Японская война. 1904 (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич. Страница 29

— Мне нужны будут музыканты, — решил я. — Кажется, мы их переводили в носильщики? Пора вернуть. А еще… Срочно пошлите людей во дворец местного наместника и найдите карты. Хоть местные, хоть со времен Корё или даже империи Тан.

— Есть! — Буденный даже не стал тратить время на вопросы. Все-таки хороший из него командир растет!

Семену Михайловичу Буденному был уже 21 год, и он считал себя вполне взрослым. Раньше считал… Сегодня, когда узнал про пленников, которых нужно вытаскивать, и про подходящие японские войска, которые не дадут этого сделать, он растерялся. А вот полковник нет — вот кто по-настоящему взрослый. Сразу что-то придумал и принялся отдавать приказы. Семен не сразу понял, что к чему, но решил не лезть с вопросами, а сначала просто посмотреть и попробовать понять. И действительно, очень скоро все стало на свои места.

Капельмейстер Доронин на первых порах пытался играть в обиженного родственника, но после разговора с полковником быстро погрузился в дело. Собрал своих музыкантов, проверил инструменты, которые нашли прямо в городе, а потом они построились рядом с одним из японским складов и начали играть.

Боже, царя храни… Слова и мелодия звучали немного дико на пустынных улицах чужого Согёна, но так продолжалось всего пару минут. Потом корейцы начали выглядывать в окна, затем в двери, наконец, словно вспомнив, что они не просто крестьяне, а потомки древней империи Корё, расправляли плечи и шли спрашивать, что тут происходит. А это была раздача еды. Полковник приказал ничего не объяснять, но каждый, кто подходил, получал по 4 фунта риса. Быстро появилась очередь, а потом один краснощекий толстяк попробовал подпеть музыкантам. Семен не раз такое видел, человек просто пытался спрятать страх, но старший на раздаче выдал ему двойную порцию.

Опять же по приказу полковника, без всяких объяснений. Очередь заволновалась, и скоро еще один кореец попробовал запеть. Тонко, фальшиво, смешно, но… Ему тоже достались не 4, а 8 фунтов риса. И толпа сразу все поняла: с этого момента вся площадь тихо, но увлеченно пела гимн. Раз за разом, одни и те же слова. Это казалось немного зловещим, но… Буденный почувствовал, как у него открывается второе дыхание. Страх растворился, и не только у него. Все солдаты, на которых раньше давил этот город, эти чужие люди и новости о пленниках, ради которых придется умереть, словно проснулись.

Снова начали раздаваться смешки, снова появились улыбки, а потом Семена нашел посыльный полковника. Тому достали карту окрестностей, и для хорунжего нашлась отдельная задача.

Современных карт у корейцев не оказалось, зато нашелся свиток на китайском. Казалось, какая разница, если обозначения одинаковые? А большая! Мне ведь нужен не просто план окрестностей, а еще и высоты, чтобы понять, можно вывести кого-то из города незаметно или нет. И… Неожиданно оказалось, что я знаю китайский. То ли бывший хозяин тела постарался, то ли… Я вспомнил про неожиданно обретенные способности к стрельбе: что, если и китайский язык окажется из той же оперы?

Впрочем, сейчас подобные мелочи были последним, что меня волновало. Расстелив карту, занявшую весь стол в доме сбежавшего местного губернатора, я еще раз прикинул план. Какие у нас вводные? Уйти без боя не получится — факт. В лоб нам не победить — тоже факт. Значит, надо навязывать бой на своих условиях, использовать по максимуму то, что японцы будут нацелены на город, обходить их, создавать угрозу окружения. Именно угрозу, потому что сил для реального окружения у нас нет.

Но вот если враг поверит, если засуетится… Тогда правильный удар может все изменить. Я, конечно, не Мольтке, которого сейчас в этом плане больше всего уважают, но из всех обсуждений в будущем я вывел для себя главное правило: бей там, где тебя не ждут. И не сдерживайся!

[1] При перестрелке на пределе дальности винтовок примерно такие потери в среднем и были у обеих сторон.

