Попаданец в Содружество (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич. Страница 40

– Притормози, останови тут, своих увидел.

– Понял.

Я расплатился, две трёшки дал, забрал ранец, он тут же на заднем сиденье со мной, и вот так покинув машин, хромая, направился к Анне. Та меня не сразу засекла. А увидев, бросив Машу, рванула ко мне и обняла. Надо ли говорить, что всё это привлекло немалый интерес от других гуляющих, да и таксист ещё не уехал, к тому же Маша орать начала, подняв крик, что её бросили, а мы обнимались, и целовались.

– Ты откуда тут? – наконец мы разомкнули объятия, и слегка отстранились.

– Отпуск по ранению дали. И мама уже в Москве, надеюсь, найду.

– Ранили? – встревожилась та. – Сильно?

– Скорее неприятно. Снайпер прямо в ягодицу попал, так что пока не излечусь, я как боец не особо хорош. Может пойдём домой?

– Да-да.

Мы дошли до Маши, я взял ту на руки, ранец за спиной был, и баюкая дочку, та немного дичилась, подзабыть успела, и вот так под взглядами прохожих двинули к нужному дому.

– Молодой человек, у вас брюки сзади в крови, – окликнул один старичок.

– А чёрт, рана открылась, – проведя рукой по штанам, действительно понял что влажно, и поблагодарив прохожего, заторопился с Аней домой.

Заодно запоминал дорогу. Та открыла своими ключами, включая свет в прихожей, снаружи уже стемнело. Малосемейка. Всё тесное и маленькое, особенно кухня. Я быстро разделся, Аня замочила штаны в тазике, вещи разложил. Заодно глянули, что у меня там.

– Шов разошёлся. Надо в больницу, – сообщила Аня.

– Да, у меня бумага от нашего медика, с нею пойду.

– Может сейчас?

– Утром. Надо ещё узнать, куда маму направили. Ясно, что в больницу на полное обследование. Но куда?

– Тогда сама обработаю. Слушай, ты такой загорелый, лицо очень красное.

– У нас все там такие.

Пока Аня занималась раной, малышка наша рядом ходила, заглядывая. Потом забралась ко мне на диван, я лежал в зале, не в спальне. Вот так ласкового общаясь с Машей, ждал пока Аня закончит. Так пластырем всё закрыла, сказала, что пока крови не видно.

– Это перелёт доконал рану, надо поменьше сидеть Ладно, как у вас тут?

– Да у нас всё хорошо. Сам как? Пять месяцев не было, а уже с раной приехал.

– Да случайность.

Так мы и общались, я особо про бои не рассказывал, больше о мирной жизни и особенности менталитета. Аня быстро картошки нажарила, я кстати выдал ей четыре банки с тушёнкой, чтобы мясо было. Три убрала, а одну использовала. Я открыл ножом. Более того, после ужина стал выдавать подарки. Сладости восточные Маше, Аня сама будет понемногу выдавать, да и брать она тоже сластёной оказалась. Все банки варенья оставил, тут куплю местного. Ей самой джинсовый костюм, юбка и куртка, молодец прапор быстро всё нашёл что нужно, и размер подошёл, как и лёгкие кеды, однокассетный магнитофон «Панасоник», с запасом кассет иностранных песен. Потом разные украшения, красивые платки, кружевное бельё, мол, купил в магазинах Кабула. Пакеты восточных специй. Живые и свежи фрукты и орехи. В общем, подарков хватало. Ну а потом была аккуратная, из-за раны, но буйная ночь, когда перевозбудившуюся Машу наконец смогли уложить.

Утром, позавтракав кашей, Аня успела сготовить, мы вместе сначала в садик отвели Машу, а потом разделились, Анна в университет свой, у неё уроки, прогуливать нельзя, да и я настоял никаких прогулов, дочку из садика сам заберу, теперь знаю где, а сам в Бурденко. Если маму где и оставили для исследования, то только там. Это Анна предположила, и я с нею согласен.

Не ошиблась, матушка была там. Врачи пустили в палату, накинул белый халат, и зашёл. Ох сколько меня обнимала и слёз пролила. Мы почти четыре часа пообщались. Та же вообще ничего не знала. Только вчера утром была в Москве. Кстати, от комсомола её больницы, а мама из Склифа, выделили двух активисток, и они начали восстанавливать мамины документы, возвращать её из списков умерших. Вот за это спасибо. Не знаю какой матушка была до попадания в рабство, но видно что невзгоды закалили её. Это была женщина с твёрдым характером, рано постаревшая и имевшая полностью седые волосы. А ведь ей едва за сорок перевалило. Воспоминать годы рабства та не желала, про отца мало что знала. Да и разлучили их вскоре после того как они попали в руки революционеров, как те себя называли, её продавали несколько раз, я записывал данные бывших владельцев и селений где её держали, пока последние три года не начала работать в госпитале и лечить раненых моджахедов. Пару раз приносили раненых советских солдат. А мне всё интересно было, хотя вспоминать та не любила, а надо. Да, я выдал ей пачку из трёшек, пятьсот рублей, чтобы наличность на руках была. Сообщив, что деньги с книжки отца забрал, а наличка ей нужна. Взяла, обещала маленькой вкусности покупать.

