Ненавидь меня (ЛП) - Джейд Эшли. Страница 30

Мама подтолкнула меня ногой под столом.

— Какие-то проблемы? — рявкнул отец, сузив темные глаза.

Я быстро покачал головой: — Нет.

— Нет… что?

— Нет, сэр.

— Подумал, что мы бы могли попробовать что-нибудь новенькое для разнообразия, — объявил отец. — Налетай.

Схватил вилку, надеясь, что блюдо будет хотя бы вкусным, потому что выглядело оно не слишком аппетитно.

В последний раз, когда я отказался от ужина… последствия были…

Подавив дрожь, закрыл глаза и поднес вилку ко рту.

Это было странно. Хрустящее, со странным послевкусием.

— Что это? — спросил я.

Отец улыбнулся, его зубы сверкнули белизной, прежде чем выражение лица стало суровым.

— Ящерица барбекю.

— Вискерс?

Вечеринка начнется через час, и мне нужно покормить ее до того, как начнут прибывать гости. Однако ее нет на одеяле, как обычно.

Вздохнув, подхожу к кровати Нокса. Она стала более наглой, так что, возможно, забрела туда.

Надеюсь, она не оставила ему подарков на матрасе или подушке, потому что тогда я никогда не узнаю, чем все закончится.

Когда становится ясно, что ее нет на кровати, решаю заглянуть под нее.

— Ну же, детка. Где ты?

Опустившись на колени, протягиваю руку так далеко, как только могу, в надежде нащупать шерсть, но безуспешно.

Между рамой и полом не так уж много места, но она все равно крошечная. Может, забилась в угол?

Посветив фонариком на телефоне, заглядываю под кровать. Но единственное, что нахожу, — паутина и пыль.

Уже собираюсь встать и поискать в другом месте, но тут что-то блестящее привлекает мое внимание.

Подавшись вперед, хватаю предмет пальцами.

Кровь стынет в жилах, когда я рассматриваю ожерелье из кристаллов «Сваровски» в виде леденцовой трости.

То самое ожерелье, которое всегда носила Кэнди Кейн.

Сердцебиение отдается в ушах, когда рассматриваю его.

Зачем ему это?

Закрываю глаза, тяжело вздыхая. Мозг знает правду, но орган в груди продолжает искать лазейку.

Комната расплывается, когда разум пытается сложить кусочки мозаики воедино… но безуспешно.

Вздрагиваю, когда слышу, как открывается дверь и входит Нокс.

Должно быть, у меня все на лице написано, потому что он смотрит настороженно.

— Я, — протягиваю ожерелье. — Почему оно у тебя? — Быстро поднимаюсь на ноги. — Какого черта у тебя ее ожерелье, Нокс?

Его челюсть сжимается, и он делает шаг ближе. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем он начинает говорить.

— Как ты думаешь, почему оно у меня?

Желудок сжимается.

Не будь идиоткой, Аспен. Есть только одна причина для этого.

Я двигаюсь, но и он тоже. Это похоже на ужасную игру «Саймон говорит».

Открываю рот, но не могу вымолвить ни слова. Чувствую, что задыхаюсь.

Ладони потеют, а все вокруг начинает кружиться.

— Ты убил ее? — хриплю минуту спустя.

Чувствую, что вот-вот упаду в обморок в ожидании его ответа.

Ожидаю, что он будет все отрицать. Я хочу, чтобы он все отрицал. Однако следующие слова заставляют меня еще больше запутаться.

— А ты что думаешь?

Это сложный вопрос.

Знаю, что мне следует подумать.

Знаю, на что указывают улики.

Знаю о его прошлом.

Знаю, что подсказывает мне разум.

Я просто не хочу в это верить.

Хочу сохранить ненависть, которую испытываю к нему…

Потому что именно тогда я доверяю своим инстинктам и не теряю бдительности.

И что-то подсказывает мне, что это единственный способ выжить в ближайшие несколько месяцев.

Отвожу взгляд: — Где Вискерс?

Отступая на шаг, он пожимает плечами: — Без понятия.

— Что значит «без понятия»? Здесь, внизу, больше никто с ней не остается.

Он тянется за сигаретами на тумбочке.

— Я не знаю, где твоя дурацкая кошка, ясно? А теперь отвали.

Сжимаю руки в кулаки.

