Нити судьбы. Дорога жизни 2 - Ли Эмили. Страница 21

– Ладно, задам вопрос по-другому. В вашем селении недавно ведьмы не было?

– Нет… вроде…

– Ладно… – Лайя снова уставилась на камень, задумчиво пробормотала. – И как мне уничтожить заклинание, что всё ещё в нём заключено?

– Сжечь, – произнес вдруг парень.

– Ты же говорил, что не знаешь, что это, – напомнила ему Лайя.

– Я сказал, что этот предмет мне не знаком. Я не видел его раньше, но если он ведьмин, то его можно сжечь. Должно помочь.

–Э-э-э-э… – Лайя не знала, что и сказать. Вроде как логика в этом есть. Ведьмы и огонь не очень дружат. За исключением адского пламени, конечно.

Решив, что хуже не будет, девушка кинула камень в костёр. Пламя на секунду ярко вспыхнуло и сразу вернулось на место, обнимая уже простой камень. Заклинание развеялось.

– Гениально, – оторопело произнесла Лайя.

Лукас довольно улыбнулся, явно гордый собой. Лайя палочкой вытолкала камень из костра назад, собираясь забрать с собой. Непонятно, можно ли ещё раз его использовать для других заклинаний, но оставлять просто так было жалко.

– Неделю назад в наше селение зашла женщина, – вспомнил вдруг Лукас. – Грязная, в каких-то лохмотьях, лицо в саже было. Глаза безумные… Жуткая, одним словом. На ночлег просилась, да еды хотела. Бродила день по улицам, к людям приставала. Никто её так к себе и не пустил. Заразы боялись от неё какой-нибудь подцепить. На ночь оборванка, видно, в сарай к кому-то забралась – собак на неё спустили. Не знаю, как там что вышло, не видел, мать не выпустила меня из дома, но умерла та женщина. На следующий день мужики похоронили её на местном кладбище.

Лайя прикрыла глаза. Воображение рисовало замученную дорогой и вечным изгнанием женщину, что тратит крупицы оставшихся сил на заклинание на камне. Жажда мести и злоба на весь мир придают силы умирающему телу. Когда заклинание призыва исполнено, почерневшие от магии пальцы вырывают верхний слой земли и прячут камень, а после устало ложатся на затихающее сердце.

– Ненавижу, – тихо выдохнула Лайя. Проклятые селения, от которых всегда веет уютом и мнимым покоем… Было так легко представить себя на месте той ведьмы.

– Я только сейчас понял… Если бы я знал, что она ведьма, то помог бы… – грустно сказал Лукас.

Лагерь на какое-то время погрузился в молчание, нарушаемое лишь ночными шорохами леса и потрескиванием костра.

– Поэтому тогда и не встречали никого в лесу? – тихо выдвинул предположение Фенрис, вспоминая последние дни путешествия к поселению Лукаса.

– Простые животные не любят тьму, ведь она искажает их суть, – ответила Лайя. – Думаю, заклинание отпугнуло их…

– Давайте больше не будем об этом, – с прохладцей в голосе попросил Чонсок, ежась от пробегающих по его телу мурашек. – Всё закончилось. Это главное.

Тэруми встрепенулась и уставилась на Лукаса.

– Малой, у меня впервые есть возможность поговорить с живым магом духа, – слово «живым» танэри ехидно выделила, игнорируя холодный взгляд Фенриса. – Да и ты мне должен за ту выходку, поэтому рассчитываю на честные ответы. Итак, всем магам для колдовства нужен посох, а тебе нет. Почему?

– Он не особенный, если ты намекаешь на это, – встрял в разговор Фенрис. – У него, как и любого мага духа, есть некоторые способности воздействовать на разум, но для серьезного колдовства всё же нужен посох. Без него их влияние на других людей будет точечно и кратковременно.

Лукас, услышав это, погрустнел. Он явно хотел убедиться в своей уникальности.

– И всё же, как это работает? Ты хочешь чего-то, и всё? Этого достаточно, человек подчинился твоей воле? Что ещё умеешь? – любопытствовала танэри.

Лайя с опаской посмотрела на воина, предвидя его реакцию, но тот был сосредоточен лишь на приготовлении.

– Я концентрируюсь на образе того человека, от которого хочу чего-то добиться, и приказываю. Если к этому добавить желаемую картинку, эффект получается в точности такой, какой нужен. Контакт глаз тоже является плюсом, но не обязательным.

– И часто ты проделывал такие штуки? – продолжила расспросы Тэруми.

– Нечасто… – ушел от ответа Лукас. – Я ведь никогда не встречал таких, как я, магов духа. Мне не у кого было спросить и научиться, поэтому пришлось самому додумываться. Не всегда получалось. Очень сложно отделить собственные желания от мысленных приказов. – Тэруми внимательно слушала, это льстило Лукасу, расслабляло и дарило мнимое чувство безопасности. – Наверняка можно как-то воздействовать и на эмоции, но у меня пока не получается.

– Пробовал влюбить кого-то в себя? – догадалась танэри.

Лукас покраснел и поспешил оправдаться:

– Не обязательно влюбить, можно же заставить человека радоваться, грустить…

Слово «заставить» покоробило всех. На юношу в осуждении уставилось четыре пары глаз. Лукас снова стал оправдываться:

– Это только звучит величественно, на самом деле моя магия – это проклятие. Я же вижу суть человека, его внутренний мир, какой он настоящий. Неважно, что он сделает и скажет, я знаю правду. Мне нельзя соврать.

– Хм-м, как интересно, – проговорила Тэруми, внимательно рассматривая юношу, словно оценивая степень правдивости его речей. – Как по мне, очень полезный талант.

– Не особо, – грустно сказал Лукас, – это очень мешает. При виде человека в сознании вспыхивают образы и отголоски его чувств. Это сводит с ума. Я только недавно научился ставить внутреннюю защиту от этого. Общение теперь даётся проще. Мне стало легче.

– А что насчет нас? – Тэруми показал рукой на четверых. – Из чего состоим мы?

– Это сложно описать, – попытался увильнуть Лукас, опасаясь их реакции, прекрасно понимая, что правду мало кто готов услышать и принять.

– И всё же, попробуй озвучить. – Тэруми нервно поерзала от предвкушения.

Лукас едва взглянул на Чонсока и сказал:

– Шторм. Конфликт между долгом и истинными желаниями. Смятение. Сомнения и противоречия. Он соткан из них.

Тэруми сняла свой амулет и отложила в сторону.

– А я?

– Амулет защищает тебя от внутреннего соприкосновения с магией, – не удержался и прокомментировал её действия Фенрис. – Внешние воздействия проходят без проблем. – Он снова сотворил ледяной шарик, напоминая ей прошлый случай в комнате Налии.

– То есть малой читает мои образы даже с амулетом? – уточнила Тэруми.

– Да.

– Так это из-за амулета… – обрадованно начал Лукас, а потом резко умолк, серьезно опасаясь за свою жизнь, настолько страшен был взгляд Чонсока.

Тэруми вернула амулет обратно на шею и облегченно выдохнула: с ним ей явно было спокойнее.

– Так что там с моими образами? – напомнила Лукасу Тэруми.

– Огненная лава. Упорство. Стремление. Вперёд. Несмотря ни на что.

Взгляд Лукаса коснулся Фенриса и сразу же потупился, словно он извинялся, что прикоснулся к тому, кем так долго восхищался:

– Гора. Тишина. Грусть. Со всеми, но один.

– Лунная дорожка на неспокойной поверхности озера. И миллионы звезд, отраженные во тьме воды. Страх. Любовь, – получила своё описание Лайя.

Тэруми после описания Лайи присвистнула.

– Ведьмочка, а у тебя ничего такая душа, – хихикнула танэри.

Лайя сердито фыркнула.

– Простите, но я так чувствую, – замялся Лукас, а потом выдохнул, словно решаясь на что-то, и попросил: – Тэруми подойти, пожалуйста, к Лайе и возьми её за руку.

– Зачем? – насторожилась танэри.

– Хочу что-то проверить. – При виде убийственных взглядов спутников, Лукас поспешно затараторил: – Ничего такого, клянусь, просто, когда вы рядом и общаетесь, мои образы меняются, поэтому я подумал, что проявление привязанности…

– Не мямли уже! – прервала его Тэруми, решительно подошла к Лайе и взяла её за руку, а потом требовательно посмотрела на Лукаса: – Ну!

Лукас просиял, откровенно радуясь своей догадке, чем снова стал нервировать окружающих.

– Удивительно. Никогда не видел такого, – восторженно пролепетал он. – Вы как день и ночь. Как свет и тьма. Разные, но при этом единое целое. Такая сильная связь. Такая бывает у близнецов…