Дикая птица - Кондрацкая Елена "MavkaShu". Страница 1

Елена Кондрацкая

Дикая птица

Иллюстрации на обложке и форзаце hokori.tana

1. Потерянное прошлое

– Прошу, княгиня, не убивай меня! – какой-то мужик валялся в ногах, пытался поцеловать носок кожаной туфельки. Её кожаной туфельки.

Кто это? Она огляделась по сторонам. Светлая комната со скруглёнными сводами. Деревянные стены, резные колонны и потолок расписаны цветами и птицами, вдоль остроконечных окон вился красный орнамент, похожий на сплетение рун. У дверей – две испуганных девицы, служанки. Одна звенела чашками и блюдцами на подносе – так дрожали руки – и во все глаза смотрела на неё, другая мяла передник, вжав голову в плечи и глядя себе под ноги. Сердце гулко застучало, скручивая вокруг себя тугой узел страха.

– Клянусь, госпожа, в следующий раз я смогу убить царевича!

– Кого? – тупо спросила она, возвращая взгляд к мужику у ног.

– Прошу простить меня, госпожа, оговорился! Дурная моя голова! – взмолился он и возвёл на неё полные слёз глаза. Один карий, а второй мутный, белый – слепой. Бородатое, совершенно чужое лицо, на шее чернели руны, которые отчего-то казались смутно знакомыми. – Не царевича – червя земляного, который и мизинца твоего не стоит. Не прикажи казнить, госпожа!

Что несёт этот человек? Она снова осмотрелась. И как она здесь оказалась? И где – здесь? Последнее, что помнила… Она застыла. В голове плыл мутный туман, такой же белый, как левый глаз незнакомца.

– О, моя госпожа! Помилуй!

– А? – она вздрогнула. – Д‑да. Всё в порядке. Не трогай мои ноги, пожалуйста.

Она попыталась высвободить ногу из лап мужика, но он не отпускал. Пошатнулась и едва не упала. Замахала руками, чтобы удержать равновесие, но туфелька предательски соскользнула с пятки, и она всё же рухнула на деревянный пол. Тяжелые височные кольца ударили по щекам.

– Госпожа моя, боги милостивые! Прошу, прости меня, не гневайся! – мужик схватился за подол её платья, пряча в вышитой золотом ткани бледное от ужаса лицо.

– Да не трожь меня! – крикнула она и со всей силы пнула мужика по лицу. Этот крик, этот жест вышли такими естественными, грубыми и властными, что она испугалась самой себя.

Мужик завалился на бок, прижимая ладони к кровоточащему носу.

– О, спасибо, моя госпожа, – промямлил он и тут же распластался в земном поклоне. – Я заслужил это. Моя прекрасная, жестокая госпожа Рогнеда…

– Что за чёрт… – пробормотала она в ужасе.

Не совсем соображая, что делает, кое-как натянула слетевшую туфлю, вскочила с пола и бросилась прочь из терема. Никто не попытался её остановить. Выбежала на улицу, на просторный двор и кинулась к высоким воротам. Где она? И самое главное: кто – она?

Она выскочила на мостовую, едва не угодив под телегу. Отшатнулась, напуганная копытами и бранью извозчика, и налетела на пышную женщину в сарафане. Та не удержала в руках корзину, и по мостовой покатились красные яблоки. Одно угодило точно под каблук, треснуло, и она вновь чуть не упала, но удержалась, схватив женщину за широкий рукав. Та вскрикнула и оттолкнула её, обругав. Пробормотав неразборчивые извинения, она попятилась и, развернувшись, помчалась по заполненным людьми улицам, не разбирая дороги. Бежала так быстро, будто хотела обогнать собственное сердце, которое билось в пятках, заходилось от страха. Мелькали деревянные дома с резными наличниками, бабы в цветных юбках и мужики в лаптях, но ничего из этого не помогало ей вспомнить себя. Наоборот, круговерть недружелюбных взглядов сбивала с толку ещё больше.

Туфли били по мостовой, височные кольца – по щекам. Лента слетела с косы, и чёрные волосы тут же подхватил ветер. Она не заметила, как мостовая сменилась пыльной тропой, а затем – высокой травой по пояс. Когда же она успела покинуть городские стены?

Эта мысль заставила остановиться. Тяжело дыша после долгого бега, она посмотрела на свои руки. Они дрожали. На пальцах блестели золотые перстни. Два на указательном и среднем пальцах правой руки. Один – на безымянном пальце левой. Все три – с крупными красными камнями.

Она огляделась. Трава шумела, ходила волнами, будто беспокойное зелёное море, вдалеке виднелась лесная опушка, а посреди поля беспокоилась одинокая ива. Ветер путал и длинные ветви ивы, которые почти касались земли, и её волосы. Она перехватила чёрную прядь, блестящую и юркую, как змея, и убрала за ухо.

«Я здесь уже была?» – засомневалась она с мгновение и двинулась к иве.

Приблизившись, протянула руку к нежным, но сильным ветвям. Ива зашептала листвой, будто в ответ на безмолвный вопрос, и в груди что-то шевельнулось, теплом укутывая сердце, но туман тут же обдал его влажным холодом, не позволяя воспоминанию пробудиться. Кожа покрылась мурашками, а в висках загудело.

Не сразу она заметила под деревом тёмную фигуру. Слишком поздно, чтобы повернуть назад.

– Рогнеда! – взревела фигура мужским голосом.

Она испуганно попятилась. Это он ей?

Из тени вышел юноша. Высокий, статный, завёрнутый в алый плащ. Зелёные глаза смотрели недобро, тёмные волосы волнами обрамляли лицо. Левая рука лежала на рукояти меча.

– Прости? – выдохнула она. Прозвучало тихо и жалко.

– «Прости»? – наступал незнакомец. – У тебя хватило совести явиться сюда?

– Ты меня… знаешь? – спросила она, понимая, как глупо это звучит.

Юноша на мгновение замер, но тут же вновь перешёл в наступление.

– В игры играешь, ведьма? Думаешь, отца моего охмурила и мне голову задурить сможешь?

Туман в голове дёрнулся и сомкнулся ещё плотнее, напрочь отрезая от воспоминаний. В ушах зашумел осиный улей, а виски сдавило с новой силой. Она поморщилась, попятилась от его слов, схватилась за голову, стараясь унять боль.

– Послушай. Кажется, произошло досадное недоразумение, – она отчаянно пыталась удержать взгляд на юноше, но перед глазами всё плыло. – Боюсь, ты принял меня за другую…

Незнакомец усмехнулся и подошёл почти вплотную, ухватил её за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. Его дыхание обожгло щёки, и её сердце забилось тяжело и быстро, мешая дышать.

– Нет, ведьма, твои чёрные глаза ни с чем не спутать. Они, как болотная муть, тянут на самое дно.

– Пусти…

– Пусти моего отца.

Пальцы сжали подбородок сильнее, почти до боли. В висках замолотило, на глаза навернулись слёзы, земля уходила из-под ног, а сердце колотилось, будто сумасшедшее. Она вцепилась пальцами в ткань алого плаща.

– Я правда не понимаю, о чём ты! – закричала она. – Я не помню. Я ничего не помню!

Юноша отпрянул. Мир перевернулся, словно попавшая в шторм лодка, и она провалилась во тьму.

* * *

«Рогнеда» – так назвал её незнакомец у ивы. Рогнеда – имя отзывалось тишиной внутри. А в устах незнакомца и вовсе звучало как ругательство. Туман всё ещё витал в голове, не подпуская её к собственной памяти. Впрочем, пелена будто стала немного тоньше и заполняла пространство клочками, оставляя небольшие просветы. Но разглядеть, что в них прячется, она по-прежнему не могла.

Рогнеда открыла глаза и обнаружила себя в маленькой комнате, на узкой, пахнущей полынью кровати. Кроме кровати в этой каморке были лишь небольшой деревянный столик и окошко, за которым опускалось к горизонту красное солнце. Комната выглядела необжитой.