Проклятие любви - Лей Тамара. Страница 4

Когда человек подошел ближе, Райна ощутила, как дрожь пробежала по телу — так велика была мощь, исходившая от него.

— Хорошо себя чувствуете? — спросил он на французском, и его хриплый голос больно резанул слух.

Запрокинув голову, Райна увидела слегка заросший щетиной подбородок.

— Кто вы? — выдавила из себя узница.

— А кем вы хотите, чтобы я был, Райна?

Почувствовав, что незнакомца душит ярость, девушка попыталась справиться с нараставшим страхом.

— Какая разница, чего я хочу, — произнесла она, моля Бога, чтобы не была слышна дрожь в ее голосе, — вы норманн, а потому — мой враг.

— Норманн или нет, но я обладаю властью стать вашим судьей или вашим покровителем.

Райна решила, что, очевидно, ранение в горло было причиной его хриплого голоса:

— Кем бы вы предпочли стать?

Девушка внутренне напряглась — этот человек очевидно что-то хотел от нее. Очевидно, того же, что и сэр Ансель: Эдвина. Чувствуя себя как мышь, загнанная котом в угол, она ждала.

Незнакомец приподнял ее подбородок:

— Я хочу знать, где ваш любовник.

Итак, второй сэр Ансель. Сердце девушки учащенно забилось. Она вся сжалась, ожидая побоев, которые, бесспорно, последуют за допросом. Рожер приходил сюда каждый день, оставляя на ее теле синяки.

— У меня нет любовника. И я не знаю, о ком вы говорите.

Райна притворилась, что не понимает вопроса. Она опять напряглась, ожидая удара.

— Я говорю об Эдвине, — пробормотал норманн, сжимая пальцами ее подбородок.

Девушка, несколько удивленная его благодушием, помедлила с ответом.

— Я не знаю, где он, — солгала она.

На своем лице Райна ощутила тяжелое дыхание, отдающее вином.

— Неужели?

Она покачала головой:

— Если вы ищите убийцу Томаса, то вам не нужен Эдвин.

— Правда? — насмешливо проговорил он. — Тогда кто?

Отшатнувшись, саксонка вырвалась из его цепких пальцев и едва не упала со стула. Схватив ее за руку, незнакомец нажал на болезненный огромный синяк, поставленный сэром Анселем вчера. Райна вздрогнула, но усилием воли подавила крик.

— Я убила его, — сказала она, отодвигаясь и убирая руку. — Я.

Непродолжительное молчание сменилось громким смехом:

— Слабая саксонка сразила могучего рыцаря короля Вильгельма! Вы оскорбляете память Томаса такими смешными речами, Райна.

«Да, конечно, — подумала она, — но ведь в противном случае начнут убивать всех подряд моих соплеменников».

— Ясно, что это дело рук Эдвина, — продолжал ее мучитель.

— Он не мог, — с жаром возразила она, — Томас серьезно ранил его в правую руку. И уже готов был добить его, когда… когда я всадила в него кинжал.

— Вы считаете меня болваном?

— Почему вы завязали мне глаза? — попыталась она перевести разговор на другое.

Незнакомец молчал.

— Неужели вы так безобразны, что боитесь показать свое лицо, — продолжала девушка, уже не заботясь о том, что будет.

И снова — молчание.

— Вы отец Томаса?

Молчание становилось невыносимым. Но тут незнакомец наклонился и, коснувшись губами ее уха, прошептал:

— Нет, Райна, я его брат.

— Не может быть! Остался же один Кристоф!

Запустив пальцы в роскошные белокурые волосы, он запрокинул голову пленницы:

— Конечно, вы хотели, чтобы это так и было, но есть еще Максен Пендери, кто держит вашу жизнь в руках.

«Почему же, — размышляла девушка, — ни Томас, ни Кристоф ни словом не обмолвились о том, что у них есть еще брат, и говорили только о сестре».

Внезапно Райна вспомнила гневные слова Томаса, произнесенные им в смертный час: «Отомсти за меня, брат». Сперва ей казалось, что речь идет о Кристофе, но теперь эти слова приобрели другой, зловещий смысл. Умирающий обращался к Максену, и вот тот пришел.

— Даю вам шанс, Райна. Отдайте мне убийцу брата или испытаете гнев собственного народа.

В этом случае норманн выследит и уничтожит саксов, нашедших убежище в Эндердесвольде, но ведь именно этого она старалась избежать, взяв вину за убийство Томаса на себя. Слова Максена сулили ей большую беду, чем требования сэра Анселя. Тем не менее бесполезно говорить правду, рассказывая, что некто невидимый метнул кинжал и скрылся в густой чаще, ибо тогда месть норманнов падет на головы саксов.

— Я выслежу их, — продолжал Максен, еще сильнее оттянув волосы Райны, — и не успокоюсь до тех пор, пока не узнаю, где человек, виновный в гибели брата.

Райна ощутила холод, словно рядом прошла смерть. Ее пробирала дрожь. Жаль, что руки связаны — можно было бы хоть немного согреться, обхватив себя руками:

— Если так, то на вашей совести окажется много невинных.

Сказав это, она вспомнила о нелепой смерти матери, погибшей во время набега норманнов на деревню.

— Но такой невинной была и душа Томаса, — напомнил ей Максен.

Он говорил правду. Его брат погиб не в бою. Рыцарь расстался с жизнью по одной причине — из-за любви к Райне.

— Да, Томас, — печально произнесла девушка, — он не должен был умереть.

Максен отошел. Его шаги глухим эхом раздавались в тишине комнаты, и Райна вздохнула с облегчением. Он едва сдерживался, чтобы не ударить ее, но где-то в глубине души гнездилось что-то человеческое, чего начисто был лишен Сэр Ансель. И все-таки девушка боялась его больше, чем Рожера. Почему?

— Максен! — позвала она его.

Хотя тот не отозвался, Райна почувствовала, что он обернулся.

— Я повторяю: если вы ищите виноватого, то ваша месть должна пасть на меня.

Эту фразу девушка произнесла на англо-саксонском, от волнения перейдя на свой язык:

— Я повинна в гибели Томаса, а не мой народ.

В комнате повисла такая напряженная тишина, словно в ней никого не было. Но, видимо, Максен находился где-то рядом.

Наконец он нарушил молчание:

— Вы будете говорить на моем языке или вообще молчать, — произнес Максен по-французски, — ваш язык мертв.

Впервые Райна удивилась его акценту. Кристоф и Томас говорили намного лучше:

— Разве вы не знаете нашего языка? — поинтересовалась она.

Максен вновь приблизился к ней:

— В отличие от своих братьев я вырос в Нормандии, поэтому не понимаю вашего варварского наречия.

Девушка вспомнила прошлое; До того, как Томас Пендери появился в Этчевери, она плохо знала французский и предпочла бы не знать его вовсе. Тем не менее Томас заставил ее выучить язык, поскольку ей пришлось жить среди норманнов, которые не знали ни слова по англо-саксонски.

— Значит, вы не поняли меня?

— Зачем мне это нужно?

— Нет, вы все прекрасно поняли.

Райна была готова к тому, что к ней применят силу, но все равно вздрогнула, когда его рука сомкнулась на ее горле.

— Да, — пробормотал он, сжимая и разжимая пальцы, — вы виноваты, Райна, но мне нужен еще тот, кто поставил точку в этом кровавом деле.

— Вы видите его перед собой, — повторяла саксонка.

Шумное дыхание норманна шевелило завитки волос на ее висках:

— Вы все равно скажете, а я рано или поздно узнаю имя того, кого вы покрываете.

«Ну тогда Максен совсем меня не знает», — подумала девушка. Не зря же считают ее самой несговорчивой и упрямой. Она твердо решила стоять на своем:

— Никого я не покрываю, даже себя.

— Именно это и беспокоит меня. Вам, должно быть, очень жаль этого Эдвина.

Не желая искушать судьбу, Райна только стиснула зубы, но все же не сдержалась:

— Он не мой любовник!

Максен Пендери рассмеялся:

— Стало быть, вы не очень будете сожалеть, если я лишу его жизни, как он лишил жизни Томаса.

Внезапно девушка ощутила острое желание поставить на место этого дерзкого человека:

— Смотрите, чтобы он первый не убил вас, норманнская свинья.

— Он умрет или я — это мы еще посмотрим!

Стиснув зубы, Райна молчала.

— И еще одно, — задумчиво проговорил Максен, проводя пальцами по ее горлу, что более походило на ласку, — прежде всего по вашей милости я теперь лорд Этчевери и потому требую уважения к своей персоне.