Теневой перевал - Осадчук Алексей. Страница 4

Я посмотрел в сторону Лорина. Хэйдэльф, почувствовав мой взгляд, буркнул, не прекращая работу:

– Не беспокойся… Я же обещал, что займусь этим.

Вайра и Игния заметно оживились. Это значило, что осенней скуке пришел конец и их ждет поездка в цитадель, где им предстоит дать бой полчищам крыс.

Ганс довольно улыбнулся и сделал какую-то пометку в своих бумагах. С Лорином они были уже давно знакомы, а вот с моими первородными Ганс начал взаимодействовать относительно недавно, постепенно привлекая их к работе.

– Должен заметить, что ваше решение позволить вашим пленникам вернуться домой существенно сократило наши расходы продовольствия, – произнес Ганс. – Хех… Только потребление вина снизилось почти вдвое. Жаль, что большинство из этих дворян не сдержат своего слова и не привезут за себя выкуп.

– А еще они могут умереть от болезни или погибнуть на дуэли, – кивнул я. – Тут уж ничего не поделаешь.

– Эх… – сокрушенно вздохнул Ганс. – Плакали ваши денежки.

– Тут смотря с какой стороны посмотреть, – пожал плечами я. – Слышал историю о короле Роберте Добром?

– Нет, – покачал головой Ганс.

– После того как Тень опустилась на Мэйнленд, на так называемых чистых территориях разразилась война. Много королевских семейств вместе со своими королевствами оказались за Барьером, поэтому вполне закономерно начался дележ власти и земель.

Ганс понимающе кивнул и улыбнулся. А я продолжил пересказывать историческую заметку, которую вычитал в одной книге, что хранилась в тайнике Лисьей норы.

– К слову, непрекращающаяся резня между лордами Туманных островов – это продолжение той самой истории о Роберте Добром, – произнес я.

Судя по загоревшемуся взгляду, рассказ заинтересовал моего нового сенешаля. Информации о тех временах очень мало. Серьезные исторические труды, если и сохранились, то находятся в частных библиотеках аристо. У простолюдинов, естественно, доступа к ним нет. В общем, сведения о событиях двухсотлетней давности добрались до общих масс в форме легенд или сказок.

– Туманные острова когда-то были единым государством и последним его правителем был король Роберт Добрый, – продолжил я. – Когда началась драка за земли на материке, он решил тоже в ней поучаствовать. Высадившись с армией на юго-западе нынешней Вестонии, он начал постепенно захватывать города на побережье. Сын местного герцога, хозяина тех земель, собрав войско из своих вассалов, выступил против захватчиков. Король Роберт Добрый не только проиграл ту битву, но еще и попал в плен к сыну герцога. Спустя некоторое время король, дав своему пленителю слово вернуться с выкупом, отправился к себе домой на острова. Но необходимой суммы так и не смог собрать. Дабы выполнить свое обещание, ему пришлось вернуться на материк и прожить всю оставшуюся жизнь в плену у вестонского герцога. А его королевство, разоренное походом и бездарным правлением наследного принца, постепенно окунулось в хаос, который мы наблюдаем и по сей день.

Поднявшись из-за стола, я подошел к окну, где примостилась Вайра. По стеклу барабанил дождь. Сквозь мутные потеки еле различались серые силуэты мокрых домов, черепичных крыш и оставшихся без листвы деревьев.

– Автор книги, который описал этот исторический эпизод, называет судьбу короля Роберта Доброго печальной и трагичной, – произнес я, продолжая наблюдать за унылым пейзажем за окном. – Скорее всего, так оно и было… Однако, мне в этой истории не хотелось бы оказаться на месте герцога, сын которого взял в плен короля. Только представь, чего стоило его казне содержание такого пленника.

– Это вы точно подметили, ваше сиятельство, – усмехнулся Ганс. – При короле, как минимум, находилось человек пятьдесят, а то и все сто из его свиты. Эту ораву герцогу пришлось кормить и поить до самой смерти короля. А ведь они – не простые крестьяне. Им охоты, балы и дорогущие вина подавай…

– Вот и я о том же, – вернувшись к столу и опустившись в свое кресло, сказал я. – Средства, которые пошли бы на содержание пленных аталийских аристократов, я предпочитаю потратить на более важные проекты. Кормить и развлекать всяких бездельников я не намерен. Даже если из отпущенных вернется с выкупом хотя бы треть – я все равно буду в плюсе. И никакого урона моей чести дворянина. Это их знамена в качестве трофеев украсят стены моего зала славы. Кстати, с аристократами все ясно, а что там с пленными простолюдинами? Вы с Селиной закончили отбор?

– Да, – кивнул Ганс. – Среди пленных аталийских легионеров лояльных нам и пожелавших остаться мы отобрали около трех сотен человек. По правде сказать, среди них аталийцев-то почти и нет. В основном это рекруты из соседних вольных графств и баронств. Остальных пленных по вашему приказу мы распределили по городам, чтобы они поучаствовали в восстановлении разрушений, учиненных легионами Золотого льва…

Сказав это, Ганс поморщился и замолчал. Он явно собирался еще что-то сказать, но не решился.

– Можешь говорить, – подбодрил я его.

– Знаю, что вы запретили… Но…

– Не тяни, – сказал я. – Говори прямо.

– В общем, представители городских советов предложили продать им этих пленников, – сказал Ганс, пристально глядя мне в глаза. – Предлагают хорошую цену. Но я могу увеличить ее почти в два раза. Это большие деньги и проблема с пленными исчезнет…

– Нет, – категорично сказал я. – Ты прекрасно знаешь, что одним из условий сдачи в плен было мое слово, данное их командирам. Я пообещал им, что сохраню их людям жизнь и не продам их в рабство. Восстановят все, что разрушили, и через три года пусть уходят. Объясни им, что нарушать свое слово я не намерен.

О том, что превращаться в работорговца я не собираюсь, говорить Гансу не стал. Не поймет. В этом мире торговля военнопленными – обычное дело, но подстраиваться под местных в этом вопросе и тем более менять себя я не намерен.

У Ганса Крауза с эмпатией было все в порядке. Я был уверен, что мой сенешаль к разговору о продаже пленных больше не вернется.

– Вас понял, ваше сиятельство, – произнес он.

– Есть вести от Кронера и Лафора?

– По последним донесениям, Кронер сейчас в Ромоне, – ответил Ганс. – У него много работы. Граф де Роллен загорелся идеей создания легиона из местных и всё это повесил на старину Самюэля. А Лафор со своими Отчаянными отправился патрулировать южную границу с Аталией. Другими словами, сбежал подальше от этого самодура Роллена.

– Я думал, что граф отправит его на восток. Усмирять непокорных бергонцев.

– Вы же знаете Лафора, – усмехнулся Ганс. – Он же скользкий, как тот угорь. Мне самому интересно услышать, как ему удалось выскользнуть из рук Роллена.

Я лишь хмыкнул и покачал головой.

– Что-то еще?

– Да, ваше сиятельство, – ответил Ганс и снова потер бровь своим протезом. – Кое-кто напрашивается к вам на аудиенцию.

– Полагаю, этот кое-кто очень важный, раз он действует через моего сенешаля, а не через секретаря?

– Его имя вам, скорее всего, тоже знакомо, – ответил Ганс. – Это Альдрик ван Клаусен.

– Тот самый знаменитый часовых дел мастер и глава торгового дома «Клаусен и сыновья»? – удивился я.

– Именно, – кивнул Ганс. – Вы прекрасно осведомлены, ваше сиятельство.

Еще находясь в Эрувиле, я наводил о них справки. Считается, что эта семья – одна из самых богатейших не только в Бергонии, но и во всем Мэйнленде.

– А через меня он действовал, потому что я с ним знаком лично, – добавил Ганс. – Когда-то очень давно ван Клаусен нанимал Диких для охраны своего каравана.

– И где же он?

– Здесь, в Гондервиле, – ответил Ганс и, лукаво усмехнувшись, добавил: – Он остановился в гостинице «Сова и Кувшин», что в двух кварталах от вашего дома.

– Судя по твоей хитрой физиономии, ты заставил его ждать? – правильно угадав причину веселья Ганса, спросил я.

– Уже семь дней, – охотно кивнул Ганс и мстительно добавил: – Ничего… Ему полезно… Привык пинком все двери открывать. Пусть теперь подождет. У маркграфа де Валье своих дел хватает.