Невеста младшего брата (СИ) - Николаева Елена. Страница 44

Увидев имя отправителя, залпом опрокидываю в себя коньяк и закашливаюсь до слез.

Чер-р-рт! Что ему снова от меня нужно???

Глава 47

Ива

Илья: Привет. Выйди в машину. Надо поговорить.

Не реагирую. Схватив с тарелки ломтик хлеба, откусываю и принимаюсь энергично жевать. Сердце в груди бешено колотится. Лицо и уши заливает жаром. Кожа пылает так, что хочется засунуть голову в морозильную камеру и остудить!

О чем мне с ним разговаривать?

Кольцо Ильи осталось у Макса. Я что ему скажу?

Прости, дорогой, но я потрахалась с твоим братом, как только ты исчез???

Бож-ж-же-е-е…

Я не хочу никого видеть!

Не хочу никого слышать!

Не хочу разговаривать. Точка!

— Ответишь? — спрашивает тетя, заметив, как я пялюсь на экран и терзаюсь мыслями.

— И что я ему напишу?

— Правду. Или ты собралась с ним дальше встречаться?

— Боже, нет! — возмущаюсь, опуская с громким стуком пустой стакан на стол. — Даже в мыслях такого не было.

— Тогда отшей его и выдохни. Избавься от неприятностей раз и навсегда. И кстати, у тебя борщ стынет, — напоминает тетя, указывая ножом на полную тарелку с едой. — Не уйду, пока не поешь.

Подняв дрожащими пальцами девайс, печатаю ответ:

«Нам не о чём разговаривать. Кольцо заберешь у брата. Пока».

Сообщение прочитано.

После короткой паузы Илья снова печатает.

Читаю прилетевшее эсэмэс.

«Ива, не дури. Я хочу всё объяснить. Выйдешь или мне к тебе подняться?»

Черт! Прилип, как банный лист!

Оценив, как тетка мастерски разделывает ножом курицу, решаю, что Илье лучше не рисковать. Иначе останется без носа — это в лучшем случае…

«Я не одна. Тетя дома. Не советую тебе нарываться. Она не в духе. В последнее время у неё на Пожарских убийственная аллергия».

«Зайду, когда уйдет», — приходит очередной ответ, от которого меня начинает трясти.

Может сказать ему правду, и пусть отстанет?

Но тогда я подставлю Макса.

Подперев щеку рукой, быстро печатаю смс:

«Ты ненормальный? Я сказала «нет»! Между нами всё кончено! Пока!»

«Твое «нет» — это «да». Жди в гости».

Да чтоб тебя!

Бросив телефон на стол, приступаю нервно помешивать ложкой борщ.

— И? — спрашивает тетка, не оборачиваясь. Застывает в одной позе. Замечаю, как её ладонь крепче сдавливает рукоятку ножа.

— Хочет встретиться, — бурчу я. — Но зачем? Что он собрался мне объяснять, после того, как бросил в том доме одну?

— Господи, да сколько ж можно? — взрывается тетя, швыряя в раковину нож. — Сначала Андрей, будь он трижды проклят! Потом Илья свалился на твою голову. Затем Макс. Пожарские — это какое-то наше семейное проклятие! Ей-богу.

Сорвав с крючка полотенце, тетка прячет в нём лицо и протяжно вздыхает, чуть ли не воет.

— Какой Андрей, теть Лар?

Но ответа не поступает. В кухне воцаряется тревожная тишина.

Родственница продолжает стоять, как восковая статуя, только покачиваясь из стороны в сторону, словно на нее обрушилась вселенская печаль.

— Может, расскажешь? — встаю я из-за стола. Подойдя к тетке, обнимаю её за плечи. — Я думала, у нас нет секретов друг от друга… — шепчу, прислоняя лоб к её запястьям.

— Андрей тот самый мужчина, который вынудил меня сделать аборт в восемнадцать лет. Всё, словно повторилось, Ива. Я как только узнала, с кем ты была, меня словно плитой об асфальт размазало… Илья еще полбеды… Но Макс…

— Кто такой Андрей?

— Отец Ильи и Максима Пожарских. По его вине я стала бесплодной. Когда родился Максим, мне сделали аборт.

Глава 48

Ива

— Как ты? — тетя приносит мне чай с мелиссой. Ставит чашку на тумбочку и садится рядом со мной на кровать.

— Пока ещё в шоке, — отвечаю, задумчиво пялясь в потолок. — Мне потребуется время, чтобы переварить выданную тобой информацию.

— Не зацикливайся на ней. Не стоит.

— Не могу, — обняв одну из моих подушек, поворачиваюсь на бок.

Понимаю, что перед тетей я не виновата, но меня всё равно терзают угрызения совести. Жалят иголками где-то в области груди.

Как же так? Почему нас обеих угораздило влюбиться в мужчин из одной семьи? Прямо злой рок какой-то. И зная об этом, я всё равно продолжаю думать о Максе. Что же я творю? Его отец причинил столько боли моей родной тетке, а я умираю от тоски по его старшему сыну.

Не могу перестать думать о нём. Это выше моих сил.

— Ваня… — выдыхает тетя, опуская ладонь на моё плечо. Сжимает его. Ласково поглаживает пальцами. — Не терзай себя, девочка. Отпусти ситуацию. Дай времени залечить твои раны. Дай себе шанс стать счастливой без него. Не повторяй моих ошибок.

— Ты не понимаешь, теть Лар… — приподнявшись на локте, устремляю на родственницу бегающий взгляд. Глаза снова становятся влажными. Приходится взять короткую паузу и сглотнуть. Закусываю губу, чтобы не разреветься, а плоть предательски дрожит, как и ресницы, на которых скапливаются слезы... — Как мне теперь с этим жить? Ка-а-ак? Я не могу его ненавидеть! И тебя очень сильно люблю. Я чувствую себя предательницей.

— Ива, детка, ну что ты такое говоришь? Прекрати! Не изводи себя.

— Лучше бы я не знала, — продолжаю думать о нашем с тетей разговоре.

На момент знакомства с отцом Максима ей исполнилось восемнадцать лет. Молодая, наивная девушка повелась на красивые слова и обещания. Тогда ещё Пожарский не был владельцем крупной строительной компании — одной из лучших на рынке страны. Как позже оказалось, Андрей удачно женился на дочери застройщика, у которого было несколько земельных участков под строительство частных коттеджей. Тётя узнала о его семейном положении, когда «осчастливила» Андрея новостью о залете. Пожарский быстро нашел решение в пользу своей семьи, в которой вот-вот должен был родиться Макс. Отказаться от перспективного будущего он не мог, раз и навсегда отобрав у моей крестной возможность стать матерью.

После их расставания она так и не смогла устроить личную жизнь.

От жалости к тетке меня душат слезы.

Эмоции раздуваются в груди, как воздушный шар, а затем лопаются. Даю им выход.

— Ну что ты, девочка моя. Не плачь, — обняв меня, тетя крепко прижимает к себе. Покачивает, как ребенка. Гладит по спине. — Зря я открыла тебе свою тайну. Будь умницей. Всё пройдет, вот увидишь. Ты ни в чём не виновата. Не казни себя, Ваня. Не казни…

— Не буду... — всхлипываю, глотая слёзы.

Я же молоденькая совсем, а у неё за плечами пятьдесят с хвостиком лет. Половину из которых родственница посвятила роддому и появлению на свет новой жизни.

— Точно? — уточняет она.

— Обещаю.

Испускаю судорожный вздох.

— Детка, я опаздываю. Выпей чашечку чая и успокойся.

— Беги, теть Лар. Я уже всё. Больше не буду плакать. Честно.

— Ну и отлично. Я тебя наберу чуть позже. Ты ложись и поспи.

— Посплю. Береги себя, — целую тетку в щеку. Разлепляемся. Наши с ней взгляды пересекаются. Я улыбаюсь ей сквозь слёзы. Она тоже. У неё туш потекла. Щелкает по моему носу пальцем, как в детстве. Укладывает опустошенную меня на подушки. Кутает в одеяло, словно маленькую девочку.

— До завтра, Ваня, — клюнув губами в макушку, тетя встает с кровати и покидает комнату.

Я прислушиваюсь к шорохам, к шагам, к хлопку двери, к вызванному на лестничной клетке лифту.

Как только крестная уходит, я даю себе волю ещё немного порыдать в подушку.

Футболку Макса не трогаю, иначе моё, и без того разорванное на части сердце, превратится в куски обугленного мяса.

Наревевшись вдоволь, проваливаюсь в сон. А позже, когда теряю счет времени и вижу какие-то мелькающие отрывки снов, вздрагиваю и просыпаюсь от настойчивого звонка в дверь.

Сердце с треском обрывается. Мечется в груди как сумасшедшее. Лупит по ребрам, ускоряя пульс. Лежу тихо, как мышка. Едва дышу. В голове мысли скачут, как шарики для пинг-понга.