Мечи и ледовая магия - Лейбер Фриц Ройтер. Страница 21

Из пустоты в том месте, где был пойман и отпущен сокол, зазвучал голос, произносящий длинный монолог:

– Будет более чем достаточно для членов сообщества Умфорафора со Звездной Пристани и Кхахкта – владыки Черного Льда, если моя уловка сработает, – а она сработает! Милые сестры во дьяволе, возрыдайте! – ваши возлюбленные, осквернившие вас, уже мертвы, хотя еще дышат и движутся. Хорошо выношенная и созревшая месть куда слаще, чем мгновенная. А слаще всего – когда те, кого вы ненавидите, любят, но вынуждены убивать друг друга. И если мои записки не принесут мне этого сверхблаженства, то мое имя не Фарумфар! А теперь вперед, мой плоский воздушный конь, лети быстрее ветра, мой невидимый чудесный ковер!

Странный низкий туман сгустился, мороз обжигал, но одежда Фафхрда, сшитая из вывернутых шкур северных оленей, отлично хранила тепло. Опершись рукой, одетой в перчатку, на невысокий ростр – шипящий снежный змей, Фафхрд удовлетворенно наблюдал с носа «Морского Ястреба» за своими гребцами, продолжавшими грести с таким же усердием, как и в первый момент, когда была отдана команда, после того как он заметил красный огонь, зажженный Мышеловом на грот-мачте. Его гребцы были крепкими парнями, умевшими и работать, и драться, когда это было необходимо. Девять из них были одного с ним роста, а трое еще выше – его капралы Скаллик и Маннимарк и сержант Скор, – но двух последних сейчас не было видно из-за тумана, лишь слышалось, как Скор отбивал время на корме. Каждый из младших офицеров тут же отдал команду своим людям.

«Морской Ястреб» был великолепным прочным морским вельботом – немного длиннее и уже в бимсе, с более высокой мачтой, с надстроенными носом и кормой, в отличие от судна Серого Мышелова (хотя Фафхрд и не мог этого знать, не увидев «Бродягу»).

Внезапно Фафхрд слегка нахмурился. Пелли должен бы уже добраться до Мышелова и, получив ответное послание, вернуться, – ведь этот маленький серый человечек никогда не упустит возможности поразглагольствовать, хоть дав волю языку, хоть посредством пера. Ну, в любом случае пора подняться наверх – ведь Мышелов может зажечь второй сигнальный огонь, а Скаллик вечно дремлет на вахте. Но когда Фафхрд приблизился к мачте, перед ним вырисовалась семифутовая тень – некий призрак, закутанный в серый мех выдры.

– В чем дело, Скаллик? – прохрипел Фафхрд, глядя вверх, поскольку призрак был выше него на пядь. – Почему ты оставил свой пост? Отвечай быстро, мерзавец! – И, без дальнейших предупреждений, он саданул своему старшему капралу кулаком под ребра, что заставило детину отступить на шаг и (непонятно почему) лишило его легкие воздуха, необходимого для ответа.

– Мороз.., как в чреве ведьмы.., там, наверху, – наконец с трудом выговорил Скаллик. – А моя вахта.., кончилась.

– Отныне и навсегда ты будешь дожидаться смены на посту, пусть даже сам Ледяной Ад обрушится на все вокруг тебя, а может, и на тебя самого. Но ты свободен, – и Фафхрд еще раз поддал по той же самой критической точке. – Сейчас ты напоишь гребцов, четыре меры воды на одну меру виски, и если ты сделаешь более двух глотков последнего, я об этом узнаю!

Он резко повернулся, в два шага очутился у мачты и уверенно полез вверх, цепляясь за выступы бронзовых колец, мимо реи, к которой крепился свернутый большой парус, все выше, пока его руки в перчатках не ухватились за короткий поперечный брус «вороньего гнезда». Подтянувшись на нем, Фафхрд удивленно подумал о том, что туман почему-то обрывается слишком резко, без плавного перехода в увенчанное звездами небо, – как будто бы неощутимая, но плотная пленка, вобравшая в себя пылинки льда, удерживает его, прижимая вниз. Когда Фафхрд встал на брус и выпрямился, он оказался по пояс в тумане, настолько плотном, что северянин едва мог разглядеть собственные ноги. Он вместе с верхушкой мачты словно бы несся сквозь жемчужное море, волнуемое невидимыми гребцами в самой его глубине. Звезды сказали Фафхрду, что «Морской Ястреб» по-прежнему идет точно на запад. Интуиция не подвела его даже в тумане, окутавшем все внизу. Хорошо!

