Крестраж # 1 (СИ) - "Рейдер". Страница 28

С учётом того, что я уже знал школьную программу, придётся на уроках изучать что-то дополнительное и мне неизвестное из бездонной библиотеки Хогвартса. Её за всю жизнь сложно будет досконально изучить или прочитать все книги, в ней находящиеся. К тому же, каждый год выходят какие-то новинки или переработки с оптимизацией и модернизацией старых способов колдовства, зельеварения или чар. Периодику тоже стоит полистать. Я бы взял ещё и ритуалистику и основы артефакторики, но они сейчас изучаются факультативно у профессоров Синистры и Вектор соответственно. Спустя полвека эти предметы почему-то упразднили и размазали ознакомительные элементы из них по разным дисциплинам, что не давало даже понимания сути этих замечательных направлений магии.

***

— Ну как так можно? Мы же изучили чары облегчения веса в этом году! Могла бы сама зачаровать свой сейф!

— Это не сейф!

— Да? А судя по весу, это не сундук с вещами девушки, а банковское хранилище с золотыми слитками.

— Там мои книги, которые я взяла почитать на лето!

— Ты ограбила мадам Пинс? Как ты могла! Нет, лучше скажи, как ты умудрилась вместить половину библиотеки Хогвартса в такой малый объём? Тут не отмажешься наложенным расширением пространства.

— Не стони, Гарри! Вон тележка свободная.

Так переругиваясь, мы продвигались сквозь толпу волшебников, встречающих своих чад с учёбы. На нас никто не обращал внимания и мы свободно прошли даже мимо Молли Уизли, которая меня не узнала, а на Гермиону, так и вообще не обратила внимания. Оказывается, быть похожим на человека, а не на узника Азкабана — прекрасная маскировка. Благополучно загрузив багаж, мы беспрепятственно прошли через барьер.

— Мама! Папа! — радостно прокричала, Гермиона и подбежала к молодой паре, стоящей около парковки.

Я вздохнул и покатил вслед за ней багажную тележку. Ну что сказать о родителях Гермионы? Довольно высокий, с армейской выправкой, мужчина лет тридцати пяти, правильное лицо с волевым, квадратным подбородком и внимательным взглядом карих глаз, короткая прическа, один в один с цветом волос Гермионы. И женщина, очень молодая, на мой взгляд, и очень симпатичная, которой и тридцати не дашь. Стройная и грациозная, я бы сказал, женственная, с отличной фигурой и с чертами лица повзрослевшей Гермионы, только глаза и волосы намного темнее. Сразу понятно, что дочку в роддоме не подменили и кто есть настоящие родители. Пока они радостно обнимались с восторжеными и стандартными в таких случаях возгласами о том, как их ребёнок вырос, повзрослел и исхудал, я начал сгружать рядом с машиной, около которой стояли Грейнджеры, багаж Гермионы. Неплохо живут предки у моей однокурсницы, Ягуар XJ40, если не ошибаюсь, тёмно-синий седан представительского класса. В будущем довольно редкая и дорогая игрушка.

— Мама, папа, это Гарри, я писала о нём, мы учимся вместе на одном курсе, — затараторила Гермиона.

— Мистер Грейнджер, миссис Грейнджер, — я вежливо кивнул и представился. — Гарри Джеймс Поттер, однокурсник и, надеюсь, друг вашей замечательной дочери.

— Очень приятно, Гарри, я Эмма, это Дэниел, — улыбаясь так, что у меня аж дух захватило, ответила мама Гермионы. — Вот видишь? — она повернулась к дочери. — Гарри считает тебя замечательной, а ты мне писала, что…

— Мама!!!

Я испугался, что сейчас Гермиону удар хватит, настолько у неё лицо пунцовое стало. Прикинувшись ничего не понимающим валенком, я повернулся к ухмыляющемуся отцу семейства и сказал, чтобы перевести тему:

— Сэр, аккуратней с багажом, сундук сейчас легкий, но инерция и масса никуда не делись. Будет обидно, если вы повредите такой замечательный автомобиль, — я махнул рукой в сторону машины Грейнджеров и краем глаза заметил жирную тушу дяди Вернона, вылезающую из зеленого универсала.

— М-м-м спасибо, учту, — коротко, по-военному кивнув, ответил мне отец Гермионы.

— К сожалению, мне пора, мои родственники не любят ждать и не отличаются терпением, — я мотнул подбородком в сторону моржеобразного гуманоида, — Было очень приятно познакомиться, мистер Грейджер, миссис Грейнджер. Пока, Гермиона, — я помахал рукой, грустной девушке.— Я тебе напишу, как устроюсь.

— До встречи, Гарри, — она улыбнулась мне, блеснув идеальной, как на рекламном плакате, улыбкой.

***

Я приближался к своему дяде и во мне поднималась волна бешенства и ненависти. Еще никого в жизни… в обоих жизнях я не хотел так убить, как эту жирную свинью. Ханешь не смог восстановить мою память после обливейтов, да и никакой из легилиментов не сможет восстановить чужую память, только окклюменция поможет вспомнить, да и то не всегда корректно или достаточно подробно. Мои стертые воспоминания были похожи на сны, которые вроде как помнишь точно, но не можешь рассказать подробные детали. Такие воспоминания не достать для чтения в думосборе, как и любой сон, они слишком зыбкие и неточные.

