Медленное пламя (ЛП) - Эшли Кристен. Страница 38
— Досадно, — проворчала я, — дерзость — это сексуально.
— Это я тоже знаю.
— Тебе нужно замолчать и заснуть.
Он опустил голову, коснулся губами моих губ и прошептал:
— Хорошо, дорогая.
Затем обхватил меня за затылок, прижал мое лицо к своей шее, касаясь теперь бородой моего лба, и расслабился.
Я уставилась на его шею.
И меня прорвало.
— Тебе не нужно кормить Брукса по утрам.
Он сжал меня.
— Мне не трудно.
— Или присматривать за ним до моего возвращения домой в четверг и пятницу. Я могу попросить Из или Марго.
Я обнаружила, что меня потащили вверх по кровати, и мы оказались лицом к лицу.
— Объясню это только один раз, хотя мне казалось, я уже это делал, — начал он.
О, боже.
Я слышала раздраженно-рычащего Тоби.
— Я принимаю всю тебя. Это мой выбор. Ничего не имею против того, какая ты красивая, веселая, дерзкая и много еще какая, что я узнал о тебе на данный момент, но, честно говоря, не знаю, оказался бы я сейчас с тобой, не будь Бруклин частью тебя. Так что преодолей это и сделай это быстро, потому что я хочу тебя и хочу его, точка.
Точка.
Точка.
— Хорошо, — сказала я дрожащим голосом.
— Ты больше не думаешь об этом?
— Кажется, нет.
— У тебя есть еще секунда, чтобы убедиться в этом.
Эта секунда прошла в тишине.
Затем он спросил:
— Убедилась?
Мне очень хотелось рассмеяться.
Но я этого не сделала.
Я прошептала:
— Убедилась, Тоби.
— Иисусе, — раздраженно пробормотал он, толкнул меня ниже и снова прижал к себе.
Когда раздраженный мужчина прижимал меня к себе, это тоже было забавно.
Но я не засмеялась.
Просто придвинулась ближе и заметила:
— Вы, мужчины Гэмбл, действительно не любите валять дурака, да?
— Да, детка, мы этого не любим, — твердо заявил он.
Я не стала сдерживать улыбку.
Дав ему немного времени остыть, сказала:
— Спокойной ночи, милый.
— Спокойной ночи, детка, — ответил он.
День первый.
Закончен.
И серьезно.
Мы прекрасно с ним справились.
Глава 7
Это была семья
Адди
В субботу Тоби повез нас в город на моем «Фокусе». Я сидела на пассажирском сиденье, а Брукс — на заднем.
На этой неделе у нас с Тоби возникли серьезные разногласия.
Я заметила, что он был мягким чуваком, почти ни на чем не настаивал, и это было хорошо, поскольку я не принадлежала к типу женщин, которые терпели прессинг от мужчин.
Так как мы не обсуждали вопрос о том, что он покупает продукты (и, кстати, в четверг вечером он прошел через мою кассу с Бруксом и снова наполнил несколько (четыре) тех офигенных сумок из мешковины, чтобы отвезти продукты ко мне домой, и я очень гордилась собой, не сказав ему ни слова, — опять же, он каждую ночь проводил у меня дома с тех пор, как мы поладили, поэтому питался вместе со мной…)
Или что он платит за противозачаточные (во вторник утром он вручил мне для этого двадцатку…)
Или что берет на себя заботу о Бруксе и обо мне…
Все было хорошо.
То есть, все было хорошо, пока мы не собрались ехать в город на ярмарку, и не смогли установить детское автокресло в его грузовик, потому что там было нераздельное сиденье, поэтому нам пришлось взять мою машину, и я заявила ему, что никто ее не водит, кроме меня.
Именно тогда я узнала, что Тобиас Гэмбл не ездит на пассажирском сиденье ни с кем, у кого нет члена.
И даже при наличии члена возникала дискуссия.
Но если члена у вас точно не было, за рулем сидел только Тоби.
Так он мне и заявил.
— Ты не позволяешь женщине водить машину? — спросила я.
— Детка.
Вот и весь его ответ.
Детка.
Очевидно, это был вообще не ответ, поэтому я снова спросила:
— Почему?
— Просто так должно быть, — ответил он.
— Да, но… почему?
— Аделина, есть вещи, касательно мужчин, в которых не стоит сомневаться.
