Мистер Фермер. Война бессмертных! (СИ) - "Focsker". Страница 35

Легион выступил той же ночью. Танго смерти, безжалостность и жестокость, с которой мои воины под его началом устроили за стенами бойню, вызвало восторг у Облачко. Как и предполагалось ранее, темные силы ждали именно такого нашего решения. Отряд, выступивший навстречу Легиону, насчитывал более двух сотен существ, в числе которых был даже Личь с парой скорпионов. В ту ночь жестокость живых, их отчаянное сопротивление вышло на такой уровень, что один из Слуг, существ, частично состоящих из мрака, внезапно обрёл сознание, буквально влюбился в воительницу, частично имевшую в жилах своих кровь Волколаков.

В поле зрения Легиона, во время тяжелого боя, развернулась настоящая драма. Когда семеро из двадцати оказались израненными, без сил павшими на песок, внезапно, грудью своей защищая товарищей, на острое жало скорпиона кинулась вечно прятавшая лицо под тряпичной маской воительница. Полутораметровый меч её столкнулся с пятиметровым, длинным, тяжёлым хвостом. Отбить его женщина не смогла бы, да и не пыталась, лишь направила в сторону. Жало ударило по её шлему, пройдя вдоль виска, срезая прикрывавший изуродованное лицо маску. Миру открылось пожранное в далёком прошлом огнём лицо. С гнойниками возле отвалившегося носа, отсутствующей нижней и верхней губой. На красном, зарубцевавшемся лице виднелись ярко-голубые глаза, черные провалы ноздрей, да белые зубы. Именно в такую живую женщину, что с виду страшнее мертвеца, влюбился Слуга. Ослушавшись команды не вмешиваться, из тени Легиона кинулся на помощь, после чего, вместе с мечницей, расправился сразу с тринадцатью покойниками, скорпионом и тем, кто был его хозяином. Хворая мечница обладала огромным запасом исцеляющих зелий. Ими она восстановила раненого целителя, затем и товарищей, после чего группа продолжила путь вперёд. Из доклада Облачко я узнаю, что девушка и слуга на протяжении всего пути соревновались, кто и в какое время убьёт больше моих врагов. Под прикрытием мага группы и надзором Легиона, они грохнули Лича, заставили врага подумать об «элите империи», выдвинутой на помощь отстающим. Отряд «связи» добрался к нашим соседям с двумя убитыми, тела коих сохранили для реинкарнации. Облачко говорила о слуге Четырёхрукого с восторгом. Мечница приняла того за сошедшего с небес ангела-хранителя, а Слуга, воспротивившийся приказу возвращаться в тень Легиона, рискуя жизнью, остался с воительницей. Когда девушка без сил отключилась, он подхватил её, став для той опорой, носильщиком, подушкой, периной и одеялом. Темная душа укрыл своим бесформенным телом женщину. То была история истинной любви. От которой нас с Облачком прервала очередная атака на крепость. Естественно — безуспешная.

На четвертый день, однообразность и слабеющие давление подчинившейся тьме стихии стали слабеть. Грозовые, черные тучи разорвал тусклый свет пронзившего небеса клинка. Зуриэль сказала — пора двигаться дальше. Тёмное заклинание, пробитое ангелом, стало рушиться. Ускоряя этот процесс, разгоняя тучи, в дело вступают Ветерок с Зарёй. Холод отступил пред согревающем пламенем, а ветра без жалости разорвали тучи. Смерть и Чума обрушили на нас сильное заклятие, это им не помогло. Без моего участия, атака врага отражена играючи, и силы Империи Матвеем продолжили свой победоносный путь на запад.

Через пустоши червей, через скалы блуждающих, гигантских скорпионов, через кладбища-ловушки, с погребенными под ними толпами живых мертвецов. Воины империи, благодаря моим знаниям, взятым из фильмов ужасов, проверенным на мертвецах, знали против кого идут, кого и куда бить, как добивать и убивать. Уверенным шагом, по трапе, окропленной кровью и магией нашего врага, мы почти что беспрепятственно шли к нашей всеобщей победе, достижению, за которым маячил желанный мир. Никто и ничто не могло нас остановить, все козни врага становились пылью при малейшем соприкосновении с нашими силами.

