Дворянин без титула (СИ) - Богдашов Сергей Александрович. Страница 30

— Безусловно, Прасковья Александровна, — закивал я головой, и поднял перед собой, как щит, кружку с горячим чаем, чтобы у вдовы не возникло вдруг спонтанное желание поплакаться мне в жилетку, — Если я правильно вас понял, то вы хотели бы получить перл, точно такой же, как у меня был, когда мы с вами с бандой встретились, возвращаясь с ярмарки?

— Как вы их там! Сначала одних, раз-два, и головы поганые им с плеч долой, а затем и остальных! — шумно вздохнула Прасковья, изрядно колыхнув грудью, ничем не сдерживаемой под платьем, — Я не трусиха, вы не подумайте. Обморок у меня тогда случился лишь от полноты чувств. Как представила, что со мной и детками могут сделать, а я их и защитить не могу, так и провалилась в забвение, как в пропасть, — продолжала причитать хозяйка Тригорского, уже не стесняясь в открытую вытирать слёзы платком.

— Другими словами — вам нужен перл, не так ли? Такой же, как был у меня? — успел я вставить свои слова в паузу, меж её начинающимися рыданьями, пока они не перешли в нечто большее.

Кружка с чаем пока меня всё ещё спасает от того, чтобы кое-кто не бросился мне на грудь, утопая в соплях и слезах.

— Откуда бы мне его взять? У государственных Формирователей очередь лет на пять, и то, если большой заказ от армии и флота не придёт. А к тем, кому позволено самостоятельно работать, не с моими деньгами лишь можно подойти. Разве, что я имение продам или заложу. Так зачем мне тогда этот перл нужен станет? Я и без него проживу нищенкой в съёмной комнатке какого-нибудь доходного дома.

— Угу. А раз перл вам нужен здесь и сейчас, то осмелюсь предположить, что вы готовы к моему предложению?

— Пока я всего лишь готова его выслушать, — тут же проснулась в Вульф зубастая помещица.

Из тех, кому самим приходится торговаться за каждого крепостного или несколько пудов зерна.

В ответ я лишь приподнял бровь, удобнее устроившись на скрипучем стуле и демонстративно перешёл на шаньги с черносливом.

В этой игре у нас обоих были свои козыри, и каждый знал: сделка будет заключена лишь тогда, когда обе стороны будут удовлетворены.

— Хорошо, я его озвучу, а выбор награды доверю вам. Правда, если она меня не устроит, я попрошу вас забыть наш разговор и более не возвращаться к нему никогда, словно его и не было. Вы согласны?

Заворожённая Вульф лишь кивнула мне в ответ, судорожно пытаясь найти рукой отсутствующий веер, которого у неё при себе не оказалось.

Она смягчила свой взгляд, и в её глазах мелькнула искорка, подобно звезде, пробивающейся сквозь облака. Я заметил, как её пальцы заскользили по подолу платья, поворачивая его в такт дыханию. Этот мелкий жест приготовил меня к неожиданному повороту событий.

— Вы знаете, — продолжила она, голос её стал низким и бархатным, — Иногда выбор награды может обернуться настоящей ловушкой. Я вручаю вам не только свою судьбу, но и жизнь моих детей.

Я ощутил холодок, пробежавший по позвоночнику, и, несмотря на страх, выпрямил спину.

— Вам нужен перл? Он у вас будет, но прежде мы обговорим все условия.

Как итог переговоров — Вульф мне выплатит десять тысяч рублей, к сожалению ассигнациями, и предоставит свободный доступ к найденному мной колодцу.

Понятно, что цена за мою работу Формирователя архинизкая, но что не сделаешь ради добрососедских отношений.

А то, чем мы с Прасковьей Александровной наш договор скрепили, посторонним знать вовсе не обязательно. Ей хотелось, а мне моглось, и не раз. Заодно и время неплохо провели до вечернего чая. Что могу сказать — госпожа Вульф личность творческая, без комплексов, и очень изобретательная.

А у меня появились деньги и работа.

Для бабушки на Тригорском колодце надо перл соорудить. Потом такой же перл деду, но это уже на его землях, а там и до Прасковьи очередь дойдёт. Она как раз пару дней попросила, чтобы деньги собрать.