— Это безумие.
Я использовала это слово, а не «шовинист» или «бред мачо» и тому подобное.
— Вовсе нет, поскольку от ответа ты распалишься… — он сделал паузу, чтобы оценить меня, и закончил: — …сильнее.
— Это потому, что ты знаешь, что объяснение будет безумным.
Или шовинистическим и тому подобным.
— Зачем ты красишься тушью? — спросил он.
— С ней я красивая.
— Не красивее, чем без нее.
Вот, блин.
— Ладно, тогда я считаю, что с ней я выгляжу красивее, — парировала я.
— Ты не права.
— Я не могу ошибаться в своем мнении, — отрезала я.
— Вот именно. И я сам сижу за рулем потому, что мне удобнее контролировать машину, особенно если в ней находятся те, кто мне дорог, а те двое, что скоро будут ехать со мной, для меня очень дороги, и это мое мнение, и оно намного лучше твоего. Пусть оно неправильно, но это субъективная оценка. Так что, если у тебя нет серьезных проблем с поездкой на машине, за рулем сижу я.
Это приводило в бешенство.
Потому что как можно с этим спорить?
И вот, я ехала в город на своей проклятой машине.
И он действительно гнал довольно быстро.
Но он был хорошим водителем.
Несмотря на то, что в городе уже было многолюдно, Тоби нашел отличное место для парковки.
Он припарковался, и мы вышли.
Я пошла за Бруксом.
Он пошел к багажнику за коляской Бруклина.
Когда я стояла на тротуаре, держа в руках своего мальчика, он расправил коляску, затем нажал ногой на фиксатор, и сделал это так, будто спроектировал эту чертову штуковину.
Затем закинул на нижнюю сетку сумку с вещами Брукса, — большую черную кожаную сумку с золотой гитарой и именем Джонни Кэша, которую мне подарила подруга на вечеринке по случаю рождения ребенка (офигенную сумку, которую я, очевидно, обожала).
Когда он разобрался с коляской, я наклонилась, чтобы пристегнуть Бруклина, пробормотав:
— У тебя нашлось хорошее объяснение насчет вождения, за исключением того, что ты поедешь только с тем, у кого есть член.
— Ты мусолила это с тех пор, как мы покинули дом?
Закончив с Бруклином, я выпрямилась, бросив на него пристальный взгляд еще до того, как увидела его удивленное выражение, и сказала:
— Да.
— Адди, у мужчин есть защитный инстинкт в отношении такого дерьма.
Не верится, что он это сказал.
Хотя он сказал.
Поэтому я хлопнула руками по бедрам.
— А у женщин нет защитных инстинктов?
— Не думай, просто ответь. Возникает опасность, и у тебя есть два варианта. Взять своего мальчика, телефон и найти место, где можно спрятаться и позвать на помощь, или взять оружие и уничтожить угрозу?
— У меня нет оружия.
— Тогда найти оружие, — исправился он.
Я поняла его точку зрения.
И все же…
— Надеюсь, и ты не пойдешь с оружием уничтожать угрозу, — заметила я.
— Я бы взял телефон, тебя, Брукса, убедился бы, что вы в безопасности, велел бы тебе позвонить в службу спасения, затем взял бы оружие и стал бы наблюдать, чтобы нейтрализовать угрозу, если она приблизится к вам, пока мы ждем помощи.
Хороший ответ.
— У тебя есть оружие? — спросила я.
— Две винтовки. Достались в наследство. Я не охочусь, как дедушка и папа. Но они стоят денег и дороги как память, и мне нравится пострелять из них по мишеням.
Возможно, мне бы хотелось пострелять с ним по мишеням.
Но до тех пор, пока Брукс не подрастет, и если бы мы с Тоби жили вместе, оружие пришлось бы убрать из дома.
— Это не объясняет, почему ты чувствуешь себя комфортно только с мужчиной за рулем, — заметила я.
— Есть активная защита и пассивная, и обе они хороши, но за рулем автомобиля я стремлюсь только к одной.
— Знаешь, что меня больше всего беспокоит?
Он поджал губы.
— Что в моих словах есть смысл?
— Это и еще то, что ты знаешь, что беспокоит меня больше всего.
Он обошел коляску, наклонился, чтобы коснуться губами моих губ и, отстранившись, сказал: