Мечи против колдовства - Лейбер Фриц Ройтер. Страница 40

Фафхрд был вынужден признать, что голый Хасьярл был каким-то более целостным – уродливым повсюду – злой дух, рождающийся из горячего источника. И хотя его гротескный по-детски розовый торс и разной длины руки дергались и извивались в припадке бешенства, порожденного страхом, все же в нем было какое-никакое достоинство.

Он рычал:

– Говорите, вы все, есть ли какая-нибудь предосторожность, о которой я забыл, правило, которое я упустил из виду, крысиная нора, которую я проглядел к через которую может пробраться Гваэй? О, почему именно в эту ночь, когда демоны подстерегают меня и я должен держать в уме тысячу вещей и одеться для похорон моего отца, именно в эту ночь меня должны обслуживать одни кретины? Вы, что, все оглохли и онемели? Где этот великий воитель, которому следовало бы защищать меня сейчас? Где мои алые колечки? Меньше намыливай здесь, ты…. возьми это! Ты, Эссем, хорошо ли нас охраняют сверху? Я не доверяю Флиндаху. Иссим, достаточно ли у нас стражников внизу? Гваэй – это змея, которая может нанести удар сквозь любую щель. О Темные Боги, защитите меня! Иди в казарму, Иссим, возьми еще людей и усиль наши патрули внизу – и раз уж ты пойдешь туда, я сейчас припомнил, прикажи, чтобы они продолжали пытать Фриску. Вырвите у нее правду! Она участвует в заговоре Гваэя против меня – сегодняшняя ночь меня в этом убедила. Гваэй знал, что смерть моего отца неизбежна, и разработал планы вторжения много недель назад. Все вы здесь можете быть шпионами у него на жалованье! О, где же мой воитель? И где мои алые колечки?!!

Фафхрд, который придвигался вперед, ускорил шаги при упоминании о Фриске. Простые расспросы в камере пыток обнаружат ее побег и его участие в нем. Он должен как-то отвлечь Хасьярла. Поэтому он остановился почти перед лицом розового, мокрого принца, от которого шел пар, и смело сказал:

– Твой воитель здесь, владыка. И он советует тебе не вялую оборону, а быстрый удар по Гваэю! Без сомнения, твой мощный ум уже разработал множество хитроумных планов атаки. Порази врага, как громом!

Фафхрду едва удалось договорить свою речь убедительно и не позволить своему голосу замолкнуть, потому что его внимание полностью поглотила проделываемая в это время странная операция. Кока Хасьярл стоял неподвижно, скрючившись и вывернув набок голову, раб-банщик с лицом пепельного цвета оттянул левое верхнее веко принца за ресницы и вставил в проделанную в нем дырочку крошечное алое колесико или колечко с двумя выступами вдоль ребра; по размеру оно было не больше зерна чечевицы. Колечко было насажена на конец прутика из слоновой кости, тонкого, как соломинка, а все действия раба выполнялись с таким напряженным вниманием, с каким человек берет яд у гремучей змеи, – если можно вообразить себе такое мероприятие чисто в целях сравнения.

Однако эта операция была быстро завершена – и с правым глазом тоже – и, по-видимому, к полному удовлетворению Хасьярла, поскольку он не ударил раба мокрым и покрытым мыльной пеной хлыстом, который все еще свисал с запястья, и поскольку, когда Хасьярл выпрямился, он широко ухмылялся Фафхрду.

– Твой совет хорош, воитель, – закричал он. – Все эти идиоты могут только трястись от страха. У меня действительно есть давно подготовленный план удара, который я испытаю сейчас; план, который не нарушит похоронных обрядов. Эссем, возьми рабов и принеси пыль – ты знаешь, что именно я имею в виду – и жди меня у вентиляторов. Девушки, смойте эту мыльную пену теплой водой. Мальчик, подай мне туфли и мой купальный халат! Те остальные одежды могут подождать. Следуй за мной, Фафхрд!

Но в эту минуту его взгляд за алыми колечками вспыхнул, остановившись на двадцати четырех бородатых, укрытых под капюшонами волшебниках, боязливо стоящих возле своих кресел.

– Немедленно возвращайтесь к своим чарам, вы, невежды! – взревел Хасьярл. – Я не говорил вам, что вы можете остановиться, пока я моюсь! Возвращайтесь к своим чарам и нашлите все ваши болезни на Гваэя – черную, красную, зеленую чуму, капель из носа и кровавое гниение – или я спалю ваши бороды до самых ресниц вместо вступления к еще более страшным галкам! Торопись, Эссем! Идем, Фафхрд!

