Дневник. Начало (СИ) - "shellina". Страница 23

А еще я приготовил зелье, как там его... антиликантропное. Очень трудоемкий процесс, кстати. Я его запарывал четыре раза, только на пятый получилось совпадение по всем описанным в тетради характеристикам.

Да, в лаборатории Фолтов не искали легких путей, это факт: как–то его упростить, что я проделывал регулярно с остальными зельями, я не смог бы при всем своем желании — мне элементарно не хватает знаний.

Около месяца я мучился, не зная, как поступить с этой тетрадью. Изучил ее вдоль и поперек, а вот что делать дальше просто не знал. Сегодня же я принял, наконец, решение. Тетрадь должна быть уничтожена. Для сего действа я выбрал одну из полян Запретного Леса. Горела тетрадь неохотно, очень плохо горела, если быть откровенным. Пришлось магией помогать. В последних отблесках догорающего костра, я вытащил из кармана флакон с зельем, посмотрел сквозь него на исчезающее наследие предков. Мне нужно его испытать. И я даже знаю на ком. Люпин, Люпин, в том, что ты — оборотень, я практически уверен. В следующее полнолуние необходимо это проверить, заодно и действие зелья опробую. Хоть в чем-то ты будешь полезен! Ничего личного, Люпин. Хотя... ты никогда мне не нравился».

— Эйлин, твой сын просто вандал! Как он мог вот так запросто уничтожить столь уникальную вещь?! — от лица Дамблдора можно было прикуривать, так оно горело от праведного гнева.

— Альбус, а тебя что сейчас больше возмущает: то, что уничтожена тетрадь, или то, что ты всю жизнь верил в существование Даров Смерти, а тут такие подробности...

— Мда, — глубокомысленно произнесла, сидевшая рядом с Гарри Поттером, Гермиона Грейнджер, — подозреваю, что когда мы лихорадочно искали Дары Смерти по всей стране, профессор очень веселился за наш счет.

Перси вздохнув, продолжил читать, подозревая, что до ночи еще далеко, а раньше ему все равно не закончить.

====== Глава 19 “Визжащая Хижина” ======

«1 декабря 1974 года.

Так. Руки у меня трястись перестали, и кроме матов в моей речи стали появляться приличные слова — значит, можно записать то, что произошло в минувшее полнолуние.

После уничтожения тетради темного мага я решил не откладывать испытание зелья. Проходя однажды мимо гриффиндорцев, я краем уха услышал о проходе в Визжащую Хижину, расположенную под Гремучей Ивой. Блек, а это был именно он, разговаривал с Петигрю таким громким шепотом и так выразительно кося глаза в мою сторону, что нужно быть совсем дебилом, чтобы не понять — он очень хочет, чтобы я наведался туда. И желательно — в полнолуние. Нет, я все понимаю, но Блек же не в курсе, что я темный. Он что, убийство планирует? За такое, вообще–то, заточение в Азкабан полагается. Я даже уточнил потом в сборнике законов – 13 лет дают за такую шалость. Мародеры совсем распоясались. И ладно меня не жалко, а Люпина-то за что он так подставляет, вроде бы они друзья? А то, что оборотень может мне навредить и за это его просто казнят, не учитывается? М-да, мозги в Блековской голове не просто не ночуют, они хоть иногда в гости заглядывают? Что ж, пусть это будет на его совести, если, конечно, она у него есть. Меня же больше интересовало то, что Люпина в полнолуние прячут именно в Хижине.

А крестный мой тот еще шутник. Молодец, слов нет. Интересно, он задумывался хоть иногда над тем фактом, что Люпин, вообще–то, растет и скоро двери Хижины не смогут удержать взрослого оборотня. Или он думает, не в Хогвартсе обретается – и ладно, а жители Хогсмита очень уж скучно живут, пусть хоть присутствие темной твари их развеселит.

