Развод. Жизнь с чистого листа (СИ) - Зимняя Марина. Страница 27

— А как же твои пациенты?

— Один день, обойдутся без меня.

— Паш, что ты задумал?

— Хочу познакомиться. Мне кажется я имею право пообщаться с ними.

— А вдруг, ты их напугаешь!

— Я такой страшный?

Нина сморит на меня умоляюще. Трет безымянный палец в том месте где недавно было кольцо.

— Пусть они для начала привыкнут ко мне…

— Не говори глупости. Нормально все будет.

Немного сникнув Нина покидает комнату. Иду следом за ней.

Пацан не спит, просто лежит приобняв сестру. Девочка посапывает обхватив ладошками его руку.

— Доброе утро, Жень, — шепотом здоровается с мальчуганом.

Пацан стреляет в меня глазами и подскакивает с места, тем самым разбудив сестру. Девчушка трет глазенки кулаками, щурится, как слепой котенок.

— Лиза, собирайся! — бормочет мальчишка, проигнорировав приветствие Нины.

— Куда вы собрались? — растеряно произносить она.

— Нам домой пора! Лиза пойдем, — тянет ее за руку, девочка никак не может проснуться, начинает хныкать.

— Жень! А позавтракать! Куда вы бежите? Вы же не знаете вернулась ваша мама или нет. Давайте позавтракаем, а потом все вместе съездим к вам. Окно починить нужно…

— Я сам починю, — бормочет мальчишка натягивая сестре на ноги босоножки. Глаз не поднимает, сутулится.

— Вы же голодные! — не унимается Нина.

— Не голодные, — стоит на своем мальчишка и тащит упирающуюся девочку за дверь.

— Женя! Мы ведь вчера договорились…

— Не держи, — останавливаю ее я. — Пусть идут.

— Я же говорила, что они тебя испугаются, — шипит на меня, когда дверь за детьми захлопывается.

— Чем больше ты будешь их удерживать, тем больше они будут пытаться смыться.

Нина сплеснув руками уходит на кухню, а я набираю Серегу. Пусть скинет мне те видео. Что-то мне подсказывает, что пацан не просто, так на меня отреагировал. Да точно он… тот тоже сутулился, и походка похожа.

21. Снова больница

Пятый день я не нахожу себе места. В то утро, когда дети сбежали от меня, мы немного поссорились с Пашей. С того дня он больше ни разу не приезжал. Я понимаю, что у него работа, что его отпуск давно закончился, но мне так тоскливо засыпать одной в своей холодной постели, что парою хочется выть на луну.

Мы созваниваемся, но довольно сухо общаемся. В основном по теме операции Максима. Нужно отдать ему должное, он не оставил меня с этой проблемой, как и не оставил в принципе. Но я чувствую, что он отдалился. Макс не в курсе, кто интересуется его состоянием. И слава Богу. Уверена, он снова пошел бы на попятную, как и сделал это уже раз. Мне стоило немалых трудов убедить его в необходимости операции. Я побоялась даже заикаться о разводе, и он снова сдался.

Макс, словно маленький ребенок, смотрит на меня испуганными глазами, ищет в моих глазах поддержки, а я не знаю, как его поддержать. Максима готовят к операции. А его болезнь ушла для меня на второй план. Я каждый день отчитываюсь дочери, что ему гораздо лучше. Истиной причины его недомогания она по-прежнему не знает, а сама ищу взглядом белокурую головку с тоненьким хвостиком на макушке, кое-как собранным неумелыми руками Жени.

Лиза больше не ходит в детский сад. Ее стульчик пустует, и кроватка заправлена всю неделю. В чате всплыло сообщение, что она на больничном. Сердце щемит от воспоминаний, в каких условиях вынуждены существовать эти дети. Но поделать я ничего не могу. Я уже сунулась к ним один раз на днях и выслушала невероятный поток негодования со стороны их наконец протрезвевшей матери. Баба Тоня стояла позади нее и поддакивала Татьяне. Нечего, видите ли, к ним ходить. Нормально они живут. И ничего они не голодные, все необходимое у детей имеется…

Сегодня зарядил сильный дождь, который через время перешел в крупный град. Льдинки размером с перепелиное яйцо сыпались не меньше пятнадцати минут, пока я сидела в машине и наблюдала за тем, как по лобовому стеклу расползается трещина.

