Мой Террорист (СИ) - "Осенний день". Страница 43

Удивляюсь. Чтобы у такого обаятельного парня не было семьи? Или хотя бы девушки?

- Сколько будешь брать?

- Да нисколько. Живи просто так, вдвоем веселее. Будет хоть с кем поговорить.

Дом, и правда, просторный, в два этажа. Побольше, чем у Тора. Черт, опять этот Тор…

- Хороший у тебя домик.

Лешка кивает:

- Ага. Сам строил. Для будущей жены. Мы с ней аж с девятого класса встречались.

- А потом?

Тут же спохватываюсь. Чего я лезу? Мало ли что случилось? Может, несчастье какое-нибудь. Но Лешка не против поговорить.

- Я в армию ушел, а она меня ждала.

- Дождалась?

- Ну. Потом она в педагогический в областном центре поступила. А я переехал сюда и начал строить. Решили пожениться, когда она универ закончит, а я – дом.

- И что?

- Закончили. Я – дом, она – универ. Только она к этому моменту за другого замуж вышла и там, в областном, осталась. Так что, видишь: места навалом, живи на здоровье.

Глянув на меня, добавляет:

- Да ты не думай, я уже давно не переживаю. Шесть лет все-таки прошло.

- И правильно. Другую найдешь.

- Найду, конечно… Со временем.

***

Райцентр представляет собой довольно забавный микс городского и сельского. Вот, например, торгово-развлекательный центр в стиле хайтек, в черных зеркальных плоскостях которого отражается небо. А через несколько улиц от него большой заросший пустырь. Посреди пустыря к врытому в землю куску трубы привязана на длинной веревке чья-то коза. Тут же роются куры, что-то выискивая в пожухшей осенней траве.

Лешкина «фабричка» действительно совсем маленькая. Располагается она рядом с домом, в небольшом одноэтажном строении. Пожилые супруги, когда-то жившие в нем, примерно полтора года назад один за другим умерли, и наследники продали Лехе домишко совсем задешево. В бывшей кухне теперь распилочная, в одной из комнат стоят токарный и какие-то еще деревообрабатывающие станки, в другой – сборочный цех. Кроме того, во дворе два просторных утепленных сарая – склад материалов и готовой продукции. Их Алексей строил сам. Фабрика выпускает из готового, уже ламинированного ДСП простую, добротную мебель. Может быть, эти изделия немного скучноваты, может быть, они не очень стильные, но в силу своей дешевизны у местного населения пользуются спросом. Помимо этого, фабрика еще занимается ремонтом старой мебели: свинчивают покрепче расшатавшиеся столы и шкафы, перетягивают диваны. Кроме Лешки, на фабрике трудятся три человека и вот теперь еще я. С работой у меня больших сложностей нет. Правда, я до этого не занимался бухгалтерским учетом на производстве, но принципы те же, к тому же, к моим услугам весь интернет, а там можно найти любые необходимые материалы и разъяснения.

С Лешкой у нас устанавливаются ровные, дружеские отношения. Днем мы оба заняты работой, вечера обычно проводим на просторной, очень даже современно оборудованной кухне. Смотрим телевизор, обсуждаем прошедший день. Обязанности по домашнему хозяйству делим с ним поровну. И он по-прежнему ни о чем меня не спрашивает. В первую ночь в его доме я долго лежу, тупо глядя перед собой в темноту. Перед глазами мелькает дорога, деревья вдоль обочин. Засыпаю неожиданно и крепко, а среди ночи ко мне подкрадывается кошмар и забирает меня в свои душные черные глубины. Просыпаюсь от того, что Леха трясет меня за плечо.

- Антон, проснись! Да проснись же…

Открываю глаза. Я весь в холодном поту, сердце колотится, как сумасшедшее. Тор… безжалостный, беспощадный, грубый… заламывающий мне руки… впивающийся жесткими пальцами в мои бедра… вторгающийся в тело… мерзкая, похабная брань… Весь день я старательно гнал прочь этот ужас, и вот теперь, во сне, он меня настиг. Перевожу дух. Надо мной спокойное, заспанное лицо Лешки.

