Синдром самозванца (СИ) - Че Виктор. Страница 13

Эту речь Соня толкала, пока шла по опен-спейсу мимо тут и там пустующих столов. Должен отметить, что офис профсоюза выглядел совсем не так, как я его себе представлял. В моей голове жил образ помещения вроде больницы или военкомата — строго, старо, все деревянное, пыльные бумажные журналы, заполненные от руки, один-два старых компьютера с жопастыми мониторами на столах у секретаря какой-нибудь большой шишки. Но в ПАР все не так — офис скорее походил на штаб-квартиру «Яндекса». Чистая, современная мебель, большие окна, на столах — мониторы Apple и белоснежные клавиатуры. Переговорные комнаты за стеклянными дверями, уютные и уединенные, большие и малые. На стенах — вдохновляющие надписи: «Ты можешь сделать это!», «Вся надежда только на тебя!», «Наши сердца — в твоих руках!». Небрежно разбросаны цветастые пуфы, кое-где даже натянуты гамаки с разноцветными подушками и пледами. Пахло чем-то вкусным — кофе я распознал точно, а вот что-то еще, сладковато-цветочное, не узнал. Вообще, офис очень приятный, яркий и при этом не утомляет. Те немногие сотрудники, что попадались нам, приветливо улыбались.

Мы зашли в конференц-зал.

Судя по всему, связи у ПАР действительно обширные. На длинном столе стояли коробки с материалами уголовного дела. Это были не оригиналы следственных документов, конечно же, а копии — хорошо сделанные снимки: четкие, яркие, легко читаемые. Отдельная благодарность тому, кто перед печатью обрезал снимки на компьютере, поэтому на изображениях нет лишних объектов типа пальца, держащего страницу. Приговор и последующие обжалования сшиты в отдельную папку.

Добыть все это не так-то просто, особенно если не являешься фигурантом дела.

— Ничего нельзя ни копировать, ни переписывать. Я вынуждена просить вас оставить телефоны и планшеты снаружи, у моего секретаря. Если вам нужно позвонить или написать сообщение, оставьте все в этой комнате, и секретарь выдаст телефон на необходимое время. Мы не будем отвлекать и торопить, но, пожалуйста, будьте готовы к шести часам дать ответ. Мы возьмем на себя смелость заказать обед в два часа, секретарь принесет меню. Кофе-брейк — в любое время в зоне приема пищи, там есть сэндвичи, печенье, круассаны и кофе. Вода в кулере в углу, пожалуйста, используйте одноразовую посуду разумно. Если нужны консультации со мной или с кем-то из сотрудников — дайте знать.

Я поблагодарил Соню за гостеприимство и притянул к себе первую коробку с материалами.

— Не надо бесконечно спрашивать, что я думаю. Я ничего пока не думаю, я читаю, — раздраженно сказал я.

Шел третий час работы. Диана задолбала меня вопросами. Каждые пятнадцать минут она вскакивала со стула, шла к окну, разминала спину, делала наклоны и как бы между делом спрашивала: «Ну, что думаешь?» Первые раз пять я пытался что-то пробубнить в ответ, но она не слушала. Она ждала, чтобы я дал окончательный вердикт. Признаюсь — иногда я уже готов был взяться, лишь бы она отстала.

Да я вообще был готов взяться и без изучения материала, просто боялся.

Что я искал? Я искал в материалах дела облик убийцы, чтобы уловить его хотя бы поверхностно, хотя бы силуэт. Понять, что Отлучный — это сто процентов не преступник. Тогда я мог бы начать работать с полной гарантией, что справлюсь. Окей, не с полной, но хотя бы с какими-то симптомами уверенности. Как делаешь, когда входишь в море в первый раз, — трогаешь воду, пытаешься понять, не будешь ли ты визжать, как девчонка, справишься ли с охлаждением или лучше остаться на берегу и сохранить лицо.

— Ладно, я поняла, что тебе пока не все понятно, но давай хотя бы проговорим?

Идея была неплоха. Может быть, проговорить — то, что нужно. Но энтузиазм Дианы мог погубить на корню что угодно. Я вздохнул и перелистнул свой блокнот, точнее, не мой, а тот, что мне выдала секретарь Сони, Александра.

