Маяк надежды (СИ) - Кас Маркус. Страница 23

Дорога всегда вела не только к цели, но и в размышления о том, есть ли где-то край, граница, предел. И мне казалось, что нет. За каждым поворотом что-то скрывается. И всегда будет что-то впереди.

В конце концов, даже время умеет удивить. Я же тут. Одновременно в своем мире и в совсем ином.

Сколько же этих миров может существовать…

— Ну я и сказал, что согласен, — услышал я окончание фразы и с удивлением повернул голову.

Оказывается, Тимофей уже не спал, а что-то мне увлеченно рассказывал. И теперь ждал моей реакции.

— Что? Извини, задумался.

— Говорю, не зря ли согласился пойти на этот фестиваль… Что мне там делать? Цветочки и бабочек разглядывать?

Оказалось, что Павлова позвала парня на какое-то местное мероприятие, посвященное магии природы. Изучить последние тенденции и приобрести редкие экземпляры растений. И парень сомневался, что ему будет это всё интересно.

— Нравится она тебе? — прямо спросил я.

— Ну, вроде того…

— А без вроде? Простой же вопрос, Тимофей Петрович.

— Нравится! — храбро выпалил он и смущенно добавил: — Не уверен только, что это взаимно.

— Серьезно? — усмехнулся я. — Девушка тебя сама считай что на свидание пригласила, а ты не уверен?

— Какое там свидание… Выставка какая-то.

— Ох, — вздохнул я. — Екатерина явно устала от тебя ждать предложения куда-нибудь сходить. Вот и нашла приемлемый для себя вариант. Ну сам посуди, просто ли ей было бы тебя пригласить на свидание? Это же неприлично. А с другой стороны, стала бы она тебя звать на мероприятие, которое ей нравится, если бы не хотела чтобы рядом был симпатичный ей человек?

— Ну… — рыжий покраснел.

— Ну, — передразнил его я. — На свидание ты идешь, Тимофей.

— Господи, а что делать-то? — запаниковал парень и посмотрел на меня с надеждой.

Я по-доброму рассмеялся. Все бы проблемы были такого рода. Искренне посоветовал ему быть собой. Ведь именно таким он и понравился природнице.

Но тем не менее большую часть дороги я объяснял, что категорически не стоит делать, чтобы не оскорбить девушку. Пришлось устроить экспресс-обучение правилам поведения с прекрасным полом.

Приютский, с его шальным прошлым и обществом, в котором он вращался, слушал меня с открытым ртом и морщился, силясь запомнить все детали. Всё же академия пойдет ему на пользу, в том числе и занятия по этикету.

Но изучить мало, нужно прочувствовать. Манеры должны стать частью тебя, иначе это всего лишь маска. В рыжем чувствовалась тяга к благородству. Пусть не по рождению, оно всего лишь давало образование и возможности. Но в Тимофее было истинное человеческое достоинство, которое как раз таки манеры могли подчеркнуть.

Настоящее благородство человека не дается с титулом. Оно вообще не зависит от таких условностей, как происхождение. Я встречал простых людей, которые были достойнее многих монархов. Среди них были мудрецы, пастухи и самые обычные моряки.

И я был рад, что встретил этого странного парня. Когда-то одержимого лишь местью, но сумевшего её переступить и пойти дальше. Получившего огромную силу, которой он не стал пользоваться необдуманно.

Я был уверен, что его ждет великое будущее.

Пусть сейчас его главная проблема в жизни — как вести себя на свидании.

Но это было для него чертовски важно, поэтому я говорил и говорил, успокаивая его. К тому моменту, когда мы въехали в ущелье перед деревней, Тимофей с нетерпением ждал этой цветочной выставки.

Я притормозил, как делал каждый раз, наслаждаясь открывающейся картиной.

Сверкала на солнце река, разрезающая долину. Россыпь домиков пряталась среди густых крон яблонь, груш и вишен. У берега озера темнели точки лодок, а от острова шел вверх дымок.

Вниз я ехал неторопливо, отмечая изменения в деревне.

Возле вокзала снова остановился, разглядывая новую постройку. Теперь это был не просто навес от непогоды. Рядом красовалось небольшое здание, свежепокрашенное и с медной табличкой, где было вытравлено «Вознесенское». А под ней ещё одна, с нашим гербом.

