Замок Пятнистой Розы - Легостаев Андрей. Страница 31

Мейчон молчал.

У Арены Димоэта стояла огромная толпа воинов — мрачных, насупленных, сосредоточенных, обвешанных оружием, не желающих разговаривать друг с другом, поскольку неизвестно: вдруг именно с твоим собеседником сведет завтра Димоэт на Арене.

Трэггану с Мейчоном уверенно прошли сразу внутрь. Так как Мейчон уже был здесь несколько раз, и поскольку он вышел победителем в Поединке Чести, у него сразу же приняли взнос в двенадцать рехуалов и внесли в списки под номером «восемьсот восемьдесят восемь».

— Три восьмерки! Счастливое число! — воскликнул Трэггану, когда они отошли от здания. — Оно принесет тебе удачу!

— Удача любит достойных, — улыбнулся Мейчон. — Я победил бы с любым другим номером.

Он думал: рассказать Трэггану о своих подозрениях насчет странного запаха или нет? В конце концов он решил этого не делать — все во власти Димоэта, а если Мейчон ошибся, то такое предположение омрачит Трэггану жизнь. Чтобы он сам делал, если бы ему сообщили такое, а он был бы владельным эллом, от которого столь многое зависит? К тому же, похоже, что Трэггану боится предстоящего пира гораздо больше, чем опасался Поединка Чести.

Наконец, они добрались до дворца. Рядом с караульным стоял управляющий Райсграйн.

— Элл Трэггану! — с облегчением выдохнул он. — Наконец-то! У нас все готово, многие гости уже собрались, лютнисты развлекают их в музыкальном зале.

— Его величество здесь? — тревожно спросил элл Итсевд-ди-Рехуала.

— Нет еще.

— Слава Димоэту! Тогда беспокоиться не о чем. Я сейчас подымусь к гостям, а ты проверь, чтобы на кухне все было как должно.

Они прошли во двор.

Млейн, в парадном платье, стояла у невысоких кустов, одиноко растущих вдоль стены. Рядом на скамейке сидела кормилица с малышом.

Она ждала Трэггану! Не гуляла в саду, а именно ждала здесь! У Трэггану забилось сердце.

— Млейн! — прошептал он, подбежав к ней. — Я должен был выступить на Ристалище Чести и я не запятнал себя позором!

— Я боялась, что тебя убьют, — спокойно сказала она.

Это спокойствие чуть смутило Трэггану. Он подумал, что она просто не хочет показывать своих чувств, стесняясь кормилицы и Мейчона. Если бы не переживала, то разве ждала бы здесь?!

— Да, — вдруг вспомнил Трэггану. — Млейн, позволь представить тебе моего старого друга Мейчона. Мы с ним учились в одном монастыре. Сегодня мы сражались вместе.

Он не стал говорить, что друг — выпускник острова Брагги. Он опасался, что она, подобно отцу, может при Мейчоне спросить: «А что это такое?».

— Элл Трэггану, — подбежал стражник, стоявший на улице у ворот. — Приближается его величество король Итсевда со свитой. Вслед за ними, тоже с многочисленной свитой, идет элл Канеррану.

Трэггану улыбнулся жене, одернул на себе одежды и направился к воротам.

Первым, кого он увидел в свите короля Сераггану был приосаненный и переодетый в должные одежды, ничуть не напоминающие утреннюю рвань, монах Иераггу.

Глава 4

Мейчон умел засыпать сразу, когда это необходимо. На сырой ли земле, на ветви дерева, либо на мягкой перине.

Но сейчас, лежа на кровати у окна, выходящего, как и окно верхнего кабинета Трэггану, не на главную улицу квартала, а на ту, по которой идут торговцы, слушая как в ночи скрипят телеги и покрикивают охранники, он не мог заснуть. То есть — пока не хотел. Он желал разобраться в событиях дня, в своих чувствах.

Сейс больше нет. Одно это требовало осмысления. То, что помогало ему четыре года выжить — ушло навсегда…

Ушло навсегда, безвозвратно. То есть, конечно, он не потерял способность любить, но любит он ту, что ушла в Царство Мертвых. И есть шанс пасть к ногам Димоэта, говорят, такое случалось, и просить его любыми подвигами позволить вернуть Сейс в мир солнца. Говорят, такое случалось.

Говорят.

