Ненавидь меня (ЛП) - Джейд Эшли. Страница 18

— Может, это и правда, но их не накачивали наркотиками и не записывали на пленку без их…

— Бу-бу-бу, блядь, — насмехается он, прежде чем заговорить серьезно. — То, что их восприятие тебя изменилось, не значит, что изменится и твое.

С этими словами он захлопывает дверь и направляется к машине Шэдоу.

Хотя Нокс и грубый мудак, в чем-то он прав.

Я не могу изменить то, что произошло, или то, что люди будут думать обо мне теперь.

Но могу изменить свою реакцию на это.

Я все еще могу быть ботаничкой, который носит жемчуг и получает хорошие оценки.

Кроме того, до окончания школы осталось всего несколько месяцев. Я больше никогда не увижу этих людей.

Вылезаю из джипа с гордо поднятой головой, игнорируя все шепотки и тычки пальцами, пока иду к своему шкафчику.

— Ты в порядке? — спрашивает Бри, когда я перекладываю учебники в рюкзак.

— В порядке.

И хотя это неправда… притворяюсь, что это так.

Потому что создавать вымышленный образ для окружающих — то, в чем я всегда была хороша.

— Выспался?

На лице Кена Ракмана отражается замешательство, когда тот открывает глаза и оглядывает пустое футбольное поле.

Он пытается пошевелиться, но это ему ничего не даст, потому что он прикован наручниками к игровому табло.

— Какого хрена? — борется с наручниками, но учитывая, что движения слабые, он еще не пришел в себя. — Что, черт возьми, ты делаешь, урод?

Взяв полицейскую дубинку отца, хлопаю ее концом по своей раскрытой ладони.

— Мне нравится называть это — отплатить той же монетой.

Из-за сонливости, вызванной торазином, который я подсыпал ему в бутылку с водой перед школой, его речь невнятная. Подумывал о том, чтобы накачать его снотворным, как они это сделали с Аспен, но хочу, чтобы он запомнил каждый момент.

— О чем ты говоришь?

Останавливаясь, осматриваю дубинку.

— Я слышал, ты немного повеселился с моей сводной сестрой в эти выходные.

Он фыркает: — Скорее, она немного повеселилась со мной, если ты понимаешь, о чем я…

Бью его дубинкой по щеке и ухмыляюсь, когда струйка крови сочится из его рта.

— Почему тебя это волнует? — выплевывает, его лицо искажается от боли. — Все знают, что ты ненавидишь Аспен. Черт, если уж на то пошло, я оказал тебе услугу, урод.

Наклонившись, приближаюсь к его лицу: — Я не нуждаюсь в твоих услугах.

На его лице снова появляется замешательство.

— Ладно. Принято к сведению. Но я все равно не понимаю, почему ты защищаешь ее.

Бью по другой щеке открытой ладонью, потому что такой человек, как он, не заслуживает моих кулаков.

— Слышал, ты поступил в Нотр-Дам.

Он приподнимает бровь: — Да… да, поступил. Но какое, блядь, это имеет отношение к делу?

Пронзительный вой прорезает воздух, когда бью дубинкой по его правому колену, наслаждаясь хрустом, который оно издает.

— Поздравляю, чувак. Жаль, что ты не будешь играть за них в футбол.

Или за кого-нибудь еще.

По его крупной фигуре пробегает дрожь.

— Мне жаль, Нокс. Это то, что ты хочешь услышать?

Нет. Слишком поздно извиняться. Что сделано, то сделано.

— Пожалуйста, — умоляет он, когда снова поднимаю дубинку над головой, — я сделаю все, что ты захочешь, Нокс. Все, что угодно.

Делаю паузу, решая немного позабавиться с ним.

— Что угодно?

Он энергично кивает: — Все, что угодно, чувак. Только не заканчивай мою карьеру из-за какой-то сучки, которая не нравится ни одному из нас.

Вздыхаю: — Ты какое-то время не сможешь играть, но я ударил только один раз в правое колено, так что есть все шансы на полное восстановление.

Он выдыхает с облегчением: — Да.

— Но раз уж ты предлагаешь мне все, что захочу… наверное, мне стоит воспользоваться предложением, да? — Вставая между его ног, поглаживаю подбородок. — Решай, решай.

