Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержани - Янега Элеанор. Страница 62

Как и в Средневековье, современная женская мода явно благоволит богатым и нередко намекает, что праздность и есть самое модное из всех возможных положений. Женщины, проводящие весь рабочий день на ногах и добирающиеся до работы общественным транспортом или пешком, попросту не могут носить высоких шпилек. Те, кто носит обувь таких модных фасонов, могут позволить себе перемещаться на личном транспорте со всеми удобствами даже на небольшие расстояния, после чего они могут дать отдых ногам, в том числе и на работе. В общем, как говорит моя подруга, шпильки — «это сорт обуви, который надеваешь, чтобы дойти от машины до дверей ресторана». Точно так же не могут позволить себе безупречную модную одежду сельские труженицы и женщины на производстве, которые на работе носят униформу, как и прочие трудящиеся женщины, которых дома ждут дети и которым предстоит заняться множеством домашних дел.

Таким образом, мода насаждает и закрепляет идеи роскоши и красоты. Сегодня, когда мода выделилась в отдельную отрасль, эти представления внедряются с еще большей силой, чем в Средневековье, когда общество решительно пресекало попытки простолюдинов копировать стиль одежды правящего класса. Сегодня мода поощряет всех и каждого приобретать люксовые бренды, правда, для большинства они как были, так и останутся недостижимой роскошью.

Наше общество и до сих пор цепляется за сомнительную истинность представления о женской привлекательности и девичестве. Из года в год юных девушек выставляют на публику, всячески выпячивая их достоинства как сексуальных объектов, но при этом требуют от них целомудренного поведения. И порицают, если у девушки не получается соответствовать этому неисполнимому стандарту. В 2019 году еще 17-летняя тогда поп- звезда Билли Айлиш заявила, что специально носит мешковатую одежду, чтобы не дать сделать себя объектом гиперфиксации и сексуализации, хотя такой образ активно навязывается женщинам музыкальной индустрией и музыкальной культурой. Но она стала объектом гиперсексуализации и ажиотажа в СМИ, когда сфотографировалась в майке с одним из своих фанатов. Как выразился один интервьюер, «она несовершеннолетняя, но даже CNN написала статью о сиськах Айлиш»³¹². Двумя годами позже уже достигшая совершеннолетия Айлиш появилась в корсете на обложке одного из выпусков British Vogue и сразу же столкнулась с негативной реакцией возмущенной публики, в итоге она лишилась «ста тысяч подписчиков, причем только из- за сисек»³¹³. И это была реакция именно на то, что она поступила по своей воле. Получается, что сексуализировать ее против ее воли — это нормально, а когда она добровольно предстала в откровенной одежде — это проблема.

Понятно, что наше общество до сих пор озабочено гипотетической девственностью женщин. Этот интерес временами выставляют как еще одну эволюционную особенность: тот, кого влечет к невинной девушке, может объяснить себе это желанием быть уверенным, что их общие дети будут только от него. Но этот тезис по большому счету синонимичен средневековому взгляду на целомудренность, даже если заменяет родителей и Бога теоретическим биологическим «импульсом». Следуя средневековой традиции, мы тоже ставим юных сексуально неискушенных девушек в положение, само собой подразумевающее, что их следует воспринимать как объекты сексуального желания. Будь это юные придворные дамы или поп- звезды на обложках журналов моды, мы, подобно нашим средневековым предшественникам, охотно любуемся этими молодыми девушками и расстраиваемся, когда они недовольны нашим вниманием.

«Чистота» остается непомерно притягательным для мужчин качеством даже после того, как у женщины случился первый секс. Мы озабочены тем, сколько у женщины половых партнеров, и открыто заявляем, что ей можно заниматься сексом только со считаными партнерами и все равно считаться привлекательной. Притом что современный мир более терпим к нетрадиционным половым отношениям, наше общество в своих тревогах по поводу половых партнеров женщин, похоже, интересуется почти исключительно их гетеросексуальными контактами. Мужчин беспокоит секс женщин с другими мужчинами, а то, что у женщин могут быть однополые контакты, для них «не в счет». И наоборот, влечение женщин к женщинам или их однополые отношения обычно выставляются как отдельная, специфическая форма влечения. Это нам только кажется, что мы отказались от религиозных представлений о надлежащем поведении женщин, но на самом деле мы всё еще придерживаемся взглядов на целомудренность, хотя именно на тех средневековых представлениях оно и основано. Мы приходим к тому же итогу, разве что используя новые и еще более изощренные средства.

Идеальная красавица Средневековья совсем не похожа на современную топ- модель, а современное отношение общества к красоте очень напоминает средневековое. Пусть это невероятно удручает, однако показывает нам, что положительные перемены возможны. Мы можем отказаться от затеянной против женщин бесчестной игры, открыть наш мир для приятия многообразных идеалов красоты и уменьшить значение красоты в жизни женщин.

Изменения в сексуальности

Со времен Средневековья наши представления о сексуальности и о женщинах изменились, впрочем, вы могли и не знать об этом, поскольку в целом нам еще только предстоит усвоить такой же серьезный глубокомысленный подход к сексуальности, какого придерживались средневековые мыслители. Мы лишь недавно начали рассматривать изучение секса как законную область знания, однако до сих пор считаем, что эта тема только отвлекает нас от серьезных научных тем. Несмотря на наше знакомство с публикациями Альфреда Кинси, доктора Рут и доктора Дебби Хербеник³³, обсуждение сексуальности вне клинического контекста обычно воспринимается как нечто совершенно несерьезное. И потому мы всё еще сталкиваемся с препятствиями на пути научных исследований секса и формирования служб по охране сексуального здоровья ввиду упорного нежелания властей выделять на это финансирование³¹⁴.

Уклонение нашего общества от того, чтобы с научной точки зрения рассмотреть сексуальность, отчасти продиктовано убеждением, будто мы и так знаем, что такое секс. Как нас учат (если нам повезло получить хотя бы какие- то знания в этой сфере от образования), секс — э то то, чем занимаются мужчина и женщина, когда очень- очень любят друг друга и решают завести ребенка. По мере взросления мы узнаем подробности того, как это происходит: поцелуи, тисканье, взаимная мастурбация, оральный секс и, наконец, «настоящий» секс, который понимаем точно так же, как понимали его люди Средневековья, а именно через проникновение пениса во влагалище.

Кроме того, мы искренне уверены в том, как у разных полов соотносятся сексуальность и отношения. Мужчины мирятся с романтическими отношениями, чтобы получить секс. Женщины мирятся с сексом, чтобы поддержать романтические отношения. Однако европейская традиция рассматривать женщин как жадных до секса ненасытных созданий существует гораздо дольше, чем современное представление о фригидности женщин.

Любопытно, что христианские философы древности и Средневековья потратили много времени на то, чтобы убедить людей воздерживаться от всякого секса, не ведущего к деторождению. Но ведь и мы склонны верить, что единственный вид секса, который имеет значение, — это секс с проникновением пениса во влагалище. А все прочие виды секса, включая те, что, по мнению обладательниц клитора, доставляют больше удовольствия, воспринимаются только в качестве прелюдии. Это подтверждает распространенная бейсбольная метафора секса, называющая поцелуи первой базой; прикосновения через одежду или ласки выше пояса — второй базой; ручную стимуляцию половых органов или оральный секс — третьей базой, а секс с проникновением — четвертой базой или выигрышем. Сексологи тратят уйму времени и сил, чтобы развенчать и опровергнуть такой «сексуальный сценарий»³¹⁵.

Получается, в наших представлениях о сексе мы не так уж далеко ушли от Средневековья, раз не принимаем во внимание те его виды, которые более прочих могли бы заинтересовать женщин. Пьетро д'Абано из Падуанского университета называл женский оргазм за счет клиторальной стимуляции «неблагоразумным», что очень напоминает Фрейда, называвшего такой оргазм «инфантильным» или «незрелым»³¹⁶. Для обоих мужей науки оргазм, достигнутый иными, чем проникновение пениса, способами являет собой глупость или ребячество, указывающие на ложное понимание истинного назначения секса. Если что и поменялось за века, разделяющие д'Абано и Фрейда, так это ответ на вопрос, почему им так не угодил клиторальный оргазм.