— Где Вискерс, Нокс?

Не может быть, чтобы он не знал. Он единственный, кто всегда рядом с ней.

Он прикуривает сигарету, делает затяжку и выпускает дым мне в лицо.

— Эта сучка злоупотребляла гостеприимством. Как и кое-кто из моих знакомых, — его губы кривятся в угрожающей ухмылке. — Но, думаю, она поняла намек, когда, уходя, оставил дверь открытой.

Это словно нож, вонзившийся в мое сердце. Он знает, как сильно она мне дорога.

Поэтому, конечно, он использует это, чтобы причинить мне боль.

Ведь именно так он и поступает.

За каждой наградой следует гораздо более суровое наказание.

Подойдя ближе, плюю ему прямо в лицо: — Я ненавижу тебя.

Он проводит большим пальцем по мокрому пятну на челюсти и подносит его ко рту.

— Не волнуйся, я уверен, что она вернется, — его взгляд ужесточается, когда он произносит следующие слова: — Бродяги всегда возвращаются.

Снимаю заколку с волос и разглаживаю руками короткое шелковое белое платье. Такое короткое, что еле доходит до середины бедра.

Глядя в зеркало, крашу губы прозрачным блеском, затем наношу еще один слой туши на ресницы.

Ухмыляясь, достаю черную подводку и рисую выразительные «кошачьи» стрелки на верхних веках… точно такие, как делаю в клубе.

Мама хотела, чтобы сегодняшним вечером я выглядела стильно для всех ее шикарных друзей.

Но она украла мои деньги, заработанные тяжелым трудом, так что нахуй ее.

Расплата — такая сука.

Вечеринка в самом разгаре, когда сбегаю по лестнице и выхожу во внутренний дворик, который, как и было обещано, превратился в прекрасный оазис.

Судя по всему, у гостей есть выбор между стейком с омаром и равиоли с лобстером, что дополняет элегантную атмосферу.

Спасибо всем моим чертовым деньгам.

Судя по всему, ужин подан, и все уже почти заканчивают трапезу… так что я как раз вовремя.

— Аспен, — произносит мама, когда подхожу к ней; платье того стоило, потому что ужас явно отражается на ее лице. — Ты здесь. Наконец-то.

— Прости, мам. Была занята подготовкой. Хотела убедиться, что выгляжу на все сто.

Трент, которого, похоже, ничуть не радует ни мой внешний вид, ни мое опоздание, жестом указывает на единственное свободное место по другую сторону бесконечного стола.

— Присаживайся. Сейчас же.

Улыбнувшись ему, занимаю свое место за столом. К сожалению, рядом с Ноксом.

Однако замечаю, что Лео сидит прямо напротив меня. Он сделает этот ужин гораздо более сносным.

— Привет, Аспен, — говорит Лео. — Как дела?

— Отлично, — отвечаю, подыгрывая его псевдо-светской беседе. — Как работа? Я слышала, тебя повысили.

— Не знал, что распутные ночные рубашки — подходящий наряд для ужина, — шипит Нокс.

Несколько человек за столом обмениваются взглядами, и щеки моей матери краснеют.

— О, вы же знаете братьев, — коротко шутит мама, — всегда дразнят своих сестер.

— Нокс, — предостерегающе произносит Трент, когда официант ставит передо мной тарелку, — перестань дразнить сестру, — его сердитый взгляд переходит на меня. — И Аспен…

Вижу, что он хочет меня отчитать, но не может, потому что нас окружают люди. Какая жалость.

— Будь умницей, — говорит он, возвращаясь к поеданию лобстера.

Хлопаю ресницами, глядя на отчима. Он хочет идеальную семью? Что ж, я дам ему это.

— Конечно, папочка, — говорю с издевкой, — сегодня я сделаю все, что ты захочешь.

Нокс, сидящий рядом со мной, давится напитком.

Брови Трента взлетают к небу.

Мама выглядит так, будто ей требуется вся сила воли, чтобы не придушить меня.

А Лео смотрит так, будто я выжила из ума.

Миссия выполнена.

— Итак, — говорит Лео в попытке сменить тему, — слышал, ты поступила в Стэнфорд, — он поднимает бокал, и я вижу гордость, сияющую в его глазах. — Красивая и умная… это выигрышная комбинация.