Глава 13

Глаза красные. Это солдатам я дал отоспаться по полночи — другую половину они копали укрепления на входе в город — а вот для себя и других офицеров у меня такой роскоши не нашлось. Буденный еще затемно вывел из города всех наших запасных лошадей и погнал их на восток — ему нужно было сделать самый большой крюк. Мы с Врангелем выехали чуть позже — наш путь пролегал на другой берег реки Тэдонган: там по старой дороге к порту Нампо мы могли обойти подходящие силы японцев, а потом зайти к ним с тыла, со стороны гробницы короля Джумонга. Если Хорунженков продержится…

Чертов капитан — ездил мне по ушам, что хочет на пенсию, а как пришло время решать, кто останется изображать наших в городе, так сразу и вызвался. И ведь даже возразить ему было нечего… Врангель нужен казакам, я — стрелкам, а оставить кого-то меньшего чем капитан на столь самоубийственную миссию было бы глупостью. Ну, не выдержали бы случайные люди такое напряжение. Я ведь забрал с собой почти все силы… У Хорунженкова только одно отделение, горные пушки, которые мы почти целиком закопали в землю, да пулеметы, которые я, подумав, тоже решил оставить.

Слишком важно было, чтобы город не взяли с наскока и чтобы в то же время у меня под рукой осталось достаточно людей для атаки… Позади ударили первые выстрелы. Только бы техника не подвела, только бы спасенные казаки, которых я отрядил на поднос снарядов, не струсили. Время шло, а пушки продолжали бить — значит, наши еще живы. Вот к грохоту батарей присоединился перестук пулеметов, а мы только нашли переправу на левый берег. До выхода на позиции еще не меньше получаса. Идеально, чтобы враг успел увлечься, но только в том случае, если наши выстоят.

— Ждем, братцы! Ждем! — капитан Хорунженков ходил по окопу за горными пушками и сам поверить не мог, что такое происходит.

Их ведь всего десять человек! Просидевшие больше месяца на голодном пайке помощники не в счет, таскают снаряды, и то ладно. А против них целая тысяча: лошади гарцуют, пехота строится в колонны под прикрытием стрелковых цепей. Все по уму… Особенно пушки, которые бьют по выкопанным за ночь укреплениям уже десять минут, заставляя вжиматься в землю.

Очень хотелось ответить, но тогда японцы не успокоятся, пока не подавят их, а полковник приказал… Хоть умри, а кровь врагу пустить надо. Вот Хорунженков и ждал.

— Господин капитан, может, пора? — ефрейтор Жирков растирал по лицу комья налипшей грязи. Да уж, распутица сейчас, не приведи господь. С другой стороны, японец будет бежать не так быстро.

Капитан улыбнулся, потому что именно в этот момент вражеский командир двинул своих вперед. Перебежками, сначала длинными, потом все короче и короче. В небольшой ложбинке перед воротами скопилась уже почти целая рота. Они еще не понимали, почему перед ними окопы, но из них до сих пор не донеслось ни одного выстрела. Крик! Японцы побежали вперед, и капитан махнул рукой, раскрывая сразу все свои орудия. Две пушки ударили шрапнелью — на землю упало почти два десятка человек. А потом заработали и пулеметы: вынесенные немного вперед, они строчили прямо по флангам вражеского отряда, вбивая в землю целые ряды японцев. Страшное дело!

Вот только враг оказался не лыком шит — всего два десятка, но они добежали до их позиций. Знали, что только впереди есть спасение, и поэтому шли до конца. Сами маленькие, но их штыки вовсе не казались игрушечными. Хорунженков встретил ближайшего японца, а потом повел свой десяток в последний бой. Они будут стоять до конца, как он и обещал полковнику.

Джек следил за боем с башни ратуши или как тут, в Азии, назывались дома, где жил губернатор. За ними присматривал всего один солдат, и при желании вполне можно было сбежать, но… Кто же станет заниматься подобными глупостями, когда перед тобой открывается такой вид? Джек видел, как русский отряд перед воротами встретил японцев огнем в упор: те потом чуть не взяли их в штыки, но недавние пленники, помогавшие со снарядами, не остались в стороне. Тоже бросились в бой и вместе доломали врага.