Он тяжело сглатывает: — Что бы это ни было, я с тобой, — и начинает сыпать предложениями: — Хочешь, чтобы я трахнул кого-нибудь для тебя? Будет сделано. Хочешь, чтобы помыл твой джип? Без проблем. Хочешь, чтобы угощал тебя обедом каждый день до конца года? Ты получишь и это, братан. Черт, я даже буду растирать тебе ноги…

— Хочу, чтобы ты отсосал мне.

Его лицо искажается в отвращении: — Какого хрена? Я не педик.

Выдерживаю его взгляд.

— Почему нет? Это то же самое, что ты заставил Аспен сделать с тобой после того, как эти сучки накачали ее наркотиками, — пожав плечами, указываю на дубинку. — Но раз ты отказываешься, мне придется закончить начатое.

Он настороженно смотрит на меня: — Ладно.

Прикладываю ладонь к уху: — Что?

Он опускает голову: — Я сделаю это.

Расстегивая свободной рукой молнию, придвигаюсь ближе: — Ты также проглотишь мою сперму как хороший мальчик?

Он выглядит так, будто его вот-вот стошнит.

— Господи.

— Так? — огрызаюсь, вынимая член из штанов.

Его глаза закрываются: — Все, что ты захочешь.

Достаю телефон и нажимаю кнопку записи.

— Тебе ведь понравится сосать этот большой член, правда? — Когда он не отвечает, хватаю его за затылок: — Скажи мне, как сильно тебе понравится сосать его.

— Мне понравится сосать твой большой член, — хрипит сквозь зубы. — А теперь мы можем покончить с этим дерьмом?

— Открой, — инструктирую я. И он нехотя открывает рот. — Боже, Кен, — выдыхаю, подходя ближе. — Кто бы мог подумать, что ты такая шлюха?

Злобно ухмыляясь, выпускаю струю мочи ему в рот. Он что-то бормочет и давится, прежде чем вытереться.

И тогда я снова и снова бью дубинкой по его другому колену, сминая до тех пор, пока от него не останется только дряблая кожа. Хватаю его за подбородок, заставляя посмотреть на меня полными слез глазами и мокрым лицом.

— Если кто спросит, на тебя напали двое мужчин в лыжных масках, так что ты не смог разглядеть их лиц.

— Да пошел ты, — рычит он. — Я скажу полиции, что это был ты.

— А я позабочусь о том, чтобы мой отец — отчим Аспен и агент ФБР — узнал, что ты с ней сделал, — указывая на телефон, бросаю на него ледяной взгляд. — Я также опубликую видео, которое снял. То, на котором все выглядит так, будто на этот раз хуесосом был ты.

Похлопываю его по щеке: — Может, теперь у тебя и не будет футбольной карьеры, но ты все еще можешь сохранить репутацию. Не говоря уже о том, что я только что избавил тебя от позора, связанного с неудачной попыткой пробиться в НФЛ, что, давай посмотрим правде в глаза, было неизбежно. Теперь люди будут смотреть на тебя с жалостью и думать о тебе, как о том, кем ты мог бы стать, а не как о неудачнике. Но если ты расскажешь кому-нибудь правду… ты будешь просто лохом, которому в свободное время нравится сосать член и которому надрали задницу за то, что он воспользовался чьей-то сестрой, — вижу, что успешно донес свою мысль, когда он склоняет голову. — Отлично.

Насвистывая, перекидываю дубинку через плечо и иду по футбольному полю.

— О, и Кен? — окликаю я.

Он прищуривается: — Что?

— Отвечая на твой вопрос, ты не можешь трахаться с Аспен, потому что она моя.

А значит, я единственный, кто может причинять ей боль.

На следующий день новость о несчастном случае с Кеном и двумя мужчинами, которые напали на него, когда он вчера вечером тренировался на футбольном поле, распространяется по школе как лесной пожар.

Теперь мне остается уладить еще одно дело, чтобы восстановить справедливость.

После обеда я нахожу Стейси и Трейси у их шкафчиков. Стиснув зубы, подхожу к ним.

Несомненно, мое присутствие сбивает их с толку, и они обмениваются любопытными взглядами.

— Мы можем тебе чем-нибудь помочь? — спрашивает Трейси.

Прислонившись к шкафчику, скрещиваю руки: — Я слышал, что это вы снимали то видео.