— Хм-м, а её дочь Анна, моя ровесница, вполне себе ничего так, — вдруг отчего-то пришла в голову мысль, и явно не совсем моя…

Но у нас первым делом кораблик. Ну, а женщины, а женщины потом…

Да чтобы я ещё хоть раз в жизни вышел в море на чём-то меньше яхты?

Ни за что!

Это двум морским волкам братьям Исааковичам, по их утверждению, и девятибалльный шторм нипочём — они, можно сказать, выросли на флоте. У них море в крови, разве что жабры и плавники не успели отрасти, а я существо сугубо сухопутное. Мне, пожалуйста, подайте к причалу нечто большее, комфортабельнее и устойчивее, чем лодка с двумя парусами, названия которых, я даже по бумаге с трудом прочитаю. Знал бы, что Петру Абрамовичу подгонят такое утлое, пусть и шестнадцатиметровое, судёнышко, даже разговаривать не стал бы об экспедиции к берегам Финляндского княжества. Теперь-то уж куда деваться. Дал слово — держи.

Ладно, хоть приятель деда, Карл фон Вистингаузен, а в миру Христиан Иванович, не взял с нас ни копейки за лодку. Да и в целом нормальный дворянин оказался.

Тут ведь как получилось. По Псковской губернии на всём нашем маршруте дед своих лошадей по станциям выставил, и мы ехали практически без остановки, а от границы Лифляндской губернии были уже лошади Христиана Ивановича. Мало того, этот милый человек всю нашу компанию встретил в Ревеле, а затем приютил на своей мызе Витенцевель на берегу Балтики. Вдобавок к этому, он же организовал и пробные глубоководные погружения на дно моря, я ведь глубже четырех метров в Кучане не опускался. Ну, такое вот у нас озеро — площадь вроде огромная, а утонуть толком негде.

Кстати, погружения на Кучане то ещё удовольствие. Ноги вязнут в иле, вокруг зелень цветущая. Даже артефакт-прожектор, который я специально для водолазного дела сформировал, мало помогал — муть такая, что дальше вытянутой руки ничего не видно.

Одна радость — освоил водолазный костюм, да помог Петровским мужикам со дна озера двое саней поднять. Вернее, я сначала эти самые сани обнаружил с помощью сонара, который сделал для Балтики, потом опустился на дно и привязал к оглоблям верёвки. Как мне потом объяснили, по весне двое ушлых торговцев решили сократить путь по льду озера, и попали в полынью. Как говорится: понадеялись на русский авось. Бывает, ничего не поделаешь. Лошадей, конечно, жалко, я ведь сам упряжь резал да хомуты с шей утопшей скотины снимал — не тащить же сани на берег вместе с трупами животных. Ладно, хоть весь товар был уже распродан, да сами торгаши не сгинули — пусть и в заледеневшей одежде, но добрались «утопленники» до Петровского.

В общем, нашли мы то место, где лежит голландский двухмачтовый флейт. Не без споров с Петром Абрамовичем, конечно, но нашли.

Дело в том, что его координаты немного разнились с моими и в точке, куда привели лодку братья Исааковичи, на дне покоилось что угодно, но не «Фрау Мария». Я даже всем представителям фамилии Ганнибал давал попользоваться своим артефактом-визором, дабы убеждались, что очередной найденный остов вовсе не нужный нам корабль. Выглядело это так — я управлял погружённым в воду сонаром, а дяди или дед надевали на голову ободок, в который я инсталлировал небольшую светло-синюю жемчужину. Как по мне, то дизайн прибора получился очень удачным. Во-первых, руки не заняты, а во-вторых, для получения визуального сигнала желателен наиболее близкий контакт с мозгом. В моём варианте ближе к мозгу некуда, разве что в голове дырку просверлить и в неё перл затолкать. Пусть с трудом, но родственники могли управлять моим артефактом и видеть контуры морского дна и лежащие на нём объекты.

Дед фыркал и пыхтел. Это ведь самая настоящая дискредитация его авторитета. Ну как же. Какой-то пацан наделал кучу полезных артефактов, а теперь ещё и утверждает, что сокровища находятся в другом месте.

Да и пусть его. Нечего обижаться. Я изначально предлагал проверить сначала мои координаты, и лишь затем те, что были у Петра Абрамовича. Зря только двое суток потеряли, нарезая круги у предполагаемого места крушения парусника, но стоило только всем прислушаться ко мне, как мы за час нашли корабль.