Разрозненный, прогнивший мир объединился, склонился перед моей силой. Даже самые страшные раны мы исцеляли. Рядом со мной уродство переставало таковым быть, а то темное, что все называли темным, меняло цвет, принимая всё более и более неоднозначные краски. Единая страна, единая вера, единый правитель. В грядущей битве, попытку Смерти замедлить наше продвижения, мы раздавили, как человек подошвой сапога душит обездвиженного отравой таракана. Последняя преграда пред Абу-Хайра пала подобно карточному домику, и мы, живые, и те, кто уже не подвластен Кузни и Смерти, встали на последнем рубеже. Там, где жизнь граничила со смертью. Где небо десятилетиями не видело света, а воздух пропитался смрадом протухшей плоти, яда и смерти. Широким фронтом, развернутой армией, обнажив клинки, мы подходили к одному из некогда самых прекрасных, знаменитых городов материка. Величественный город. Даже в руинах, даже с предвзятостью к уровню местных наук, к тому времени, сколько Абу-Хайра стоит без развития и ремонта, сложно описать каких усилий стоило местным построить нечто на столько великое и прекрасное. Стены города даже после двух тысяч лет выглядели существенной преградой, над которой, словно старшая сестра глядящая за младшим братом, нависала черная, гигантская башня. Высокая настолько, что вершина той уходила далеко за темные облака, куда-то ввысь, в мир, который местные по незнанию называли Божественным. Некогда сама Аорра восседала на одном из этажей этой цитадели знаний, темных наук и кладезя непроверенных магических теорем. Тогда и мир был спокойнее, и солнце ярче, и трава зеленей. Теперь же темная башня олицетворяла финальную ступень порока, непокорность чуждых кузне Богов. Все идеи империи, призывы к миру и гармонии здесь сталкивались с темными призывами к уничтожению, убийствам, сотворению зла во имя зла. Темная башня, чей шпиль возвышался над грозовыми, магическими тучами, глядела на меня, звала, обещая нечто невероятное. Некое чувство говорило о нахождении там, за стенами разума, чего-то настолько необычного, что встреча с этим грозила перевернуть исход всего и вся. Вещь это или существо, я не мог понять, но зато отчётливо ощущал ту величественную ауру, силу, в корне отличающуюся от любой из ранее мной в этом мире увиденных. Смерть и Чума имели козырь, нечто настолько мощное, что сами боялись использовать это, иного объяснения, почему мы не столкнулись с «этим» ранее, я подобрать не мог.

Отринув страх, чувствуя за спиной своей войско всей империи, выхожу вперёд, гляжу на ту несметную рать, стоящую между нами и Абу-Хайра. Я больше не тот Матвейка, я не боюсь, не могу бояться, ведь на меня смотрят те, кто для меня сейчас дороже всего. Я больше не человек. Я — творец. Я — созидатель. Я — бог, и поступлю так, как положено именно богу.

Почва выровнялась под ногами моих солдат. Песчаные барханы, вместе со спрятанными в них магическими ловушками, существами, перемешиваясь, прессуясь, брызгая во все стороны гнилой кровью и мясным фаршем, становятся идеально ровной, утрамбованной поверхностью. Чуть продвинувшись вперёд, держа широкий развернутый строй, армия вновь останавливается. Один за одним, начинают появляться аэрадромы, и ещё дальше, большой, высокий и могучий форт, наш будущий госпиталь. Мне нужна всего неделя, весь Абу-Хайра попадёт в кольцо, плотно застроенное крепостями, рвами и насыпными стенами, по которым мы войдём в город, как к себе домой. Я могу это сделать и сделаю! — именно об этом буквально верещала избранная мною тактика. Потому враг, уже успевший узнать о качестве нашего снабжения, о прочности стен и силе воинов из оборонявших, сделал то, что я от него и ждал.

Орды мертвецов, облезлых скелетов, защищённых проклятой магией, в полумраке беснующихся небес, кинулись в нашу сторону. Десятки тысяч скелетов, спотыкаясь, падая, поднимаясь, бегом бежали в сторону моих существ, слуг, что в десятки раз сильнее обычного мертвеца. Покойники, клацая зубами, грозились разбиться об Авангард и… я ждал именно этого. Расползшаяся по песчаной равнине, моя магия начинает опутывать ноги скелетов, замедляя, а после, приступая к тому, что я бы никогда не сделал в экспериментах над живыми. Магия моя, распространившаяся по области, охватила проклятые тела мертвого войска. Смятение в рядах нежити, замедление, терзания и метания из стороны в сторону, говорили о постепенном перехвате контроля над ордой. Кто-то из покойников оцепенел, кто-то, потеряв цель атаки, бросился на такого же мертвеца, но большинство подчинились мне, обернулись, став той самой частью авангарда, на появление которой я так рассчитывал.