Охренеть можно! (СИ) - "Sumya". Страница 4

- Ты охренел, что ли? – возмутился Геша. Дима ему нравился, так что не стоило провоцировать молодого здорового гея, у которого секса уже почти семь месяцев не было.

- Чешется очень, – простонал Дима и начал втирать мазь.

Геша не хотел подглядывать, поэтому решил смотреть не таясь. У Димона был красивый член, большой, как раз в его, Гешеном, вкусе, задница тоже была ничего. Если бы не загадочная болезнь, Геша, может быть, попытался развести парня на минет, а там, может, и дальше бы пошло-поехало. Все любят минеты!

И тут до Геши дошло. Он резко переместился вперед и схватил Диму за руку.

- Твою мать! Это же вросшие волосы! Ты лох натуральный! Скрабиться надо было!

- Чего? – Дима так и замер с раскрытым ртом и штанами в районе щиколоток.

- Волосы у тебя вросли, говорю, – Геша задумчиво поколупал ногтем один из “прыщей”, – отсюда и раздражение и вообще.

- Я не болен? – обрадовался Дима и тут же строго добавил: – Руки убрал!

- Да убрал уже, – Геша и правда спрятал руки за спину, – марш в ванну, сейчас научу, что с твоей бедой делать.

Дима подтянул штаны и послушно шел в указанном направлении, стоял на кафеле и наблюдал, как страшный человек и гей в одном лице спускает в ванне воду. Вся прошлая неделя прошла как в тумане. После того, как Геша унизил его достоинство, удалив с места нахождения его мужского достоинства волосы, Дима сначала хотел вернуться обратно и всё-таки набить морду, но потом решил, что тот, кто каждую неделю так над собой издевается, морально в сто раз сильнее Димы. А это иногда важнее физической силы. И вообще Дима неприлично много думал о Геше. Тот оказался не таким, каким Дима представлял себе типичного гея. Он был сильным и не сюсюкал, если не считать противное “Димочка”, опять же, пил коньяк, а не вино или какую-нибудь еще девчоночью муть.

От Костика Дима знал, что Геша так и продолжает вести занятия в клубе. Костян ужасно этим возмущался. Каждый день говорил, что этот тонкий-звонкий пидар крутит своей задницей и расхаживает на каблучищах. И волосней трясет как баба. Диме даже казалось, что Костян говорит о Геше с каким-то отчаянием. Но Димон не особо вслушивался. Сам он не ходил в качалку всю неделю, соврав брату, что потянул спину. С Галей тоже не виделся, только перезванивался, даже отказался от её предложения встретиться в четверг, хотя в любое другое время принёсся бы на всех парах. Кажется, она обиделась. А в пятницу он поймал себя на том, что почесывается в неприличном месте. Дома рассмотрел пах и понял, что попал. Не спал почти всю ночь, обмирая от ужаса и читая в интернете всё, что подходило под симптомы прыщей в паху. Измаявшись окончательно, он заявился к Геше. Сейчас чувствовал себя идиотом – всего лишь вросшие волосы. С другой стороны, хорошо, что к врачу не пошел, то-то бы над ним поржали.

- Держи скраб, – Геша протянул ему бутылочку, – тщательно разотрешь во всех местах, где мы волосы тебе удалили, минут пять, сильно, но без фанатизма. Потом вот этой мазью намажешь, – тюбик лег на стиральную машинку. – Скраб я тебе с собой дам, будешь дома повторять процедуру утром и вечером, пока волосы не вылезут наружу. Будем надеяться, что этого хватит.

- А если не хватит? – уточнил Дима испуганно.

- Придешь ко мне, и я научу, что делать дальше. Давай в душ, хватит уже у меня перед глазами светить своей голой задницей, я не железный, знаешь ли…

Дима понятливо кивнул, скинул одежду и спрятался в ванне за занавеской. Геша благоразумно покинул ванную комнату и пошел заварить себе чаю, ему требовалось успокоить нервы.

Дима тщательно натер себя в области паха, щипало, но не сильно, кое-где выступило по несколько капелек крови, похоже, что заповедь “без фанатизма” он в жизнь не воплотил. Вытерся он хозяйским полотенцем, разом забыв, что ещё ночью думал, что Геша мог заразить его всем подряд. Присмотревшись повнимательней, увидел, что и правда на лобке у него начали пробиваться волосы. Глупо вышло. Панику развел на пустом месте, да ещё и к этому пидаргу прибежал. Не дай бог, Геша решит повторить ту ужасную пытку, которой подверг его на прошлой неделе.

Боязливо прижимаясь к стеночке, уже полностью одетый Дима робко вышел в коридор.

- Намылся, болезный? – весело спросил Геша из кухни. – Чай будешь? Я свежий заварил.