— Материалов очень много, но из того, что я успел изучить… Так… Что у нас… Павел Отлучный, 39 лет, пилот гражданских авиалиний, был осужден за убийство трех стюардесс, сейчас отбывает наказание в исправительной колонии № 7 строгого режима в Белгородской области, в Валуйках. Его приговорили к пожизненному, судебно-психиатрическая экспертиза признала вменяемым, вот заключение… Вину Павел отрицает. На суде выступали коллеги, друзья и родственники Павла, и никто из его окружения не верит, что он мог зверски убить тех девушек. Согласно собранным адвокатом и профсоюзом характеристикам, Павел энергичный, целеустремленный, добрый, спокойный, чуткий мужчина, отец трех дочерей. На свободе играл в теннис, заботился о престарелых родителях, преподавал в университете летное дело. Коллеги отмечают, что Павел всегда был очень пунктуален в работе, требователен к себе и к коллегам, добивался поставленных целей, любил преодолевать преграды, воспринимал их как вызовы. Времени зря не терял: в командировках в свободное время повышал квалификацию, читал профессиональную литературу, посещал музеи. Его график был расписан по минутам. Судя по всему, он был представителем того самого слоя успешных, здоровых и красивых людей, вызывающих зависть даже на фото.

— Все так! — подхватила Диана. — Ты вот в точности описал Пашу.

— А ты с ним знакома? — спросил я.

— Нет, но наслышана. Я говорила с его коллегами, они все в один голос утверждают, что Паша не мог быть тем самым монстром, который убил бортпроводниц.

— У меня создалось ощущение, что ты знаешь его лучше, чем позволяет заочное исследование, — усомнился я.

— Тебе показалось, — возразила Диана.

— Диана, ты точно ничего от меня не скрываешь? Нам работать вместе…

— Да что я могу скрывать?

— Ты сказала: «в точности описал Пашу», так говорят даже не про знакомых людей, а про тех, которых близко знают и тепло к ним относятся. Иначе ты назвала бы его Павлом. И как ты можешь утверждать, что я точно его описал, если сама с ним не знакома?

— Ну я же объяснила, что твое описание соответствует тому, что я слышала от его коллег!

— Что мешало тебе так сказать? «О, ты описал его точно так же, как и его коллеги! А, наверное, потому, что ты читаешь их показания!»

Диана моргнула.

— Ты сейчас меня троллишь, что ли?

— Нет, я пытаюсь понять, в чем же на самом деле заключается твоя игра.

Диана подошла к столу, выдвинула стул и села.

— Витя, послушай, пожалуйста. Хватит искать подвох. Паша не мой любовник, не родственник. У меня нет личной заинтересованности в этом деле. Только профессиональная — я хочу нарыть новый способ заработка, который приносил бы удовольствие. Писать в телеграм-каналах о том, что Пугачева делает в Израиле, я не хочу. Анализировать новости и составлять экспертные колонки за тупых экспертов, которые двух слов связать не могут, тоже меня не привлекает. Я собираюсь сделать нормальный продукт из этого расследования и продать его. Возможно, выйти на международный рынок. Не знаю, сейчас с этим непросто. Но в любом случае я ищу нишу. Я вижу себя здесь — я смогу сделать из расследования кейс, на котором можно заработать. Это все мои причины. И если бы я могла сделать это без тебя, поверь, я бы это уже сделала. Но, увы, в одиночку у меня не получится.

Слишком убедительно, чтобы быть правдой. Но, в конце концов, на данном этапе я ничего не теряю, даже если Диана говорит мне не всю правду. А так оно и есть — готов отдать передний зуб.

— Хорошо, вернемся к делу. Тебя интересует мое мнение: мог ли Отлучный убить этих девушек.

— Вот да, такой хороший парень, не больной, не бомж, не судимый, мухи в жизни не обидел. Родители говорят, что в детстве он был тем самым пареньком, который решал все миром и ни разу серьезно не подрался. Короче, обычный нормальный парень. Разве ж он подходит под описание маньяка?

Диана смотрела на меня широко раскрытыми глазами, ожидая, что я подтвержу ее логику, скажу: «Именно! Вы чего тут все? Как можно нормального человека обвинить в таких преступлениях?!»

— Подходит, — ответил я.

— И вот я о том же… Что? Погоди, что?! Подходит? Ты сказал «подходит»?!