Мейчон не верил в это. Но он попробует. Он обязан сделать то, что может, даже если нет ни тени надежды. Победит на турнире Димоэта, в восьмой день займет положенное место в Храме и использует свое слово не для благодарности — для нижайшей мольбы. Но он не верил.

Никто не возвращается из царства мертвых — не в легендах и сказках при костре — а в реальной жизни. Мейчон был достаточно умудрен опытом, чтобы понимать — Сейс он больше не увидит. Никогда.

Он не привык загадывать дальше завтрашнего дня. Всю прошлую жизнь, его мотало как листок по ветру. Заплатили, приказали — воевал; встретил преграду на пути — убрал. Зачем, для чего жил? Как-то не приходилось задумываться, а если вдруг случайно и появлялись подобные мысли — гнал их прочь. Димоэт захотел — живет, не захочет — переселит в царство мертвых. И ничего не сделаешь.

Семьи у Мейчона не было — отец наскреб денег для отправки сына в монастырь боевых искусств и сгинул. Матери Мейчон не помнил, братьев-сестер не имел. И жил, как жил. И не жаловался, а даже был доволен. До тех пор, пока не встретил Сейс. И мир в миг стал другим — для него. Приобрел смысл. Появилась цель. И четыре года он жил тем днем, что настанет завтра. И он выполнит задуманное. Что будет делать потом — зачем гадать? Все во власти Димоэта.

К тому же, Мейчон сейчас не такой, как был до острова Брагги — там многому научат, не только выживать тогда, когда нет возможности выжить. Но и выжив, не растратить жизнь в кабаках и дурацких драках, где нет равных, а стремится… Куда, зачем? Вверх. Жить. Любить и быть любимым. Иметь верных друзей.

Трэггану… Почудился Мейчону запах Каурры сегодня на Ристалище Чести? Вполне вероятно. Зачем мучиться: показалось-не показалось? Он не в силах ничего изменить. Если друга опять вызовут на бой, если ему будет угрожать опасность — Мейчон обнажит меч. Если будет рядом, конечно… Дай, милостивый Димоэт, чтобы он был рядом, случись такое…

Сегодняшний пир несколько удивил Мейчона. Он никогда не бывал на пиршествах, где присутствовали столь высокопоставленные особы, как король одной из самых развитых и сильных держав Аддакая. Его величество король Сераггану внешне не произвел на Мейчона большого впечатления — стареющий мужчина с лысиной и довольно обрюзгшим лицом.

Но каким-то странным образом, король затмевал всех присутствующих. Ел мало, был скуп на слова. Объявил о своем решении просить у Великого Димоэта разрешения построить дамбу к первому острову Итсавгану, дальше соединить все остальные мостами и насыпями, где как, и поставить на самом большом аддакан — дабы нести свет и порядок несчастным островитянам. Через час после начала торжественного обеда его величество поблагодарил хозяина дома и ушел, взяв с собой лишь охрану и оставив многочисленную свиту досаждать Трэггану.

Мейчон видел, как с уходом повелителя друг вздохнул облегченно, но именно тогда самые сложности для него и начались. Во-первых, молчавший до того монах Иераггу, уже не истошно-истерично, а вполне здраво, хотя и самоуверенно и вызывающе, начал рассуждать о новом веянии в политике государя.

Трэггану хотел было укоротить его, но вмешался посол Наррэгу, заявивший, что самолично отведет монаха к палачам Ристалища Чести для публичной порки. Разгорелся жаркий спор — во-первых, монах не призывал к тому, за что потерпел поражение, а во-вторых, сам его величество сказал, что…

Мейчону было невероятно скучно. Разглядывать многочисленных жеманных красавиц, сидевших за столом, не было ни малейшего желания. Одна Млейн могла радовать взгляд, но супруга друга такое запретное табу, что Мейчон почти инстинктивно не смотрел в ее сторону, а если смотрел, то лишь чтобы порадоваться за Трэггану. И сидел, ковыряя в тарелке яства, о существовании которых за четыре года напрочь забыл, и думал — обидит он хозяина дома, если тихо удалится или нет?

Как высказался Трэггану: пир в первый день не самый длинный — в полночь через аддаканы повезут товары купцы, а кому ж охота слушать сквернословие погонщиков или, что гораздо хуже, быть задетым грязным охранником… Другое дело — пир в последний восьмой день, когда аддаканы будут закрыты для торговцев целых три дня, а все ночи на улицах будут веселиться горожане. К тому же, сегодня все берегли силы для восьми дней празднеств.