Дима ужасно хотел сбежать, но его мужественность и так ощутимо пострадала в прошлый раз, и бежать сейчас означало уничтожить её остатки.

Мысленно собрав яйца в кулак, Димон смело пошел на голос.

Геша широко улыбнулся ему и как ни в чем не бывало поставил на стол ещё одну чашку.

- Садись, сейчас еще печенюшек достану.

Дима осмотрел кухню, та радостно блестела новой мебелью с глянцевыми панелями и загадочно мерцала новенькой бытовой техникой. На окнах были жалюзи, а на столе ажурная скатерть. Прямо перед Димой как будто из ниоткуда возникла вазочка с печеньем, а вслед за ней и круглобокая чашка с почти прозрачной жидкостью.

- Зелёный, – подтвердил его подозрения Геша, – другого не держу.

- А кофе? – жалобно уточнил Димон.

- Тем более.

Дима тяжело вздохнул и принялся цедить дурацкий зеленый чай, закусывая его вкусным печеньем в сахарной обсыпке.

- Одного не пойму, – протянул Геша через пару минут молчания, – у тебя что, волосы никогда не врастали? Морду-то ты бреешь.

- Ну, бывало, – Дима задумчиво потер подбородок. – Но не так. Один-два – это не полные труселя прыщей.

- Насмешил ты меня, конечно, – Геша фыркнул, – я думал, будешь теперь от меня до конца жизни бегать.

- Я тебя не боюсь! – вспылил Дима.

- Конечно, нет, – подлый пидарг ехидно улыбнулся, – но в качалку больше не ходишь, я специально посмотрел. Спутал тебя даже с одним парнем, но тот выше. Бывает, приходит посмотреть недобрым взглядом на занятия, у меня от него волоски встают на заднице, а ведь их там нет совсем!

Дима подумал, что это наверняка был Костик, но вслух ничего не сказал.

- А тебе не противно быть… ну, таким? – спросил он о том, что его давно мучило.

- Каким? – усмехнулся Геша. – Красивым? Чистым? Бритым? Вкуснопахнущим? Привлекательным? Метросексуалом? Геем?

- Ну… всё вместе? – жалко буркнул Димон, смутившись.

- Ни капли, – огрызнулся Геша, – я себе именно таким и нравлюсь! Я собой горжусь, и мне за себя не стыдно! Не то, что некоторые, которые даже подмышки не бреют!

Он презрительно осмотрел Диму, у которого из-под короткого рукава спортивной футболки были видны волосы.

- Я мужик, а не … недоразумение, – возмутился Дима, но волоски попытался заправить под ткань.

- Как раз недоразумение, которое не понимает, что бритые подмышки – это момент гигиены, а не чего-то ещё. Так и пахнет меньше и эстетически приятно, – Геша наставительно поднял палец.

Димон возмущенно засопел.

- Я моюсь каждый день!

- Не отмазывайся, – Геша эффектно взмахнул рукой, – сам знаешь, что неправ, но продолжаешь упорствовать, как, впрочем, и остальные “последние натуралы”.

- Чего? – Дима потягивал чай, но больше налегал на печенье, оказавшееся на редкость вкусным.

- Последние натуралы – этакие самцы в квадрате, – пояснил Геша, – те, кто не бреют подмышки, носят короткие носки, открывающие кожу, если положить ногу на ногу, не ухаживают за руками и всячески выставляют то, что они полагают мужественностью, напоказ. Жалкое зрелище, – поделился он, снизив тон до почти интимного.

- Угу, – возмутился Дима, – а твое щеголяние на каблуках – это не жалкое зрелище!

- Это искусство, – заверил его хозяин квартиры, – вот ты бы смог на тоненьком одиннадцатисантиметровом каблуке идти ровненько и красиво, чтобы нога ни вправо, ни влево не заваливалась?

Дима почесал затылок.

- А нафига мне это? – наконец, выдал он.

- Для красоты, – отмахнулся Геша, – поверь мне, даже в карате было не так сложно, как тут. Ходить на каблуках – целая наука!

- Ты на карате ходил? – удивился Дима.

- Было дело, в школе еще, – Геша взял чашку двумя руками, – отец хотел, чтобы я занимался восточными единоборствами, а мать – бальными танцами… А я хотел, чтобы они меня любили и не ссорились, поэтому ходил и туда, и туда. В результате ни там, ни там высоких результатов не достиг. Теперь они наперебой обвиняют друг друга в том, что я стал голубым. Мать говорит, что меня совратили в спортивных лагерях, куда я ездил, а отец утверждает, что это от того, что я танцевал эти пидарские танцы. Как будто голубым можно стать… Я еще в пять лет, в садике знал, что влюблен в своего друга Степу… Ладно, проехали.