У перрона стоял мой поезд и сиял начищенными деталями. Из кабины машиниста высунулась голова в фуражке и служивый козырнул мне, сразу же скрывшись.

Раздался длинный гудок.

Я не стал предупреждать о своём приезде, хотел увидеть как всё есть на самом деле. И действительность превзошла все самые смелые ожидания.

Деревня не просто ожила, она жила и дышала. Сотни мелких деталей, вроде выставленных на улицу цветочных горшков, скамеек, ровных заборов и даже лежавшего возле калитки детского велосипеда, давали понять — тут живут и любят свой дом.

Староста уже встречал нас на улице, когда мы подъехали.

Улыбка бородача затмевала яркое летнее солнце. Он нетерпеливо переступал с ноги на ногу, непрерывно поправляя ремень, на котором висел неизменный небольшой топорик.

И эта деталь теперь не выглядела грозной, а надежной.

— Александр Лукич! Вот радость-то! — бросился он к машине, едва я остановился. — Тимофей Петрович! Как же хорошо, что вы приехали!

Невольно я разулыбался так, что заболели щеки. Да и рыжий заалел от такого радушия.

Тут же набежала ребятня и я подивился, сколько в деревне появилось детей. Работники, нанятые в шахту, переезжали с семьями сюда всё охотнее.

И я их понимал. Удивительно хорошее место.

— Пойдемте в дом, с дороги небось устали, — суетился староста, беззлобно отгоняя ребятишек шиканьем и взмахами рук. — У меня как раз квас свежий, прямо из погреба, ух холоднючий! Рыбка в печи томится с картошечкой. А там и в озеро окунуться можно, вечером баньку истопим…

Спорить с Евдокимом Пахомовичем было невозможно. Да и не хотелось, по правде говоря. Мы послушно приняли приглашение и угощались, пока бородач с гордостью рассказывал, как идут дела.

А дела шли прекрасно.

Больше половины брошенных домов восстановили общими усилиями. Немало помогли и те магические устройства, что я привез.

Слухи о том, что в деревушке возобновилась добыча и тут есть хорошая работа, разнеслись по всему уезду. И люди приезжали в поисках лучшей жизни.

Но обязательно проходили строгий отбор. Всё решалось на сходе, как и прежде.

Появилась и первая лавка. Ассортимент в ней пока был скудный, но торговец с редким именем Зареслав уже вовсю собирал пожелания и налаживал поставки. Я спросил про цены, убедился, что они справедливые и одобрил начинание.

Школу почти достроили. Староста договаривался с учителями из соседних уездов. Похвалился, что одного из самой столицы заманил, посулив бесплатный проезд на поезде, уже наделавшим шуму, и отдых в активно строящемся курорте Селми.

В общем, в Евдокиме Пахомовиче проснулась деловая жилка и это было прекрасно.

Хорошо, когда можно положиться на человека, радеющего за место даже больше, чем ты сам.

Мало того, уездный наместник Селминский очень быстро выполнил мою просьбу и прислал специалиста по мостостроительству. Мост на ту сторону деревни уже чинили, соорудив временные подпорки. Проект нового моста тут же оказался передо мной и я его подписал, дав добро.

Работа кипела везде.

Я оставил Тимофея инспектировать новые мастерские, открывшиеся за время моего отсутствия, а сам отправился на остров.

По пути осмотрел бараки для временных работников. И тут всё было в полном порядке: чисто, уютно и просторно.

Причал тоже преобразился. Его расширили, построили новые хранилища для снастей, а лодочный парк пополнился вместительными моторками. К тому же деревенские где-то раздобыли небольшой паром, который курсировал от острова к берегу.

Вместо расписания были крики, долетающие по воде до островных скал.

Когда я подошел, кудрявый мальчишка, дежуривший на этой стороне, важно спросил меня, желаю ли я попасть на остров. Когда я подтвердил, то он обернулся и звонко закричал:

— Бееееееерег!

Паром через пару минут выпустил в небо облако сизого дыма и неспешно пошел к деревне.

Переправа была недолгой и весь путь я стоял у борта, глядя на волны и мерно качающихся на них чайках. Некоторые из них лениво взлетали и кружились надо мной, но быстро теряли интерес, понимая что добычи не дождутся.