Я ехала домой из больницы, в которую отправилась после работы, и непогода застала меня в середине пути. Вынужденно съехала на обочину, наблюдая за тем, как вдалеке, там, где располагается мой дачный поселок, небо затянуто черными тучами. Еще несколько машин последовали моему примеру, а за тем еще несколько. Простояв так около десяти минут, пришла к выводу, что стихия ни то что утихать не намерена, она только начала набирать обороты. Снова тронулась с места.

Огромный синий Тонар, следующий навстречу, рассекая широкими колесами воду, окатил мой небольшой автомобиль волной, и я на несколько секунд оказалась дезориентирована. Дворники не справлялись, колеса тоже оказались не под контролем. Я крепко вцепилась в руль и со всей силы нажала на педаль газа. На мое счастье, на дороге было пусто. Никто, кроме меня не решился сдвинуться с места. И как только я почувствовала сцепление колес и твердым асфальтом, снова приняла вправо. Руки дрожали, сердце колотилось, как бешеное. Я вытерла испарину со взмокшего лба и уронила голову на руль. Чувство безысходности тошнотой подобралось к горлу. Ну и куда я спешу? Разве меня кто-то ждет там? На пассажирском сидении завибрировал телефон. Приняла вызов.

— Ты уже уехала? — голос Паши казался очень встревоженным.

— Что-то с Максимом?

— Нет. Я не знаю… сегодня же ты была у него. Я не интересовался. Нин, на даче настоящий Армагеддон творится. Пережди… Постой где-нибудь. А лучше возвращайся обратно, я тебе ключи от квартиры дам. У меня сегодня ночная…

— Откуда ты знаешь?

— Инна, Сереге звонила. У них весь сад градом смесило. И дождь все еще не прекратился.

— Я уже почти доехала, Паш. Все нормально…

— Пожалуйста, будь осторожней. Набери, когда доберёшься, — в его голосе звучала забота. То, чего мне так давно не хватает. И не будь у него ночной смены, я, наверное, повернула бы назад. Но какой в этом смысл? Какая разница, где ночевать одной. Дома меня, по крайней мере, ждет Луи.

Спустя полчаса дождь почти прекратился. Медленно, в буквальном смысле крадучись, я добралась домой. Огромная трещина, украшающая лобовое стекло моей машины, расползлась почти по всей площади. Бегло осмотрев машину, нашла несколько приличных вмятин на капоте и крыше. В некоторых их них было сбито лакокрасочное покрытие. Дождь до сих пор не прекратился, но теперь больше походил на летний спокойный грибной дождик. Как будто и не было того урагана, который нещадно потрепал кроны деревьев, усеяв землю оборванной листвой и побитыми плодами.

— Ну вот, теперь ты у меня битая, — зачем-то обратилась к машине я.

И пусть в аварии она не побывала, ремонт нам все же предстоит, а это новая статья расходов. Вздохнула и, хлопнув дверцей, побрела в дом. Позади двери которого, сидел Луи и скулил. Испугался…

Написала Паше короткое сообщение. Звонить почему-то не хотелось. Щелкнула пультом телевизора и под монотонный бубнеж диктора новостного телеканала пошла на кухню, кормить Луи. Единственное живое существо, которое будет рядом со мной всегда. Будет ждать меня под дверью и вилять хвостом. Будет облизывать мне руки и сопеть рядом, уткнувшись носиком мне в живот или бедро.

Я не спала этой ночью. Но если бы мне удалось сомкнуть глаза хотя бы ненадолго, выспаться бы мне все равно не удалось. В третьем часу ночи кто-то забарабанил в дверь. Грохот был такой сильный, что он мог бы посоревноваться с сегодняшним градом, так нещадно лупившим по моей машине. Луи жалобно заскулил и вытянул шею в сторону прихожей. Грохот повторился снова, а потом забарабанили в окно. По спине пробежал озноб. Я никого здесь не знаю. Соседи сплошь дачники, приезжающие и уезжающие сюда лишь на праздники и выходные. Луи затявкал сильнее, и мне, как маленькой, захотелось накрыться с головой одеялом и, зажмурившись, переждать, пока нежданный гость сам уйдет. Тревожный холодок пробежал по спине, когда я услышала жалобный детский плачь, и я тут же сорвалась с места.