… Мне мама как-то сказала: если мальчик не звонит, это не значит, что он потерял номер, заболел, умер или у него много уроков. Он просто не хочет. Хотя ты можешь вот что сделать. Где, говоришь, она живет, на Гражданке? Можно обойти там все школы по списку. Стоишь у входа, ловишь девчонку посимпатичнее и спрашиваешь: «Девочка, ты не из десятого? Юля такая-то не у вас учится?»

- Ты представляешь, сколько школ на Гражданке?

Я и сам об этом думал, но сейчас вдруг подобное предприятие кажется полной безнадегой.

- Ну не сто же, - она беззаботно машет рукой. – Может, прямо в самой первой повезет. Хочешь, вместе поездим? Запряжем Витюшу.

- Ну уж нет, спасибо, - бурчу я. – Как-нибудь сам справлюсь.

- А хочешь, я маму попрошу? У нее какая-то баба знакомая в гороно, там же есть списки по школам.

- Ну ты совсем с дуба рухнула? Может, еще в газету объявление дать?

- А что, клевая мысль, - хохочет Ларка. – «Юля такая-то. Помнишь Диму, с которым ехала в поезде Санкт-Петербург – Белгород? Он ждет твоего письма до востребования по такому-то адресу». Вот только не факт, что она читает газеты. Я, например, не читаю.

Последние две недели в Новом Осколе проходят уныло. Ларка застукала своего Валеру с другой девчонкой и впала в тоску. Мне тоже невесело. Мы бродим по городу, ходим купаться на пруды, по вечерам отправляемся в кино или сидим в кафе. То плачемся друг другу в жилет, то убеждаем, что все будет хорошо.

Наконец за нами приезжает тетя Рита, Ларкина мать, и мы возвращаемся в Питер, на этот раз как белые люди – самолетом. Родители уже ждут с билетами. Две недели в Испании – море, солнце, девчонки, строящие мне глазки. В жизнь возвращаются краски.

Ничего страшного не произошло. Юлю я найду. Хотя бы буду знать точно, ответила она мне или нет. И если нет и встречаться со мной не захочет… ну что ж. Значит, как-нибудь переживу.

Однако на деле все оказывается не так просто. Нет, список школ я нашел в «Желтых страницах», их действительно не так уж и много. Сложнее выкроить время, чтобы заняться этими поисками. Приехать надо к концу уроков, а у нас их каждый день по пять-шесть, а то еще и дополнительные занятия. Плюс тренировки пять раз в неделю. Один раз почти удается смыться с дежурства по столовке, но в дверях ловит классная.

Притвориться больным не вариант, из дома все равно не удерешь. Если только попросить Ларку написать записку якобы от моей матери, что та просит отпустить меня по важному семейному делу. У нее вполне взрослый почерк. Одолжить Витюшу и объездить хотя бы несколько школ. Но почему-то я все откладываю и откладываю, и с каждым днем моя решимость тает. И чем больше проходит времени, тем чаще мысли: а правда ли мне это надо?

Если бы Юля мне написала, а я бы потом потерял адрес и не смог ответить, тогда точно перерыл бы все школы и нашел ее. Но сейчас все чаще в памяти всплывают слова Ларкиной матери: мальчик не звонит не потому, что потерял телефон или умер, а просто потому, что не хочет. Так ли уж часто теряются письма?

Трудно сказать, решился бы я или нет, если бы не появилась Тина.

Глава 18

осень 2001- лето 2002 года

Ларка болеет третий день, я сижу один. Первый урок, физика, а я опять не спал полночи: слушал музыку и мучил свои невеселые думки. Хочется положить башку на парту и придавить на каждый глаз минуток по двести.

- Морозов, о чем задумался? – цепляется физичка, она же наша классуха Нина Гавриловна. – По подружке тоскуешь?

Меня она невзлюбила с первого взгляда, как пришла к нам в прошлом году, и постоянно ищет повод, чтобы поддеть.

Пока народ дружно хихикает, кто-то скребется в дверь. Ольга из канцелярии впихивает в класс незнакомую девчонку.