Посещение госпиталя имени Бурденко имело и вторую сторону медали. Я справку показал лечащему врачу мамы. Меня в процедурную, швы сняли, новые наложили, и приказным порядком уложили на койку, в мужской палате хирургического отделения. Пришлось звонить Анне, она утром дала номер деканата своего курса, обещали сообщить ей. Сама Машу заберёт. А мне покой назначили, будут следить. Вот так и лежал, а столько планов было. Да, кстати, матушку даже обрадовало, что она стала бабушкой и жаждала повидать внучку. Насчёт Анны, ответила неопределённо, надо сначала взглянуть на сноху. Мало ли не понравиться? Вечером обоих и увидит эти вечером, я так думаю. А вот то, что я служу и воюю на территории Афганистана, той сильно не понравилось. Да сама всё поняла, я в форме был, награда на груди, и цвет кожи. Да ранен ещё. Вот такие дела.

Восемь суток я провёл в госпитале имени Бурденко. Со мной даже студенты-медики работали, их приводили, осматривали рану, и уводили. Хотя мне всё равно сверкаю я своими ягодицами или нет. Матушка на этом же этаже была, хоть и в другом корпусе, часто ко мне приходила. Много общались, немало информации собрал по Афганистану. С ней кстати работали и органы контрразведки. Постепенно документы восстанавливались, уже новый паспорт получила. Вчера было, сейчас Аня пропиской у нас занималась, шли на встречу, быстро всё делали. Другие документы восстанавливали, что с нею были и пропали с пленением. Что по Анне, то вполне хорошо они общались, даже обнялись при встрече, а уж во внучке так души не чаяла. Нашла точку за которую держалась. Ранее не давала сломаться мысль о сыне, теперь вот и внучка в этот круг вошла. Матушке, её звали Ирина Олеговна, восстанавливали в Склифе, она там терапевтом была, но давали время на отдых. Пока ещё матушка тут же в госпитале находилась. Я кстати проверял её диагностическими универсальными лечебными плетениями, сердце сильно посажано, и понятно почему. Так я при нашем общении старательно восстанавливал сердце, полностью не восстановил, времени мало было потрачено, но серьёзно поднял, до половины. Остальное позже излечу. Да и выглядеть та стала уже лучше. Я также плетения восстановления кидал и на свою рану, потому у меня на шестой день сняли швы, но ещё четыре дня продержали, хорошо заживление шло. Сегодня, двенадцатого октября, как раз и выпустили.

Через три дня обратно отбываю, так что забрав вещи, попрощавшись с матушкой, обещал вечером навестить, её пока не отпускали, направился домой. Ключи у меня были. Время утреннее, одиннадцати нет, когда до дома добрался. Там переоделся в гражданское, что от Валеры осталось, часть одежды даже не налезала, ничего, старые треники натянул. Аня с утра щи отварила, так что разогрел себе, и со сметаной. Очень вкусно. На кухне был холодильник «Мир», места мало, но вместился, как и маленький столик в углу, поел. Дальше собрался и покатил на окраины, а там уже за город. У меня шестнадцать килограмм свободного в хранилище, но ехал не заполнять, а освобождать. Зачем мне многое из того, что я добыл, в Афганистане? Я там новое добуду. Не стоит обратно везти. На автобусе уехал в Подмосковье, там ушёл в лес, подобрал приметное место и начал убирать с помощью хранилища, почти весь освободил, кучей сложил добытое. Землю в хранилище, и относил к озеру рядом, скидывая в воду. Схрон вышел глубиной два метра, шириночной также два на два, узкий лаз с уклоном, потом заткнул земляной пробкой и замаскировал. Меня хорошо научили это делать, никаких следов не оставил. На пару лет хватит, а потом вернусь и заберу. Всё оружие и боеприпасы оставил, завернул в кусок брезента, протёр чтобы пальчиков не оставлять, мало ли найдут, от Москвы отъехал на Север и боёв тут не было, чёрные копатели не должны мелькать. Только готовую и горячую пищу оставил.