Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержани - Янега Элеанор. Страница 40
Таким образом, потенциальными жертвами «удушья» матки считалась та часть женщин, которым был недоступен супружеский секс: юные девицы, женщины, принесшие религиозный обет целомудрия, а также вдовы, не желавшие повторно вступать в брак. Правда, им предлагались некоторые способы лечения. «Тротула», например, рекомендовала женщинам снаружи и изнутри растирать влагалище подогретыми ароматическими маслами или мазями, которые должны вызвать менструации. На случай, если желаемого эффекта не наступит, женщине предлагалось ставить в области лобка кровососные банки. В качестве другого варианта рекомендовалось внутренне использовать истолченный пенис лиса или самца косули посредством пессария206. Джон из Гаддесдена поучал повитух, что они должны обмакнуть пальцы в масло лилии, лавра или спикенарда, затем ввести их во влагалище пациентки и энергично шевелить ими207.
Такого рода медицинские вмешательства подозрительно напоминают сексуальную технику, которую мы с вами назвали бы фингерингом (стимуляцией пальцами). И главное, мы не будем одиноки в этом подозрении, поскольку светоч средневековой медицины Альберт Великий счел нужным прояснить этот щекотливый вопрос в своих комментариях к «Сентенциям» Петра Ломбардского, где высказался так: «Рука, которая оскверняет и развращает, ведет к дряблости или к содомии, а рука лечащая — нет. … Такая рука не оскверняет и не портит этих женщин, но излечивает их»208. Ввиду особенностей их тела женщинам иногда по медицинским показаниям требовалось, чтобы их «мастурбировали», и в данном случае было крайне важно четко разграничивать медицинское вмешательство и содомию. Ведь для женщины гораздо лучше претерпеть такую манипуляцию, чем искать выход в настоящей содомии друг с другом или в «уединенном пороке» мастурбации.
Сексуальное самоудовлетворение Откровенно сексуальная женская природа, как и предполагаемые риски для здоровья на почве воздержания, порождали страхи, что женщины в любой момент могут заняться самоудовлетворением. Альберт Великий считал, что вожделениям такого рода особенно подвержены достигшие половой зрелости девушки; они склонны предаваться эротическим фантазиям о мужчинах и их гениталиях, а сами в это время «часто с силой теребят себя пальцами или какими-либо иными приспособлениями до тех пор, пока сосуды, будучи расслаблены от жара, вызванного трением и соитием, не приведут к выделению семенного гумора… и тогда в паху у них все утихомиривается и они делаются более целомудренны»209. Отсюда можно предположить, что мастурбация, по крайней мере среди молодых девушек, расценивалась средневековыми докторами как реакция на медицинскую проблему и телесная потребность. Девушки поступали во многом так же, как медик- профессионал, когда ему требовалось избавить свою пациентку от неудобств избыточного семени. Как мы видим, к вопросу о «сольном сексе» Альберт Великий подходит в основном с клинических позиций и переводит в медицинскую плоскость расхожий афоризм «девочки есть девочки». Раз женщины вечно озабочены сексом и им даже по медицинским показаниям необходимо избавляться от своей спермы, значит, вполне объяснимо, если не сказать похвально, что при крайней нужде они прибегают к мастурбации.
Зато богословы не слишком торопились извинять такие половые непотребства. Многие утверждали, что необходимо пресекать две скверны, под которыми подразумевали то, что сегодня называется мастурбацией, и лесбийский секс. А все потому, что средневековое сознание, особенно в размышлениях о женской сексуальности, обычно связывало секс между двумя женщинами и самоудовлетворение. Так, в VII веке епископ Феодор Кентерберийский (602–690) записал в «Покаянной книге Феодора» следующее:
12. Если женщина совершает грех с женщиной, надлежит наложить на нее епитимью продолжительностью в три года.
13. Если она практикует уединенный грех, надлежит наложить на нее епитимью такой же продолжительности.
14. На вдову и на девицу накладывается одинаковая епитимья. Если блудодеяние совершила та, у коей есть муж, она заслуживает большего наказания210.
