Дикая птица - Кондрацкая Елена "MavkaShu". Страница 7

– Никого! Никого не было!

Рогнеда снова дёрнула бороду, руны разгорелись сильнее. Войко взвыл.

– Отвечай честно! Или хочешь, чтобы я тебя и второго глаза лишила?

Войко схватился за белый слепой глаз и с ужасом посмотрел на Рогнеду вторым – карим.

– Никого не было, госпожа! Клянусь! Глазом своим клянусь! Не было в доме чужаков!

– Из своих кто на чердак поднимался?

– Никто! Не знаю! Не видал, госпожа! Клянусь!

Рогнеда занесла руку, чтобы хорошенько его ударить по раскрасневшейся роже. Но тут что-то пискнуло в темноте. Рука дрогнула, и Рогнеда резко обернулась.

Писк повторился. Громче и требовательнее. Неужели? Рогнеда бросила Войко и пошла на звук. Войко сдавленно застонал.

В самой дальней клетке в тёмном углу, куда не добирался лунный свет, Рогнеда разглядела гнездо, а в нём – три маленьких чёрных комочка. Они дрожали, разевали жёлтые клювы и верещали, настойчиво требуя пищи. Похоже, кто-то из галок припозднился с выводком.

– Войко.

– Да, госпожа?

– Иди копать червей. Нужно покормить птенцов.

– Но сейчас середина ночи, темно…

Рогнеда медленно обернулась. Войко сжался под её взглядом.

– Иди копать червей.

– С‑слушаюсь, госпожа! – Войко поклонился и мигом скрылся из виду.

Рогнеда вернулась к птенцам. Аккуратно, боясь повредить их хрупкие тельца, провела пальцами по едва оперившимся спинкам.

– Как же вас назвать?

Птицы окружали её с детства. Первую галку Рогнеда нашла, когда ей было шесть. Играла в саду у дома. Зеленью клубилось позднее чароградское лето, на деревьях уже спели яблоки, а ветер тревожил ковыль и незнакомые фиолетовые и жёлтые цветы. Галку Рогнеда увидела на ветке старой яблони. Захотела потрогать, но она всё никак не давалась в руки, ускользала, но не улетала далеко, пересаживалась с ветки на ветку, с забора на лавку, заставляя себя преследовать. Она будто играла с Рогнедой. Смеялась над ней. Разозлившись, Рогнеда бросила в неё камень.

Камень попал в цель, и галка рухнула в траву. Она всё ещё пыталась убегать, волоча по земле перебитое крыло. Рогнеда неторопливо шла за ней, наблюдая тщетные, жалкие попытки сбежать. Она была довольна собой. Суметь попасть камнем в птицу с такого большого расстояния – вот это удача!

Когда игра в догонялки наскучила, Рогнеда взяла галку в руки. Птица заверещала, то ли от боли, то ли от страха, а Рогнеда склонила голову набок, чтобы лучше рассмотреть чёрные пёрышки. Тогда они и встретились взглядом. Серый птичий глаз смотрел жалобно и беспомощно. Только после этого Рогнеда заметила, как вздымается и опускается грудка, как быстро стучит под пальцами маленькое сердечко.

– Сверни ей шею, чтоб не мучилась, – отец появился из утреннего тумана, напоминая огромную тёмную гору. Его низкий голос рокотал, подобно раскатам грома. Тяжёлая рука легла на худенькое плечо Рогнеды.

– Она мучается?

– Ты сломала ей крыло. Вряд ли она долго протянет. И сейчас ей очень больно. Как тебе было, когда ты вчера упала, помнишь?

– Больно, – повторила Рогнеда и посмотрела на свои разбитые коленки. Вчера ей тоже было больно. – А почему её надо убить?

– Потому что, убивая тех, кто ни на что не годен, мы делаем мир лучше. Так мы оставляем больше шансов тем, кто готов бороться. Этот мир создан для сильных, слабым в нём нет места. И лучшее, что мы можем сделать, избавить слабых от страданий. Давай, – отец потрепал её по макушке. – Просто сожми её голову и резко поверни. Это очень просто.

Рогнеда послушно схватила галку за голову. Та заверещала и забилась ещё сильнее, пытаясь вырваться. Рогнеда медлила. И это позволило птице извернуться и клюнуть её за палец.

– Ай! – на коже выступила красная капля.

– Не зевай, – хохотнул отец.

Рогнеда посмотрела на галку – та снова попыталась клюнуть.

– Она борется, – Рогнеда посмотрела на отца. – Я не буду её убивать.

Отец кивнул и погладил длинную чёрную бороду.

– Тогда позаботься о том, чтобы она верно тебе служила. Когда ты не избавляешься от слабых, хотя бы извлекай из них пользу.

Рагна – так она назвала галку – верно служила ей тринадцать лет. Вплоть до сегодняшней ночи.

– Ты будешь Рагна, – Рогнеда легонько щёлкнула по клюву одного из птенцов. – А вы двое… Дагни и Акке.

Птенцы снова требовательно заверещали.

Когда Войко вернулся с червями, Рогнеда забрала их и выгнала Войко с чердака. Ели птенцы хорошо, давая надежду на то, что переживут ночь. От этой мысли Рогнеда выдохнула с облегчением. Накормив их до отвала, она направилась в спальню. Нужно было выяснить, кто посмел её проклясть.

Плотно закрыв за собой тяжелую дубовую дверь, Рогнеда поправила оберег из связки чертополоха, который висел на стене, и осмотрелась. На первый взгляд всё выглядело как обычно: кровать аккуратно застелена цветастым одеялом, на письменном столе у окна идеальный порядок, книги на полках на своих местах, печати на сундуках в порядке, а в большом серебряном зеркале – как обычно в этот час – отражается огрызок луны. Остальные обереги тоже были на месте: медное солнце с самоцветами висело над кроватью, вокруг окна темнели нетронутые охранные руны. Рогнеда приподняла край ковра – и здесь вязь рунического заклинания была на месте. Похоже, незваных гостей не было. Переступи кто чужой порог спальни, руны бы стёрлись. Все эти заклинания она составляла сама, придумывала, сплетала – это не знакомые всем чары из книг по чародейству, против которых можно выучить приёмы. К её заклинаниям нужно долго и кропотливо подбирать ключи, тревожить их отмычками, раз за разом терпеть неудачу перед тем, как добиться своего. Нет, у её убийцы не было столько времени.

Рогнеда скинула платье, пропитавшуюся потом и всё ещё пахнущую страхом нижнюю сорочку и нагая подошла к зеркалу. Между грудей вырисовывалась магическая татуировка – две руны, сплетённые вместе так туго, что отдельных знаков не разобрать. Для чужого глаза – красивое украшение, а на деле – самый надёжный её оберег. Руна «Страж», похожая на угловатую хищную птицу с раскинутыми крыльями, почернела. Почернел и связующий узор из сплетенных между собой узлов. На их фоне сияло золото «птичьей лапы» Чернобога. Прежде в общей вязи золотых символов её было не распознать. Рогнеда придумала это сочетание сама, чтобы скрыть связь с Чернобогом и, разумеется, приумножить свою силу. Выуживала знания из маминых книг и бесед со знакомыми ведьмами и чернокнижниками. Ей всё приходилось делать самой. Никто и никогда не приносил сладких даров на золотом блюдечке.

– Снова не позволила мне умереть, – пробормотала Рогнеда, проводя пальцами по линиям татуировки, шершавым и грубым, как старые шрамы. Немало времени пройдёт, прежде чем узор разгладится, напитается силой и снова приобретёт светлый золотой цвет. Проклятие было мощным.

Рогнеда подошла к столу и достала всё необходимое: нож, серебряную чашу, цветы чёрного мака, полынь, маленькое зеркало. Измельчила мак и полынь в чаше, ножом срезала немного корки с обуглившейся татуировки и бросила к травам. По животу сбежала струйка крови. Её Рогнеда собрала лезвием и стряхнула туда же. Теперь огня.

Когда содержимое чаши загорелось, она поднесла к дыму зеркало.

– Покажи мне того, чьи чары в моей крови, чей умысел в моих жилах. Покажи, открой, ничего не таи.

Пламя взвилось над чашей, закоптив поверхность зеркала.

– Прячешься, значит?

Такой исход Рогнеду не устраивал, и она добавила крови. На стол упала повязка с ладони. Магия уже успела подлатать порез, который спас Дарену жизнь. Рогнеда помедлила пару мгновений, разглядывая тонкую тёмную полосу. В груди зародилось сожаление, накрепко сплетаясь со злостью. Не давая им разгореться, Рогнеда взмахнула ножом. Лезвие обожгло руку. Пламя зашипело, заметалось. Но зеркало лишь сильнее почернело. Дым заполнил комнату, и Рогнеда, выругавшись, поспешила открыть окно.

Выгнав дым из спальни, Рогнеда накинула на себя ночную сорочку, а сверху – тонкий халат, и упала на кровать. Голова раскалывалась – магия ещё не успела восстановиться, и заклинание отняло у Рогнеды последние силы. Поморщившись, она потёрла виски.