Апробация моего зелья, точнее, не моего, но изобретенного в лаборатории моих предков, становится просто необходимой. Я бы даже сказал — жизненно необходимой. Вот только под Ивой я не полезу, даже не надейся, Блек. Зачем мне грязь в каком-то лазе собирать, если из Хогвартса есть вполне приличный проход в эту самую Хижину. Вообще, замок изрыт разными ходами, просто до неприличия. Только я больше 15 уже знаю, а сколько их на самом деле не знает даже Салазар. Да, я у него как-то интересовался. На что был послан... в личную библиотеку Учителя, находившуюся за его статуей. Там мне было поручено порыться в секретере и вытащить несколько карт замка. Забавные такие карты. Они показывали расположение комнат и находящихся в них людей, как говорится, в режиме реального времени. Учитель объяснил, что подобные карты были разработаны еще при нем, в помощь преподавателям, чтобы они могли местонахождение учеников отслеживать. Потом же, после изобретения особых сигнальных чар, которые завязаны на деканов факультетов, надобность в них исчезла, и Салазар просто припрятал оставшиеся образцы. Я взял себе одну из них, только вот куда-то она исчезла, буквально через неделю. Но так как еще осталось с десяток таких карт, то я сильно не переживал по этому поводу.

Хм. Ладно, вернемся к полнолунию, которое выпало на 29 ноября. Дождавшись ночи, я отправился в Хижину. Еще на подходе к ней я услышал громкий вой, переходящий в визг. Поняв, что немного не рассчитал со временем и трансформация, видимо, уже началась, я поднажал. Во время трансформации оборотни наиболее уязвимы. Меняющийся скелет, мышцы — все это сопровождается невыносимой болью. Убить оборотня в это время может и ребенок, просто пнуть по изменяющемуся позвоночнику — и все. Хрупкие в этот момент кости не выдержат и кто–то, возможно, уронит скупую слезу над могилкой темной твари, считающейся одной из самых опасных в магическом мире. Я же не собираюсь убивать его. Мне нужно просто напоить его зельем. И трансформация для этого подойдет идеально. Я успел. Видимо изменения начались недавно. Я просто стоял и смотрел, как меняются очертания тела, прорывается шерсть, выворачивается хребет и постепенно место человека занимает зверь. Мне нужно было поймать момент. Еще немного, еще чуть–чуть. Все пора. Я зажал в руке флакон и стал медленно приближаться к катающемуся по полу существу. Уже зверю. В его глазах не осталось ничего человеческого, но он все еще был уязвим. Я подкрался почти вплотную и оставалось только вылить содержимое флакона в раскрытую пасть, как вдруг... Вот с этого момента мне трудно переключиться с обсценной лексики на нормальную, но я попробую.

Меня откинуло от оборотня к стене. Ударился я довольно сильно, даже на несколько мгновений потерял ориентацию. Этих секунд хватило оборотню, чтобы полностью прийти в себя. С утробным рыком он прыгнул на меня и даже умудрился вцепиться в рукав мантии, за что и получил кулаком в лоб. Так, как там было написано в тетради? Поймать взгляд и ворваться в разум волка с элегантностью тарана. Подобная методика довольно болезненная не только для него, но и для меня. А по-другому нельзя. Волк должен понять кто тут главный. Я все–таки Фолт, а Фолты считались полноправными хозяевами данных зверушек. Или поводырями, как нас обозвал неизвестный мне темный ученый. Волк отпрянул в сторону и заскулил, пытаясь вырваться из–под контроля. И ему это удалось! Потому что меня опять опрокинули на пол. Наконец–то, я разглядел кто этот... олень! То, что это какой–то анимаг, не вызывало сомнений. Я с трудом поднялся на ноги. Пока что досталось мне больше от моего нежданного спасителя, чем от оборотня. Эксперимент был загублен. Связь поводыря с оборотнем тоже сорвалась. Я в такой ярости не был уже давно, точнее — я никогда не был в такой ярости. Набрав в легкие побольше воздуха, я уже хотел обложить проклятиями, чередующимися с длинными матерными ругательствами и злополучного оборотня и этого... оленя, но... Меня опять уронили, теперь я ударился, причем довольно сильно, об массивный стол, стоящий почему-то посередине комнаты. Полежав недолго под столом, отдохнув как бы, я понял, что живым мне отсюда не выйти, причем оборотень к моей кончине не будет иметь никакого отношения. Уже не поднимаясь на ноги, я быстро пополз к открытой двери. Анимаг, тем временем, зажимал в углу волка. Спустившись по лестнице вниз, я потопал в первый попавшийся открытый проход. Туннель был длинным, узким, грязным, а на выходе меня ждал сюрприз в виде пенделя, отвешенного мне одной из веток Дракучей Ивы. Летел я долго, приземлился неудачно и снова (в который раз за сегодняшнюю ночь!) отрубился. Пришел я в себя от того, что кто-то довольно бесцеремонно ощупывал мое тело, при этом крича почти в истерике: