Ночь волка - Лейбер Фриц Ройтер. Страница 49

Алиса посмотрела на него так, как будто он совсем чокнулся, но, пока она его разглядывала, ее щипцы и вторая рука в рукавице сделали то, о чем он просил.

Папаша взял тряпицу и протер ею кожу на ягодице больной женщины, а затем прижал к этому месту кубик и нажал на кнопку

— Это подкожная инъекция, люди, — пояснил он

Он отнял кубик, на его месте остался след, подтверждающий сказанное.

— Надеюсь, мы добрались до нее вовремя, — заметил он. — Чума — это серьезно. Теперь, думаю, нам ничего не остается делать, как ждать, может, довольно долго

Я был потрясен до потери сознания.

— Папаша, старый ты пещерный детектив! — взорвался я. — Когда же у тебя возникла эта догадка о лечебных свойствах «ручных гранат»?

Не надо только думать, что я испытывал что-то вроде веселья, моя реакция была, скорей, истеричной Папаша чуть подался назад, а потом ухмыльнулся

— У меня была пара путеводных ниточек, о которых вы с Алисой понятия не имели, — признался он — Я знал, что тут замешана очень больная женщина, а кроме того, имел сведения о лос-аламосской горячке, о которой вам рассказы вал. У них там с ней масса неприятностей. Некоторые говорят, что споры болезни проникли к нам извне, вместе i-космической пылью, а сейчас, сдается, ее перенесли и в Атла-Хай. Будем надеяться, они найдут выход Алиса, давай-ка дадим немного воды этой девчушке.

Некоторое время спустя мы сели и более или менее привели факты в порядок. В основном занимался этим Папаша. Аламосские исследователи, должно быть, годами бились над проблемой чумы с тех пор, как город подвергся ее опустошительному вторжению. Но работа осложнилась мутациями возбудителя и неправильным медицинским вмешательством, которое загоняло болезнь вовнутрь. И только совсем недавно они нашли обнадеживающее средство (исцеляющее, будем надеяться) и подготовили его для быстрой переброски в Агла-Хай, в котором тоже свирепствовала чума и который, кроме того, оказался в осаде Саванны Грэйл был послан доставить сыворотку, или лекарство, или что там еще Однако он знал или догадывался, что эта одинокая женщина-наблюдатель (почему-то ей не удалось связаться по радио либо еще как-то дать о себе знать) свалилась от чумы тоже.

И он решил доставить ей сыворотку, возможно, даже без разрешения.

— Ас чего это мы решили, что она его подружка? — спросил я.

— Или даже жена, — уточнил Папаша. — А почему? Ну, он вез сумку, набитую женскими вещами, всякие мелочи, какие мужчина дарит женщине. И для кого еще он стал бы делать здесь остановку? Наконец, последнее. Он, видимо, использовал реактивные двигатели, чтобы быстрые сюда добраться. Мы слышали их звук, вы помните.

Так в общих чертах выглядела теперь наша версия событий, если мы хоть немного сумели приблизиться к истине. Впрочем, все это не более чем гипотезы. Обитатели Мертвых земель, пытающиеся понять, что происходит внутри таких «стран», как Лос-Аламос, и почему, выглядят так же нелепо, как лисы, размышляющие о мировой политике, или волки, заинтересовавшиеся причинами переселения готов. Конечно, и мы, и аламосцы — существа человеческие, но это утверждение не более чем пустой звук.

А потом Папаша поведал нам, как возник на сцене он. Он совершал «служебную поездку», как он выразился, когда наткнулся на наблюдательный пункт этой женщины. Он решил пооколачиваться вокруг, оставаясь незамеченным, и понаблюдать за ней несколько дней, чтобы защитить в случае необходимости от опасных типов, которые, как он знал, частенько встречались в этой местности.

— Папаша, как по мне, идея твоя была паршивой, — заметил я. — Рискованной, я хочу сказать. Следить за другим человеком, наблюдать за кем-то без его ведома — во мне все это только и вызвало бы, что желание убить того, за кем слежу. Самым безопасным для меня в этой ситуации было бы развернуться и смываться как можно быстрее.

— Ты-то, скорее всего, так и сделал бы, — согласился он. — Раньше, во всяком случае. Тут все зависит от того, насколько ты уверен в собственных силах и в своем духовном росте. А обрести все это мне как раз и помогают те маленькие задания, которые я сам себе даю. И весь смысл в том и состоит, чтобы человек не догадывался, что я ему помогаю.

Все это прозвучало, как краткий курс рыцарских, паломнических и бойскаутских принципов, вместе взятых, в изложении для убийц. Что ж, а почему бы и нет?

Папаша видел, как женщина пару раз появлялась из люка, оглядывалась, а затем снова скрывалась под землей — и у него появилось подозрение, что она больна и чем-то озабочена. Он даже предположил, что у нее аламосская горячка. Он, конечно, увидел нас и забеспокоился. Затем, когда самолет приземлился, она снова появилась в полубессознательном состоянии — и когда она увидела Пилота и нас, подбирающихся к нему, она издала тот самый вопль и упала на дно шахты. Папаша пришел к выводу единственное, что он может для нее сделать, — это отвлечь от нее нас. Кроме того, будучи уверенным в том, что мы убийцы, он горел желанием поговорить с нами и, по возможности, удержать от убийства. И только много позже, уже в середине нашего полета он начал подозревать, что кубики предназначены для подкожных инъекций.

Пока Папаша рассказывал нам все это, мы не так внимательно присматривали за женщиной. Теперь Алиса обратила на нее наше внимание. Ее кожа покрылась бусинками пота, которые сверкали, как бриллианты.

— Хороший признак, — сказал Папаша, а Алиса стала ее обтирать. Во время процедуры женщина пришла в себя, хоть и не полностью, и Папаша накормил ее жидким супом. Посреди кормления она отключилась и провалилась в сон.

Алиса сказала:

— В любое другое время я бы безумно хотела убить женщину, такую красивую, как эта, но она в такой степени близка к смерти, что я бы почувствовала себя так, будто ограбила другого убийцу. Да и, пожалуй, в том, что у меня не возникло желания ее убить, виноваты, скорее, какие-то изменения, которые во мне происходят.

— Да, небольшие есть, надеюсь, — сказал Папаша.

Мне не было нужды говорить о своих чувствах. Во всяком случае, вслух. Я знал, что они изменились и что они все еще меняются. Это было непросто.