Пять лет и дядя пинает моё хрупкое тело и я слышу как хрустят мои рёбра, а изо рта течёт чёрная кровь, семь лет и этот садист по-очереди ломает мне пальцы, даже не знаю, за что, десять лет и мне ломают дверцей машины обе руки. Пару раз меня избивала до полусмерти шайка Дадли. И это далеко не всё, двенадцать раз я сбегал в никуда и меня очень быстро находили и возвращали назад. Слёзы и мольбы не помогали. Два человека в красных мантиях авроров, всегда молчаливые и равнодушные, появлялись через полчаса после того, как я убегал. И теперь одного из них я знаю. «Мне нужно будет очень подробно побеседовать с вами, аврор Долиш». И всегда, всегда в конце — голубые глаза поверх очков половинок, смотрящие в мои с интересом энтомолога, после чего наступает темнота.

— Садись в машину, мальчишка, — процедил этот бурдюк, — Где твой багаж?

Я молча открыл заднюю дверь машины и поставил свой сундук на заднее сидение и сел рядом с ним. Для Дурсля, как я и рассчитывал, мой багаж был невидим и неинтересен, даже если бы я начал при нём копошиться в раскрытом сундуке, он на это не обратит внимания. Я машинально погладил левой рукой надетый кастет.

— Где твои очки, урод? — с презрительной харей обернулся ко мне Дурсль.

Хорошенько размахнувшись и подав ману на кастет, я от души врезал по толстой морде и продолжал бить содрогающегося от каждого удара в конвульсиях, как студень, Вернона, мать его, Дурсля. Всё так же молча и методично я вбивал металлическую болванку в жирную и начавшую кровоточить морду ненавистного животного, пока гадостно не завоняло фекалиями и эта мерзкая вонь меня не отрезвила. Бить этот навозный мешок мне не расхотелось, но чувство омерзения взяло верх. Замечательно себя показало зачарование на жалящие чары, практически мини «релашио» при моём потоке маны получилось.

— Заводите машину, дядя, и мы поедем домой, — не своим, неестественно спокойным голосом сказал я.

— Т-тебе с-зап-пре-щено к-кол-д-довать на к-каникулах, — с белыми от шока глазами и заикаясь, проблеял всё ещё трясущийся толстяк.

— Я не доставал палочку и не колдовал, а каникулы начинаются только завтра, дядя Вернон. — тихо сказал я, смотря в его глаза и мысленно просто вдалбливая в его разум обещание дальнейших неприятностей. Смертельно для него опасных неприятностей.

Дрожащий и опасливо поглядывающий разбитой мордой в зеркало заднего вида Вернон Дурсль завел двигатель и начал выезжать с парковки.

— Нам всем нужно будет обсудить очень много вопросов, мистер Дурсль.

Глава 14 Дом, милый дом

Валить нужно отсюда, как можно быстрее валить. Дождусь Блэка, посмотрю, что к чему, и всё равно уйду, с ним или без него, ещё нужно будет посмотреть, но в любом случае я здесь не останусь. С такими моральными уродами мне не просто не по пути, мне хочется их закопать живьём.

Было очень трудно держать взглядом с помощью легилименции сразу два объекта, и не потому, что это какой-то сложный приём, а потому что всё дело во мне, в моём эмоциональном состоянии. Сложно сдерживать себя и говорить спокойным, ровным голосом при бурлящем внутри желании убивать, появившемся после того, как я не сдерживаясь и грубо вломился в сознание сидящих напротив меня Дурслей. С палочкой вышло бы намного легче и эффективней, но как всегда, обстоятельства играют против меня. Неимоверно чесались руки при помощи магии раз и навсегда решить эту проблему, но тогда придется скрываться всю оставшуюся жизнь, что только добавит мне ещё больше головной боли помимо уже имеющихся трудностей. И ведь даже закладок каких не поставишь для облегчения своего существования — для таких манипуляций нужен магический концентратор и заклинание соответствующее. Где-то в округе есть следящий министерский артефакт для присмотра за незаконным колдовством, может, даже модернизированный или настроенный не только на мою ауру стандартный. Мелкая тварь Добби уже подкузьмил мне с заклинанием левитации прошлым летом и первым из трех официальных предупреждений, поэтому нужно быть крайне осторожным и не колдовать в доме или вблизи него. Три предупреждения — и добро пожаловать на суд, где будут гарантированные для меня неприятности, так как шишку там держит козлобород и его прихлебатели. Ни за что не поверю, что как было описано в книгах, он начнёт теперь меня защищать. Мутная история с пророчеством и такие же мутные планы Дамблдора по отношению ко мне и Ханешь со своим ритуалом, попортившим всё это, наверняка поменяли весь расклад — и что теперь придумает директор, я не могу спрогнозировать. С учётом того, как я жил до сих пор, то ничего хорошего у меня не предвидится и в будущем.