- Чего орешь?

- Черт… Кошмар приснился. Прости, разбудил тебя.

- Да ничё. Мне заснуть – раз плюнуть.

Он разворачивается и уходит к себе. А я еще долго лежу и боюсь закрывать глаза.

С тех пор, если я вдруг начинаю стонать и орать во сне, Леха просыпается, бредет ко мне в комнату, будит и идет к себе досыпать. Наверное, благодаря этому, мои кошмары постепенно становятся не такими мучительными. Видя их, я понимаю, что это всего лишь сон и подсознательно жду, что меня вот-вот разбудят и все закончится. Вообще с Лешкой спокойно и хорошо. Он просто излучает надежность и уверенность. И чего этой девчонке не хватало? Бросить такого парня. Наверное, очень хотелось остаться в большом городе. Хотя, может, я к ней несправедлив и она действительно влюбилась. К сожалению, любовь – чувство иррациональное, она совсем не считается с нашими пожеланиями. Если бы было не так, я сам давно бы нашел себе хорошего надежного парня вроде Лехи или Женькиного Фила, а не втрескался бы, как дурак, в чертова гребаного Террориста.

Наяву тоже преследуют воспоминания. По-прежнему гоню их прочь, не могу об этом думать, слишком тяжело. Но они все равно приходят. Они подкрадываются неожиданно, и я застываю, задыхаясь от боли. Самые мучительные – не те, в которых Тор меня насилует, а совсем другие – теплые, нежные мгновения моего короткого счастья. После них у меня долго все валится из рук, и я не могу ни на чем сосредоточиться. Я так тоскую по тем дням, что мне иногда даже жаль, что я обо всем узнал. Shit, надо же было мне сунуться к Тору в кабинет в такой неподходящий момент. Хотя, какое это имеет значение? То, что я не услышал бы разговор Гурова с Кларой, ни коим образом не изменило бы тот факт, что у него есть невеста, а ко мне он не испытывает ничего, кроме корыстного интереса. Он причинил мне боль, изнасиловал душу и тело. Он холодный, жестокий. Чертов гребаный Террорист, привыкший играть чужими чувствами, как ему хочется. С таким человеком просто не может быть ничего хорошего.

Осень незаметно переходит в зиму. Страшные сны бывают все реже. Потом прекращаются совсем. Всплывающие в памяти картины тоже уже не причиняют такой боли, как будто проходящее время покрывает их пыльным налетом забвения. Я уже могу думать о том, что случилось, почти спокойно. Иногда мне даже удается несколько дней подряд не вспоминать Гурова. И правильно, нечего. Надо постараться забыть о нем как можно скорее. Тем более, что он теперь помолвлен, а, может быть, даже уже женат.

Новый телефон я так и не купил. Да он мне не очень-то нужен. Леха всегда в пределах шаговой доступности, а больше мне здесь звонить некому. С мамой и дядей Юрой иногда переписываюсь по электронной почте. От Джеки тоже приходят мейлы. В них он рассказывает о своей жизни с Филом, расспрашивает обо мне. Интересуется, почему я не отвечаю на звонки. Вру ему, что там, где я сейчас, интернет работает неплохо, а вот сотовая связь паршиво. Он, вроде бы, верит. В одном из писем Женька спрашивает, как поживает Гуров. Этот вопрос я просто игнорирую.

Зима тоже заканчивается. Сначала просто становятся длиннее дни, ярче солнце. Под его лучами снежное одеяло, укутывающее землю, начинает подтаивать. Потом появляется молодая зеленая трава, деревья за одну ночь покрываются маленькими смешными листочками, которые быстро превращаются в густые, шумящие под теплым весенним ветром кроны. Вдруг замечаю, что на дворе уже май и по утрам в окно Лехиной гостиной, где располагается мой «офис», нахально лезут золотистые солнечные зайцы. Мне вот-вот исполнится двадцать шесть.