Да уж, бестолковый Скаллик говорил правду. Здесь действительно было холодно, как в уборной демоницы, но холод прекрасно бодрил. Фафхрд отметил, что на юго-западе поднялся ветер, взбудораживший туман, а к северу от этого места находилась та точка, где он заметил огонь, зажженный Мышеловом, – почти на горизонте. Жирная неровная луна сейчас находилась именно там, почти касаясь воды, но все еще достаточно яркая. Если Мышелов зажжет очередной сигнальный огонь, тот появится выше, поскольку гребцы Фафхрда уже должны были подвести судно гораздо ближе к кораблю Мышелова. Фафхрд внимательно исследовал западную часть горизонта, чтобы убедиться в том, что вторая красная вспышка не растворилась в сильном свете луны Невона.

Фафхрд заметил черное пятно на неровном, ярком жемчужном круге. Пока он вглядывался в пятно, оно быстро выросло, обрело крылья, стало белым и, с криком опустившись на прикрытое перчаткой запястье Фафхрда, вцепилось в него когтями.

– Ты что-то встрепан, Пелли. Кто тебя так? – спросил Фафхрд, разрывая нити и разворачивая обернутый вокруг лапы пергамент. Он узнал начало собственной записки, перевернул листок и при тусклом свете луны прочитал сообщение Мышелова.

"Приветствую безумца! Я зажгу два огня, один за другим через склянку. Я не согласен. Моя команда уже обучена. М.

Никаких фальшивых атак, ты, шавка, бывшая когда-то моим другом, но слишком зазнавшаяся! Я хочу, самое малое, уничтожить тебя, собака!"

Фафхрд прочел обращение и первую фразу с огромным облегчением и радостью. Следующие две фразы заставили его удивленно нахмуриться. А когда он добрался до постскриптума, его лицо исказилось, на нем появилось выражение ужаса и страдания. Он поспешно просмотрел письмо еще раз, вглядываясь в начертание букв и слов. Они, безусловно, были написаны Мышеловом, но постскриптум чуть более небрежно, как бы второпях. Обрывок какой-то мысли промелькнул в голове у Фафхрда, но он тут же его отбросил. Скомкав пергамент, он засунул его в карман.

Он сказал самому себе низким, ровным голосом, как говорят люди, погруженные в кошмар:

– Я не могу в это поверить, но не могу и пренебречь этим. Я знаю, когда Мышелов шутит и когда говорит всерьез. Должно быть, в этих приполярных морях бродит мгновенно поражающее безумие, возможно, выпущенное тем магом, которого упомянула Афрейт… Ледяной Чародей… Кхахкт. И еще.., и еще я должен подготовить «Морской Ястреб» к настоящей войне, в какой бы момент она меня ни застигла. Мужчина должен быть готов к любым событиям, и неважно, насколько они обжигают и терзают его сердце…

Он бросил на запад последний взгляд. Фронт шедшего с юго-запада шторма уже приблизился, гоня перед собой ледяные кристаллы. Он отрезал сектор круглого белого туманного моря, оставив на смену обнаженный черный океан. И оттуда сочился белый свет, застававший Фафхрда пробормотать: «Ледяное мерцание…»

Потом куда ближе, едва ли на расстоянии десяти полетов стрелы, еще в тумане, но уже поблизости от расчищенного ветром пространства, вспыхнул и погас красноватый огонь.

Фафхрд быстро нырнул в туман и начал, перебирая руками, быстро спускаться вниз, его ноги почти не касались медных колец.

Существо внутри шарообразной пустоты, обернутой темной картой, прекратило метаться, застыло в неподвижности, отвернувшись от окруженного водой солнечного диска на экваторе, и принялось начитывать голосом, напоминающим треск трущихся друг о друга льдин:

– Услышьте, атомы-малютки, что бурлят в морях морозных… Услышьте, духи холодов, и ответьте: «Я готов»… Отыщите-ка суда, что плывут туда-сюда, и заставьте двух героев биться до смерти на море. Ледяной поток крадется, в ледяной вливаясь ад, а мингольские отряды храмы рушить норовят. Если двое разгадают хитрость замыслов моих, вы, невидимые духи, сами уничтожайте их! Вы крушите их суда, вы дробите их тела, плоть их в клочья разнесите, подвиг этот совершите! А закончив дело тьмы – погасите солнце вы!