Как мы видим, Феодор не делал различия между женщинами, совершавшими блуд друг с другом, и теми, кто сексуально самоудовлетворялся, однако определенно считал, что грех тяжелее, если женщина, имея надлежащий источник сексуального удовлетворения — мужа, предпочитает пренебречь им ради запретного деяния.
Точно так же Бурхард Вормсский в своем «Декрете» подталкивает священников на исповеди спрашивать женщин, пользовались ли они страпоном для секса с другой женщиной и применялся ли он к ним. Как за это наказывали? «Покаянием в продолжение пяти лет по законным святым дням». А на женщину, признавшуюся, что она мастурбировала, накладывалось покаяние «в один год по законным святым дням»211. Для Бурхарда очевидно, что секс между двумя женщинами и секс женщины с самой собой представляют собой грехи одного порядка, однако секс между двумя женщинами, на его взгляд, заслуживал более сурового наказания как грех большей тяжести.
Отнесение лесбийского секса и мастурбации к одной категории, по всей видимости, строилось на представлении, что оба деяния проистекают от чрезмерной сексуальной озабоченности женщин вместе с отсутствием возможности удовлетворять сексуальные желания в браке. Однако лесбийский секс, как и женская мастурбация, в отличие от секса с мужчиной, просто не считались сексом как таковым. Во многих богословских аргументах лесбийский секс преподносился как вопрос злоупотребления сторонними предметами в погоне за сексуальным наслаждением. Архиепископа Реймского Хинкмара (806–882) настораживало введение внутрь объектов, призванных служить заменой пенису212. Даже если женщина в этот момент была с партнером, такой секс все равно трактовался как мастурбация и прегрешение против «собственного тела».
Как же тяжело давалось понимание «сольного», равно как и лесбийского секса в системе взглядов, которая определяла секс как соитие разнополой пары, происходящее в миссионерской позе. Альберт Великий, который в своих рассуждениях о женской мастурбации больше упоминал «натирание пальцами», нежели введение внутрь посторонних предметов, и тот настаивал, что во время этого акта девушки «воображают себе укромные части мужчин». Подразумевалось, что если у женщин есть такая возможность, то они всегда предпочтут секс с мужчиной, но в кризисной ситуации обойдутся как смогут. А подразумевало ли это самоудовлетворение или секс с другой женщиной, всякий мог толковать по- своему.
Любовная ворожба
Притом что чрезмерное любострастие женской натуры таило угрозу либо для института брака, либо для здоровья мужчин, либо для здоровья самих женщин, если их похоть не находила выхода, были и те, кого тревожило, как бы повышенная сексуальная озабоченность не толкнула женщин на ворожбу. Бурхард наставлял священников вопрошать всякую женщину, не позволяла ли она себе, дабы сильнее разжечь в супруге любовную страсть, «брать живую рыбу, вкладывать себе во влагалище и держать там, пока рыба не испустит дух, а потом варить или жарить оную рыбу и кормить ею супруга»? За такое прегрешение женщине причитались «два года покаяния в назначенные постные дни»213.
По правде говоря, не очень- то верится, что средневековые женщины действительно засовывали себе во влагалище живую рыбу и по ее издыхании приготовляли из нее кушанье для дорогого муженька. Совсем этого исключить нельзя, но в целом очень маловероятно, чтобы женщины проделывали такое, как бы ни были обделены сексуальной жизнью. Однако реальное положение вещей значило меньше, чем убежденность Бурхарда, что женщины еще и не на такое способны, и его опасения по этому поводу были настолько серьезными, что он предписывал священникам учинять прихожанкам допрос по этому поводу. Пусть женщины настолько охочи до секса, что не преминут удушить рыбку в своих гениталиях, если это сулит им любовные утехи побольше и покачественнее, — с этим еще можно было как- то примириться. Но совсем другое дело, что ради этого они готовы обратиться к темной ворожбе, рискуя погубить свою душу.