Наши уже не придут 2 (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator". Страница 5

Немиров кое-что узнал о немецкой методике подготовки штурмовых подразделений — они проводят постоянную ротацию офицеров. Молодые офицеры проходят боевую подготовку в штурмовых группах и получают необходимый опыт для распространения этих знаний и навыков в других подразделениях. Армия кайзера занимается вполне понятным делом — постепенно, но неуклонно, реформируется.

Только вот этой армии осталось существовать не так уж и долго, поэтому большая часть этого опыта будет неизбежно утрачена.

У Красной Армии же всё только впереди — она ещё даже не родилась. И Аркадий считал важнейшей задачей на ближайшие годы именно сохранение этого уникального опыта и высокой компетенций офицеров и сержантов ударных подразделений. Это будет нужно в будущем, поэтому это должно быть сохранено.

«Во всяком случае, я попытаюсь», — подумал он.

*19 ноября 1917 года*

В офицерском блиндаже тихо играла «Гори, гори, моя звезда».

Эту песню до одури любили практически все офицеры, поэтому если что-то и играло в блиндаже, то именно она. Естественно, ни одна пластинка не была способна выдерживать такого насилия, но это было предусмотрено — у офицеров есть около десятка экземпляров.

— Всё-таки, зря они так Чумакова… — произнёс капитан Удальский.

— Это трибунал, — произнёс капитан Воронов. — Вина доказана — факт дезертирства установлен.

— Да понимаю я, но мы учились вместе… — вздохнул Удальский.

— Товарищи офицеры, — посмотрел на них Аркадий. — Я и сам не рад, что получилось именно так, но могло быть и хуже. Могли и расстрелять.

Офицеров, пытавшихся дезертировать с оружием, приговорили к пятнадцати годам заключения и отправили в Петроград. Если сравнивать со смертной казнью, это было очень мягко.

— Я бы, на вашем месте, отсыпался, — посоветовал Аркадий. — Ночью вылазка.

— Так точно, товарищ подполковник, — ответил Удальский.

— Слушаюсь, товарищ подполковник, — козырнул Воронов.

Эти двое считаются благонадёжными, поэтому Аркадий уже видел их в Красной Армии.

Ударники, особенно офицеры, очень ценны, поэтому никак нельзя их упускать. Тем не менее, боевые задачи никто не отменял и они всё так же ходят в рейды на немецкие укрепы.

С остальных фронтов прибывают добровольцы, из которых отбирают самых пригодных и формируют новые ударные батальоны — их нужно много. Главное, но не единственное, условие — добровольцы отказываются от своего права на демобилизацию и согласны перейти в Красную Армию.

Эти самые боеспособные подразделения Немиров собирался использовать в войне против мятежников, поэтому никому не позволял экономить на их подготовке.

Как это ни иронично, но примерно через месяц, когда будет следующая волна демобилизации, общее снабжение войск улучшится.

С каждой волной будет улучшаться снабжение, так как промышленность выдаёт боеприпасы и экипировку на восемь миллионов солдат — уже посчитали.

Патронов на один штык и пулемёт будет становиться всё больше и больше, поэтому Аркадий уже сейчас занимался противоестественным для любого военного действом — щедро сорил боеприпасами.

Ударники стреляют из винтовок, тренируются в обращении с пулемётом, метают боевые гранаты и носятся по имитациям немецких опорников — подготовка проходит со всей серьёзностью.

Восемьсот сорок тысяч солдат уже вернулось домой, поэтому интенданты их больше не учитывают, что улучшило снабжение боеприпасами как минимум на Северном фронте.

Никаких наступательных операций уже невозможно, солдат хватает только на оборону, но к третьей волне демобилизации примерно половину Северного фронта перекроет уже Красная Армия.

Форма РККА предполагается будто бы новая, но на самом деле это всё та же форма царской армии, с иными знаками различия.

«Серп и молот, и звезда», — подумал Аркадий.

Самое главное — он настоял на том, чтобы все эти идеи об отмене погон остались без удовлетворения. На флоте Временное правительство уже нафестивалило до полной отмены погон и замены их на нарукавные знаки различия, но армию Аркадий трогать запретил — через генерала Алексеева.

Царских вензелей на погонах давно уже нет, поэтому сами по себе привычные для него знаки различия, по его мнению, больше не несли «ауры царского режима».

Он считал важным сохранить преемственность армии. В конце концов, к этому всё само придёт. Не бывает армий, возникающих на пустом месте. Всё всегда происходит из чего-то.

«Если отрекаться от старорежимной атрибутики, то и наш нынешний строевой шаг тоже надо отменять», — подумал Аркадий. — «А то прусская школа ведь, тоже царизм, точнее, кайзеризм…» (1)

В общем-то, именно Аркадий раскатал перед Лениным красную ковровую дорожку в Петроград — большевиков поддержала армия, поэтому к его принципиальным требованиям прислушиваются и учитывают при принятии решений.

С армией Ленин обращается нежнее, чем в истории Немирова, что проявлялось вот в таких мелочах.

«Да и сейчас идёт почти „естественная очистка“ кадров», — подумал Аркадий. — «Кто хочет сбежать и примкнуть к корниловцам — пробует бежать».

Сейчас может показаться, что они допускают ошибку, когда препятствуют исходу нелояльных офицеров, но это только может показаться.

По завершению демобилизации в войсках не должно остаться вообще никого. Солдаты, унтеры и офицеры получат долгожданную свободу и уйдут с фронта домой, но… без оружия и боеприпасов.

Даже если окажется, что Аркадий чего-то не учёл и, вопреки его действиям, начнётся полномасштабная Гражданская война, как в его истории, проходить она будет гораздо легче — оружия на руках у населения будет существенно меньше. И уж точно не будет никаких пулемётов.

Разумеется, с Юго-западного и Западного фронтов бегут дезертиры с оружием, но генерал Алексеев наводит там должный порядок, поэтому скоро, если его не пристрелят, бегство с фронтов прекратится, а порядок будет восстановлен.

Повысить боеспособность на этих фронтах уже не удастся, стихийные солдатские комитеты поработали на славу, но оно и не надо — Красной Армии нужны добровольцы.

И если всё пройдёт по плану Аркадия, то у РККА будет огромный избыток вооружения, боеприпасов и артиллерии.

«Нужно минимум два с половиной миллиона солдат, чтобы банально держать линию фронта», — подумал он. — «Но это решаемый вопрос — часть демобилизованных, вернувшись в сельскую действительность, неизбежно захочет обратно в армию».

Сам Аркадий проходил через это. После увольнения в запас его где-то месяца три-четыре держало ощущение неправильности происходящего. Ему хотелось вернуться в понятную ему среду, где не надо думать о том, о чём приходится думать гражданскому человеку. Он даже несколько раз рассматривал вариант приехать в часть и бить челом, но затем это прошло. Военному человеку очень тяжело адаптироваться к гражданке, особенно если он перед этим повоевал.

Вот и демобилизованные, столкнувшиеся с общей «неправильностью» наблюдаемой картины, то есть, увидев подзабытую гражданскую жизнь, со всеми её преимуществами и недостатками, встанут перед конкретным выбором. А тут агитационная команда РККА в село приехала…

— Лучше не медлите, — посоветовал Аркадий. — Здоровый сон — залог выживания.

Самому ему спать ещё рановато — только четыре часа дня.

Он пошёл в свой блиндаж и занялся чтением писем.

Сегодня доставили целый блок писем, среди которых было письмо от Ленина, но самое главное — письмо от Марфы и Пахома.

Ленин осведомлялся о статусе Красной Армии, а также хотел узнать мнение Аркадия о Среднеазиатском восстании.

О восстании 1916 года Немиров слышал, но ему было совсем не до царских проблем.

«Вроде как, там устроили кровавую баню», — подумал он. — «Договариваться царь ни с кем не стал, он возмутился и отправил карателей, чтобы усмирить местное население».

Вот и интересовался Владимир Ильич, что бы сделал Аркадий, озадачься он вопросом, что делать с регионом.