Серый Мышелов в эту минуту возвращался вместе с Ививис из своего чулана, когда Гваэй, в туфлях с бархатными подошвами и сопровождаемый босыми рабами, вышел навстречу им из-за угла в темном коридоре так быстро, что скрыться от него уже не было времени.

Молодой властитель Нижних Уровней казался неестественно спокойным и владеющим собой, однако создавалось впечатление, что под этим спокойствием не было ничего, кроме трепещущего возбуждения и мелькающих, как стрелы, мыслей – впечатление такое сильное, что Мышелов едва ли удивился бы, если бы вокруг Гваэя засияла аура Голубой Стихии Молний. И действительно, Мышелов почувствовал, что его кожу начинает жечь и покалывать, словно именно такое воздействие незримо исходило от хозяина.

Гваэй метнул быстрый изучающий взгляд на Мышелова и красивую рабыню, проговорив торопливым, веселым, подрагивающим голосом:

– Ну, Мышелов, я вижу, что ты успел заблаговременно попробовать свою награду. Ах, юность, и сумрачные закоулки, и служащие подушкой мечты, и любовные встречи – что еще может придать жизни позолоту или сделать ее дешевле оплывшей и закопченной свечки? Девушка показала тебе свое искусство? Прекрасно! Ививис, дорогая, я должен вознаградить твое рвение. Я подарил Дивис ожерелье – может, ты тоже хочешь такое? Или у меня есть брошь в форме скорпиона, с рубиновыми глазами….

Мышелов почувствовал, как лежащая в его руке рука девушки затрепетала и похолодела, и быстро перебил:

– Мой демон говорит со мной, владыка Гваэй, и, по его словам, это та ночь, когда Судьба ходит по земле.

Гваэй рассмеялся.

– Твой демон подслушивал, спрятавшись за ковром. Он услышал разговоры о быстрой кончине моего отца.

Пока он говорил, на конце его носа, между ноздрями, образовалась капля. Мышелов зачарованно смотрел, как она растет. Гваэй хотел было поднять руку и стереть ее тыльной стороной ладони, но вместо этого стряхнул ее, дернув головой. В течение какого-то мгновения он хмурился, потом снова рассмеялся.

– Да, Судьба ступила сегодня на Главную Башню Квармалла! – сказал он, но только теперь его быстрый веселый голос был чуть хрипловатым.

– Мой демон шепчет мне еще, что этой ночью опасные силы бродят вокруг, – продолжил Мышелов.

– Ага, братская любовь и все такое прочее, – саркастически заметил в ответ Гваэй, но теперь его голос был похож на карканье, выражение крайнего удивления расширило его глаза. Он вздрогнул, как от холода, и из его носа посыпались капли. Три волоска вылетело из его шевелюры и упало ему на глаза. Его рабы отпрянули от него.

– Мой демон предупреждает меня, что нам лучше побыстрее использовать против этих сил мое Великое Заклинание, – продолжал Мышелов, возвращаясь, как обычно, в мыслях к неиспытанным рунам Шильбы. – Оно уничтожает только волшебников Второго Ранга и ниже. Твои, поскольку они все Первого Ранга, останутся невредимыми. Но волшебники Хасьярла погибнут.

Гваэй открыл рот, чтобы ответить, но из его горла вылетели не слова, а лишь кошмарный воющий стон, словно у немого. Нездоровый румянец ярко выступил на, его скулах, и Мышелову казалось теперь, что по правой стороне подбородка принца расползается красноватое пятно, в то время как на левой формируются черные прыщи. В воздухе разлилась ужасающая вонь. Гваэй пошатнулся, и его глаза наполнились зеленоватым гноем. Он поднял к ним руку, тыльная сторона которой была покрыта желтоватой коркой с красными трещинами. Рабы бросились бежать.

– Чары, насланные Хасьярлом! – прошипел Мышелов. – Волшебники Гваэя все еще спят! Я разбужу их! Поддержи его, Ививис!

И, повернувшись, он со скоростью ветра понесся по коридору и вверх по пандусу, пока не добежал до Зала Волшебства. Войдя туда, он начал хлопать в ладони и резко свистеть сквозь зубы, потому что двенадцать тощих магов в набедренных повязках и правда все еще лежали, свернувшись клубочком в своих широких креслах с высокой спинкой, и храпели. Мышелов подскочил по очереди к каждому магу, выпрямляя и тряся их отнюдь не нежными руками и крича им прямо в уши: