Эволюционер из трущоб. Том 3 (СИ) - Панарин Антон. Страница 49

— Простите, а как называется аномалия, которая заставляет прорастать растения на любой органике? — спросил я.

— Если я вас правильно поняла, то это «Живица». Одно прикосновение к ней смертельно как для нас, так и для большинства тварей. Но встречаются существа, способные жить внутри этой аномалии, не чувствуя неудобств. Кстати, аномалия может быть крайне полезной. К примеру, многие бойцы, посещающие разломы, сбрасывают в неё убитых существ. Растения пожирают плоть тварей, оставляя лишь Слёзы Мироздания. Всего-то нужно подождать полчаса, и вам не придётся копаться в кишках, выискивая ценный предмет. — Клац. Новый слайд. — А это так называемая «Временная петля»…

Преподаватель перечислила три десятка различных аномалий, а после сообщила, что это далеко не полный список. Со временем появляются новые аномалии, которые приходится изучать ценой многих жизней.

— Простите! А есть ли какая-то организация, занимающаяся зачисткой аномальной зоны? — уточнил я.

— Была. Пятьдесят лет назад создали Орден аномальщиков. Его финансировали десятки стран, заинтересованных в изучении разломов и аномалий. Выделяли солдат, оружие, деньги. А потом… — Женщина вздохнула и поправила очки. — Потом аномальщики закрыли разлом девятого уровня. Ходят слухи, что в той вылазке практически все бойцы ордена погибли, а выжившие вынесли из разлома невероятно ценный артефакт, из-за которого и началась новая мировая война.

— В учебниках ничего про это не написано, — возмутился очкарик, сидящий у выхода из аудитории.

— В учебниках много про что не написано, — усмехнулась преподаватель. — Англичане попытались завладеть столь мощным предметом, другие страны тоже подключились, и началась резня, в ходе которой артефакт исчез, а все аномальщики были уничтожены. До сих пор никто не знает местонахождении реликта. Если бы знали, то снова развязали бы очередную войну.

Классика. В какой мир ни загляни, личные амбиции важнее коллективного блага. По крайней мере, так думают властолюбивые ублюдки. Забавно то, что некоторые думают «сильные мира сего творят зло, потому что могут делать это безнаказанно». Вот только это не так.

В прошлой жизни я призвал к ответу сотни правителей, чьи руки утопали по локоть в крови. И знаете, что? Они не боялись ни смерти, ни пыток, им было плевать на то, что дело всей их жизни будет обращено в прах, и о нём никогда никто не вспомнит. У зла очень странная природа, имеющая нечто общее с религиозной фанатичностью.

Такие люди свято верят, что творят нечто важное, жизненно необходимое. То, без чего всё мироздание будет уничтожено. При этом у каждого имелись свои доводы для того, чтобы творить зло.

Одни властители говорили, что спасали свою страну, семью, веру. Другие — что не могли смотреть на страдания соседского народа и пришли, чтобы вырвать его из цепких лап тирана. Третьи и вовсе несли какой-то бред о том, что сам бог велел им стереть с лица земли десятки городов. Но все, как один, оставляли после себя лишь боль и разрушения. У каждого убийцы есть свои причины лить кровь.

Когда завершилась лекция, настало время веселья. Урок Русского языка. Ммм. Как же долго я этого ждал. Нет, учиться я не собирался, так как умел и читать и писать. Но то, что моих сокурсников будут обучать необходимому минимуму, радовало. Правда, радость длилась недолго. Прослушав то, что я уже знаю, я уснул через полчаса после начала занятия. Проснулся от громкого стука.

— Молодой человек! Вижу, вы так устали, что решили остаться безграмотным болваном, вместо того, чтобы выучить великий и могучий, — ехидно сказала толстая седая преподавательница с бородавкой на носу.

— Да я и так знаю всё, что вы рассказываете, — ответил я, зевнув.

— Если так, то выйдите к доске и напишите фразу «Архаровский полк знает в сражениях толк».

— Как скажете, — пожал я плечами и сделал требуемое.

— Хммм… Не думала, что вы и правда что-то умеете. Ещё и почерк каллиграфический. Занятно. Может, вы ещё и художественную литературу читали? — ехидно поинтересовалась преподавательница, желая хоть на чём-то меня подловить. Ведь нужно было прищучить наглеца, посмевшего спать во время урока.

— Конечно, читал. Могу наизусть рассказать стих, — заявил я и улыбнулся.

— Вот как? Ну, давайте. Мы с радостью послушаем, — сложив руки на груди, она высокомерно посмотрела на меня.

— Гхм! — кашлянул я, прочищая горло. — Стихотворение про лето! — громко сказал я и посмотрел на тётку. — Могу начинать?

— Ну разумеется.

— Отлично. — Я повернулся к классу и громко задорно выпалил. — Хорошо в деревне летом, пристает говно к штиблетам. Выйду в поле, сяду срать…

— Пошел вон отсюда! — заорала преподавательница и замахнулась на меня указкой.

Под громогласный хохот сокурсников я рванул на выход из класса.

— Чтобы духа твоего здесь не было! Дегенерат малолетний! — крикнула мне вслед женщина.

Всё вышло как нельзя кстати. Теперь у меня будет дополнительное время на поиск толковых доминант. В академии есть арена для сражения с тварями, нужно найти способ туда попасть. Я вышел из учебного корпуса и наткнулся на двухметрового громилу, который комплекцией не уступал Гаврилову. Попытался его обойти сбоку, но массивная рука схватила меня за шкирку.

— Дяденька, я больше не буду читать стихи. Честное слово.

— Чего? Какие ещё стихи? — нахмурился боец. — Хотя, не важно. Идём со мной. Тебя хочет видеть отец.

— Святой отец? — пошутил я и снова заставил амбала тупить.

— Какой ещё святой? Я про Архарова Константина Игоревича.

А тут уже завис я. Это как? Архаров хочет видеть меня лично? Ого. Вот это честь. Видать, папаша прознал о том, что я закрыл разлом. Ну ладно. Посмотрим, что там за зверь такой.

— Тогда в путь. Не будем заставлять старика ждать, — усмехнулся я и пошел следом за гвардейцем.

Застава на реке Теча.

Граница между баронством Ахарова и землями графа Юсупова проходила по реке Теча, с обеих сторон которой расположились военные заставы. К Архаровской заставе подъехал тонированный автомобиль и остановился у шлагбаума.

Неторопливо к водительскому окну направился пограничник, жуя в зубах наполовину истлевшую сигарету. Подойдя ближе, он постучал в тонированное окно и стекло медленно поползло вниз.

— Сержант Бабкин, — представился боец и услышал из машины гогот. — Я что-то смешное сказал? — набычился он.

— Да не-не. Всё нормально. Расслабься, — успокоил его водитель, чья морда с трудом помещалась в оконный проём. — Вот документы. Везём судью Скрипова по приказу барона в Челябинск для урегулирования земельных споров.

— Ого. Это что, мы скоро новой земелькой прирастём? — улыбнулся служивый.

— Ага. Как только прирастём, так и тебе под дачу найдём участочек, — бросил водитель с долей ехидства.

— Было бы отлично… — задумчиво сказал пограничник, изучая документы. — Только у вас виза просрочена. Сперва нужно обновить, а потом…

Щёлкнула пассажирская дверь, и наружу вылез судья Скрипов. Тяжёлый взгляд заставил пограничника нервно сглотнуть.

— Уважаемый. Я тороплюсь. Вы же понимаете, что работа верховного судьи, — слово «верховного» Скрипов выделил интонацией, — чертовски важна для баронства. Если из-за жалкой печати я потеряю несколько дней, то переговоры с Юсуповым могут сорваться. И я клянусь всем святым. Барон узнает, что мы лишились трёх городов и двух десятков сёл из-за педантичности сержанта Бабкина.

— Эммм… Ну… — пограничник замялся и посмотрел в сторону КПП, где явно сидел старший по званию.

— Соображайте быстрее, — потребовал Скрипов стальным тоном.

— Да. Да. Документы в порядке, можете проезжать, — затараторил пограничник, зачем-то отдал честь судье, а после вернул документы водителю.

Шлагбаум открылся, и машина, сорвавшись с места, полетела в сторону Челябинска. Там судью Скрипова уже ждал поезд, идущий прямиком до Хабаровска. Скрипов посмотрел на часы и тихо прошептал: