Звезда гарема - Лей Тамара. Страница 32

Девушка не могла скрыть дрожи.

– Так значит, это не случайный шрам, он сделан намеренно, – проговорила она, живо представляя себе пытку, через которую прошел Люсьен.

– Так же намеренно, как и приговор, который вынес Рашид, – проворчал Люсьен.

Александре тяжело было вспоминать ту ночь, ведь виновницей его беды тогда стала она.

– А крест? – поинтересовалась девушка тихо. Тело де Готье напряглось, мускулы заходили под кожей, словно он вновь переживал то ужасное время.

– А это моя третья попытка.

– Но почему именно крест и к тому же на пятке?

– А ты не догадываешься?

Девушка просто не хотела верить своим догадкам, а поэтому отрицательно покачала головой.

Люсьен натянуто рассмеялся, затем внезапно замолчал.

– Меня заклеймили, чтобы я постоянно наступал на символ моей веры. Теперь тебе все ясно.

– Да.

Перед мысленным взором Люсьена снова предстал кинжал палача, его мерзкая улыбка, блеск жестоких черных глаз за секунду до того, как лезвие болезненно вонзилось в кожу и вырезало на ней полумесяц. Потом он вновь вспоминал раскаленную кочергу и дикую, непереносимую боль в пятке, которая часто преследовала его во сне и заставляла ноги судорожно дергаться. Изуродованная шрамами спина начинала ныть всякий раз, когда он видел плеть в чьих-либо руках. Ужас рабства вызвал у Люсьена приступ безумной ярости и жажды мести, которые не позволили ему сойти с ума от отчаяния в эти два тяжелейших в жизни года. Он никогда не кричал, не молил о пощаде, как делали другие. Его упрямство бесило палачей, они вкладывали в удары всю силу, но Люсьен никогда не унизил себя криками и стонами.

– Прости меня, – мягко сказала Александра, – что мой народ...

– Твой народ?! Прими к сведению, дорогая, что мусульмане такой же мой народ, как и твой народ.

– Это не так, – возразила она, – я выросла среди них. Я не разделяю их веру, но зато делила с ними все остальное, поэтому я уважаю их образ жизни и их обычаи.

– Скоро ты узнаешь образ жизни и обычаи Байярдов, – напомнил де Готье, – к сожалению, они – твой народ.

«А как же его прежние угрозы?» – удивилась Александра.

– Значит, ты все-таки собираешься вернуть меня отцу?

Последовала довольно продолжительная пауза.

– Может, не так прямо, не из рук в руки, но ты действительно попадешь к человеку, который зачал тебя.

От этих слов ужас на мгновение охватил ее, затем она усилием воли отбросила плохие – мысли. Совершенно очевидно, что Люсьен еще просто не решил, нужно ли использовать ее в борьбе против ее отца. Он вовсе не такой бессердечный зверь, каким иногда хочет казаться.

– У тебя еще нет плана?

Мужчина отрицательно покачал головой.

– Нет, но у нас впереди долгое путешествие. Будь уверена, я придумаю что-нибудь к тому времени, когда мы ступим на землю Англии.

Нарочитая небрежность этих слов вызвала гнев у Александры.

– Если мы доберемся до нее, – отрезала она.

– Я намерен туда попасть, я всеми силами стремлюсь туда, это конечная цель моих странствий, да и твоих тоже, – уверенно сказал он.

Девушка могла бы поспорить по этому поводу, но понимала, что только теряет время. Она промолчала, устроилась поудобнее, закрыла глаза и отдалась в ласковые объятия сна.

«Что же мне с ней делать?» – спрашивал себя Люсьен, когда юная бунтовщица, наконец, уснула. Только ли по крови Александра принадлежит к Байярдам? Может ли она творить зло, не ведая сожаления? Если дело обстоит так, то не лишить ли ее девственности и тем самым отомстить ее семье? Мечтая ощутить ненависть, подобную той, что он испытал, когда девушка сказала ему о своем происхождении, Люсьен обнаружил, что чувство это притупилось, и, может быть, исчезло совсем.

Повернув голову, де Готье вдохнул чудесный аромат, исходивший от нее. Несмотря на грязь и пот, слоем покрывавший тело его спутницы, он находил ее не менее привлекательной, чем в ночь их близости.

Реакция собственного тела заставила мужчину отогнать возбуждающие мысли. Борясь с вожделением, он отвернулся от Александры, стараясь не думать о роскошном женском теле, свернувшемся клубочком рядом с ним. Люсьен твердо напомнил себе, что на карту поставлено слишком многое, и он не должен дать эмоциям взять над собой верх. Может, это будет потом, на земле Англии, но никак не раньше.

Глава 12

Широко открытыми глазами Александра уставилась на поводья, которые ей вручил мужчина.

– Управлять лошадью намного сложнее, чем ослом? – поинтересовалась она.

Де Готье застыл на месте. Ослом? Наверняка она шутит. Он медленно перевел глаза с заходящего солнца на девушку.

– Что?

– Ослом, – повторила она, гладя жеребца по крупу, – понимаешь, я ездила только на осле, а на лошади верхом я не сидела.

Издав громкий протяжный стон, Люсьен хлопнул по лбу ладонью. Принимая во внимание особое положение Александры в гареме, он думал, что она умеет управляться с лошадью. К тому же она хвасталась, что умеет ездить верхом так же хорошо, как Рашид.

Убеждая себя, что надо быть терпеливым, мужчина подошел к хвастунишке, стоявшей возле жеребца.

– Управление лошадью имеет много общего с управлением ослом.

Александра отвела глаза.

– Слишком мало этим сказано, хотелось бы подробнее.

– Да. – Взяв у нее из рук поводья, он повернулся к девушке, но слова застряли у него в горле.

Она не опустила на лицо чадру, и Люсьен впервые увидел сложные узоры, нанесенные на кожу для свадьбы. Но приковали его внимание ее глаза, в которых застыли горе, скорбь и отчаяние. Конечно, де Готье знал, что Александра тоскует, и всякий раз, когда на нее накатывало горе, он это чувствовал, однако не ожидал, что будет ощущать сострадание к ней.

– Когда ты собираешься поплакать? Девушка опустила глаза.

– Я не нуждаюсь ни в слезах, ни в утешениях, – гордо произнесла Александра, сверкая глазами, в которых предательски собирались слезы. – Не вижу необходимости в таком проявлении слабости.

Люсьен убрал волосы с ее лба.

– У тебя умерла мать, – мягко сказал он, – и не думай, что неприлично поплакать о ней.

Шмыгнув носом, девушка отошла от де Готье и встала рядом с лошадью.

– Ты думаешь, я не скорблю? – горько спросила она. – Я очень любила свою мать.

Он кивнул головой.

– И все же ты не позволяешь себе плакать, как другие женщины. Почему?

Она нервно запустила пальцы в спутанную конскую гриву.

– До тех пор, пока ты не появился, я мало что знала о слезах, – наконец произнесла девушка. – В доме Джаббара царили веселье и счастье, как мне казалось.

Люсьен прекрасно понимал, что для него очень важно соблюдать дистанцию, но его тянуло к этой несчастной девушке.

– Чтобы поплакать, вовсе не надо долго практиковаться, просто попробуй и все. – Он обнял ее за плечи, пытаясь успокоить.

Нырнув под его рукой, девушка отошла на несколько шагов и только потом обернулась.

– Может, я не хочу! Люсьен замотал головой.

– Нет, тебе лучше изводить себя этим придумыванием планов мести Лейле, чем оплакать свою мать.

Александра вскипела.

– Подумать только, Люсьен де Готье, ты даешь мне совет, в то время, как вся твоя жизнь сплошное изобретение уловок для того, чтобы напакостить Байярдам, – закричала она. – Не трать слов понапрасну, я все равно слушать тебя не буду.

«Да, с этой точкой зрения трудно не согласиться, – размышлял Люсьен. – Ему не следует давать ей советы, тем более, что он не оставил мысли использовать ее против старого Байярда». Но ведь сотрудничество и добрая воля Александры ему совершенно необходимы, чтобы спешно добраться до Англии. И если бы ей была известна истинная причина смерти матери, то, может быть, она отказалась бы от мысли вернуться в Алжир?

– Я надеялся, что мне не придется рассказывать тебе об этом, – проговорил он, – но твоя мать явилась соучастницей в покушении на собственную жизнь.

Соучастница? Гнев Александры начинал угасать, она вдумалась в значение этого слова.