- Одиннадцатый-б? Новенькая к вам.

- Проходи, - кивает Гавриловна. – Как тебя зовут?

- Тина, - отвечает девчонка. – Валентина.

- Садись вон туда, за вторую парту, с Морозовым. А то он заскучал один.

Пока она идет, рассматриваю ее. Высокая, тонкая-звонкая, но с внушительными буферами, распирающими белую блузку. Грива жгуче-черных волос стянута в хвост. Густые брови, тонкий нос, пухлые губы и неожиданно светлые глаза. Явно южных кровей барышня. Еврейка, армянка, грузинка?

- Привет, - говорит она мне, усаживаясь рядом.

За весь день мы не перекинулись и десятком слов, но когда выхожу из школы, Тина догоняет меня и спрашивает:

- Тебе в какую сторону?

Нам по пути, идем, болтаем. Выясняется, что она наполовину грузинка, родилась в Тбилиси, после развала страны жила с родителями в Краснодаре.

- Папа звал меня Тинатин. Луч солнца.

- Красиво. А почему звал?

- Он умер. Мы с мамой приехали сюда к бабушке. Странно, - Тина пожимает плечами. – У нас новеньких всегда расспрашивали, кто они, откуда. А здесь я как будто невидимка. Никто даже не подошел. Извини, что я к тебе так пристала, просто неуютно одной.

- Да ничего, - я тоже пожимаю плечами, словно копируя ее. – Ты красивая. Для девчонок это как красная тряпка для быка. А парни присматриваются. Да и вообще класс у нас не слишком дружный. Все больше парочками-троечками.

На перекрестке мы прощаемся, и я иду к Ларке. Света сегодня у них, открывает мне дверь. Ларка лежит на небрежно заправленной постели в спортивном костюме, красноносая и красноглазая. Вываливаю ей домашнее задание, рассказываю новости, и про новенькую тоже.

- Симпатичная хоть? – Ларка кашляет и сморкается.

- Да ничего такая.

- С тобой посадили? Ну так не тушуйся. Сколько можно по Юле своей страдать? Не захотел ее искать, так и успокойся уже.

Я иду домой и думаю над Ларкиными словами. Наверно, она права. Если б я действительно хотел найти Юлю, разве тянул бы так, откладывая под всякими надуманными предлогами?

Через пару дней у меня нет тренировки, и я приглашаю Тину в кино. Она охотно соглашается. После сеанса заходим в кафе, потом гуляем по парку. Я провожаю ее до дома, и мы долго целуемся в парадной. И… это совсем не так, как было с Юлей. Лучше? Хуже? Нет. Просто по-другому.

Ларка болеет еще неделю, а когда приходит в школу только ленивый не сообщает ей с ехидной ухмылкой: «твой Морозов закрутил с новенькой». Но та только смеется: да ради бога. И спрашивает меня, все ли нормально.

- С твоей подачи, Лар, - отвешиваю поклон. – Зело благодарен.

- Совет да любовь, - она целует меня в щеку, и тут я ловлю краем глаза взгляд Тины, похожий на опасную бритву.

Угар продолжается месяца два. С Тиной мы вместе в школе и встречаемся по вечерам, если у меня нет тренировок. Иногда она встречает у спортзала, и мы идем куда-нибудь, а потом долго стоим в парадной, целуемся и лапаем друг друга по-всякому. Я бы хотел и большего, нашел бы, куда ее привести. Но Тина просит не торопить ее, и я жду.

Ларка деликатно отходит в сторону. Мы теперь видимся только в школе, да и то лишь здороваемся. Время от времени перезваниваемся, но кратко: «Как дела?» - «Норм. А у тебя?» - «И у меня». Она сидит с Пашкой Быковым, одним из тех, кому я навалял за разговоры «ябейвдул», но на его подкаты никак не реагирует. Да и вообще как-то погасла. Всегда была в центре внимания – яркая, бойкая, резкая на язык, а тут вдруг стала молчаливой, задумчивой. Но если я спрашиваю, отвечает, что все в порядке.